— Понял, мастер Ульрик, — ничего не оставалось ответить мне.

Могучий колдун Свартхевди? Славный хирдман Свартхевди? Победитель драугров Свартхевди?

Нет! Посудомойка Сварти, так вернее.

Подвиги мне, славу, золото и женщин?

А вот шиш тебе, как мой знакомец Том выражался.

Прядильщицы судеб, похоже, меня ненавидят.

Надо быть справедливым: Ульрик, чтоб ему ежа против шерсти родить, муж оказался ушлый, и своего упускать не собирался. В том смысле, что меня запряг по-полной, и не как конь я на него ишачил, а так, как не всякий бык сможет. Чем только не занимался: разбирал горы мусора в лаборатории, целую вечность отскребал проклятые колдунские посудины от окаменевших остатков их безблагодатного варева, сортировал запасы разнообразного сена (когда Ульрик убедился в знании мною трав), чистил дымоход, разгребал навоз в немалой замковой конюшне, в которой жили ужасных размеров кони, а уж воды туда перетаскал — не счесть. Понятно, кстати, стало, от чего народ тут такой зловонный: воды из двух замковых колодцев хватало только на кухню, да животным, которых поить и мыть необходимо регулярно, иначе заболеют.

А люди, как-нибудь обойдутся.

Раньше, как мне сообщили, воду брали из озера неподалеку, и изо рва, но ров загадили, а озеро давненько уже зарастает, и практически превратилось в болотце.

На вопрос — почему бы не прочистить, и не убиваться так с ведрами, ответ был прост: ни управляющему, ни самому барону Вильгельму это не надо. Коням воды хватает — того довольно. Замок же тыловой, военного значения уже практически не имеет, а значит, тратить средства на восстановление боеспособности не стоит. Но это только зимой такая незадача, успокоил меня один из конюхов, в остальное время коней есть, где напоить.

Это меня, конечно же, утешило.

И, что самое печальное, по моим прикидкам, так копить на марку золотом мне придется долго, эдак я и секиру разучусь в руках держать! Одно утешение, что отъелся и окреп.

Но заработать, все же, немного удалось — люд замковый сильно страдал от насекомых. Клопы и вши донимали людей, на кухне тараканы бродили такими стаями, что оставалось только удивляться, как они до сих пор не выгнали из замка прочих его обитателей. А я потихоньку, небольшими порциями производил отвары от паразитов. Сполоснуть таким волосы — и все, кто в них поселился, благополучно сдыхают, можно и на одежду применять. Брал недорого — несколько медяков.

Можно, конечно, ерундой не маяться, использовать ведьмины ухватки, по рецептам Хильды, и выкурить шестилапых друзей сразу из любого помещения, необходимым обрядам и проклятиям она меня научила, но…

Пусть лучше ходят ко мне, и покупают зелье.

Можно, конечно, было бы подойти к тому же Ансельму, коий являлся артефактором, и предложить услуги, авось бы еще монета-другая капнула, но не срослось. Как я понял, на территории королевства практиковать волшебство дозволялось лишь членам гильдии, и более никому. А за выявление незарегистрированных чародеев полагалась нашедшему премия, а выявленному — разнообразные кары. Оно, впрочем, справедливо: конкуренты не нужны никому.

Примерно в таком вот ключе события и развивались до наступления весны, а как снег окончательно сошел, и земля чуть обсохла и прогрелась, старый Ульрик окончательно вознамерился доконать меня бабской работой.

Примерно в полумиле от замка произрастал лес. По уму его бы надо вырубить, дабы осаждающим не предоставлять стройматериалы для лестниц, таранов и прочих осадных орудий, но осаждать замок тут было некому, поэтому лес тот сводить не собирались. Более того, в этом лесу любил поохотиться на косуль, кабанов и прочую лесную живность сам господин барон, когда появлялся в замке, да и капитан с управляющим не брезговали, прочим всем было запрещено под страхом суда, плетей, огромного штрафа и так далее. И порубками там жителям близлежащей деревни также заниматься было запрещено — только хворост собирать, и валить сухостой, от чего лес оказался весьма чистым, аккуратным и светлым. Так вот, у корыстного алхимика, недалече от окраины леса, оказалось воздвигнуто что-то вроде хутора, состоявшего из небольшого домика, сарая, для сушки и хранения трав, и нескольких обширных грядок, где эти травы, собственно, и произрастали. Обычно, для обработки земли и ухода за насаждениями Ульрик нанимал пару-тройку деревенских баб, но, раз уж у него появился такой весь из себя работящий я, то выбор экономного деда стал очевиден.

На мои вопли и протесты о недопустимости растрачивания моих же талантов на ковыряние в земле, он ответил, что, во-первых, я ему должен денег, а, во-вторых, вариантов как-то по другому меня применить у него особо и не было. Разве что, в город сдать, в работный дом. Там быстро найдут занятие — золотари вот, к примеру, всегда очень востребованы.

В золотари мне не хотелось. Настолько не хотелось, что я предпочел бы нарушить клятву и сбежать — лучше уж немилость Одноглазого, чем такой позор. Тогда, получен был ответ, что другой работы у Ульрика для меня нет. Охрана в поездках ему положена баронская, да и воин ныне из меня скверный, с заказами на зелья он сам справляется. Слова его были правдивы, но, я все равно возмутился, и капитана попросили проверить, силен ли я в ратном деле, и достоин ли именоваться воином, или же удел мой в земле копаться.

Проверили.

Я облажался.

Будь я тем Конем, что вылез из Топей прошлым летом, Самуэля, что радостно вызвался быть моим соперником в учебном поединке, я мог бы и осилить. Ну, имел бы на то неплохие шансы — все же со щитом, копьем или секирой среди дренгов борга я был не из последних. Но полностью восстановиться я так и не успел. Дыхалка стала слаба, ноги еще не обрели былую резвость, учебное копье ходило в руках тяжело, и поганец Самуэль подмел мною двор, и насажал синяков везде, куда достал. Да, успей я поправиться, смог бы выхлопать из него всю пыль вместе с дурью и мерзким характером…

Но все оправдания в пользу бедных.

Так что, пришлось корячиться на колдуновых грядках. Садить семена, поливать. Полоть. Самая работа для дренга Свартхевди. Не то, что секирой драугров крошить или кислятину с разумного дерева обдирать, это ж «ценные ингредиенты», провались они в Муспелльхейм, вместе с этим замком и хитрым алхимиком, и гори там черным пламенем.

Ульрик же тоже в стороне не оставался, он лично контролировал все работы на своей делянке, а в конце дня, садился в центр поляны с грядками, и засыпал на час-другой в странной позе — ею он пытался изобразить то ли гадюку на случке, то ли праздничный крендель…

Получалось достоверно.

От таких упражнений суставы у него трещали, словно лес на морозе, но дед не отступался. Ну и я прикладывался на крайней грядке полежать, как раз под развесистым кустом боярышника. Помечтать о соленых холодных брызгах морской воды на лице, которые дед называл поцелуями Ран — сестры Эгира, о том, как прохладный северный ветер приносит крики чаек, о скрипе весел кнорра; иногда — о красавице Астрид, или об симпатяжке Анне тоже случалось. Бывало — о том, как отдает в ладонь рукоять секиры, врубающейся в нечестивые мощи драугра, или как звонко щелкает праща, отправляя врагу в голову свинцовый желудь. Или вот батя с матерью еще часто вспоминались, да и по братьям соскучился…

Однако вскоре зоркий дед заметил, что если в то время как на остальных грядах вылезли лишь чахлые ростки, где в дюйм длиной, где в ладонь, то та, где повадился мечтать и дремать я, радовала глаза пышным зеленым ковром, высотой кое-где почти по колено. Алхимик был удивлен, но доволен. И, поскольку мужиком был неглупым, причину такого энтузиазма своих насаждений принялся выяснять. И выяснил: для ускорения роста и созревания своих ингредиентов, необходим сытый дремлющий я, мечтающий о чем-нибудь приятном прямо посреди грядки. В чем суть аномалии, выявить ему так и не удалось, но он не расстраивался: скосил урожай, подсчитал в уме и сообщил, что оно все тянет не менее, чем на серебрушку (от пятой до седьмой части марки). Может, на полторы. Так мало — потому, что сорняков вылезло тоже много. Я возразил, что кое-что из этого вовсе не сорняки, в частности, вот одна травка, будучи правильно приготовленной и воскуренной способствует ясности сознания, росту жизненных сил и духа веселию. Правда, мало ее. Но и остальное сено можно применить, было бы желание. Вот в суп, например, можно положить, для вкуса.