Орм в спор вмешался, сообщив, что в трактире мы соревноваться в стрельбе не будем.

Потом народ как-то плавно перешел на обсуждение, как бы они поступили на моем месте. Кто-то трендел о том, как он лихо бы разогнал нежить и обнес руины, кто-то допытывался, не знаю ли я дороги туда, кто-то сам хвастался ратными подвигами или травил байки об удаче и кладоискательстве, а лучший скальд Гудбруд Гудбрудсон, которого последнее время явно одолевал какой-то вопрос, который он никак не мог сформулировать, и от того немного злился, наконец, разродился.

— Послушай, Конь, а сколько детей у твоего отца?

— Четверо, считая меня. Хегни, Орм, Кетиль и я.

— А дочери или младшие братья у тебя есть?

— Если и есть, то после моего ухода появились, — ответил ему я — Тогда этой дочке где-то год от роду, и староват ты, чтобы моему бате в зятья набиваться.

Скальд на подначку не повелся.

— Так ты, значит, младший?

Я пожал плечами и по-прежнему не мог сообразить, куда он клонит.

— Ну, да.

— Ага! — он ухмыльнулся — Так вот, как ты вылечил Герхарда! Ты колдун!

Я от столь резких поворотов малость заколдобился.

— Треска был могучий колдун, а всем известно, что дар колдовства в роду колдуна переходит через поколение, младшему из прямых потомков! А ты — младший из его внуков!

Вообще-то бред. Никуда сила не передается, ни через поколение, ни вообще. Она — дар и благословление Асов. Да и вообще, хоть Бьерн и признал меня своим сыном, я все ж не из живота Инге появился.

— Да ну тебя, Гудбруд! Так только у ведьм происходит, и то, не через поколение, а от наставницы к ученице, и то, только если та готова дар принять и наставница правильно его отдаст. Сила колдуна передана быть не может.

— Ага!!! Разбираешься! А говоришь, не колдун! Значит, научил тебя дед знаниям тайным!

— Гудбруд, ты меня слушаешь? От наставницы к ученице! Я похож на ученицу, а дед Торвальд — на наставницу?

Скальд посерьезнел, потер пальцами шрам.

— Не похожи, ни ты, ни он. А про ведьм откуда тогда знаешь?

— Старая Хильда рассказывала. Но и она мне ничего не передавала! — поторопился отбрехаться я — Когда я уходил из Лаксдальборга, она была еще жива, а ведьма, силу передавшая, отойдет быстро, хотя и легко.

Рожа у Гудбрудсона стала задумчивой. И довольной.

— Старуха Хильда? Хильда Аудундоттир?

— Ну, да. Знаешь ее?

— Кто ж ее не знает… — он придвинулся ко мне совсем близко, и зашипел в ухо — Так, значит, не передавала силу? Тебе. Не передавала, но могла! Вот оно че, Бьернсон! Хильда Аудундоттир учила тебя, потому, что погиб Треска, а он не успел доучить тебя! Решили, что даже недоученный колдун лучше, чем никакого!

Мне сказать было особо нечего.

— Не беспокойся, Свартхевди, сын Бьерна, внук Торвальда, — продолжал шептать мне в ухо рыжебородый скальд, хотя, в этом и не было необходимости: за шумом и гамом трактира можно было смело орать в голос и не быть услышанным — Это твое дело. Но нашему хирду пригодился бы хороший колдун, а внук Трески плохим быть не может. Ты должен поговорить с ярлом, он предложит тебе место на руме и хорошую долю. Подумай, Конь! Лучшего ты здесь не найдешь.

Не буду врать, что мне не хотелось бы последовать совету, он со всех сторон выглядел правильным. Оно ведь как: кормить меня мясом и поить пивом каждый день никто почему-то не торопится, серебро и медь в кошеле почти иссякли, а золота там и вовсе давненько не бывало. Можно было бы наняться в дружину какого-нибудь местного владетеля, а можно бы прибиться к отряду наемников. Или, как вариант, к ватаге тех самых болотных несунов (для чего пришлось бы вернуться обратно в фюльк Уиллова батьки).

И, кстати, поискать свой мешок, с чудесной водой и золотишком.

Я даже на пару мгновений поддался искушению, вспоминая дорогу до предполагаемого места захоронения своих сокровищ. Но… Если они лежат там до сих пор, значит, полежат и еще. А если уже не лежат — то и смысла торопиться к ним уже нет, не так ли? И вот если не лежат, и мне придется вернуться обратно в Эркенбург ни с чем, тогда вряд ли встретится еще один земляк, что позовет в хирд, или, хотя бы, поговорить с ярлом. В том, что мне удастся вступить в наемный отряд, в ватагу контрабандистов или наняться в судовую рать, сомнений у меня не было, однако, здесь-то зовут, а там уже мне самому придется проситься, если иной оказии не подвернется. Это, в общем, нормально, но хуже, чем когда вежливо приглашают.

Однако же, золото это… Это золото, клянусь изжеванным хвостом Змея! Это огонь моря и свет Эгира, слезы Фрейи и искры Драупнира! Негоже ему быть выброшенным, словно рыбья чешуя, в кусты.

Мой пропитавшийся пивом (и чем-то еще вроде сладкой крепкой браги, емкости с которой также обнаружились на столе), разум увидел решение насущных проблем.

Нет денег?

Некуда приложить руки?

Ну, так пойди, Конь, и достань свое золото, и свою чудесную воду!

А с другой стороны, в прошлый раз руны сказали мне этого не делать, и были правы: пойди я за своим добром, наверняка попал бы в неприятности.

Понял!

Надо спросить руны.

Я запустил клешню в мешочек.

Золото, однако, манит.

Но как же мне надоели эти леса и болота!

Опять же, где-то там мой добрый друг, скучно без него.

Зато сейчас вокруг земляки, и я снова увижу море, а Уильяму надо решать свои дела с отцом и Эллис, у него свои дела.

Очень хотелось с хирдом, ржание коней и шелест дубрав не для меня; песня ветра и волн, плеск весел и шепот сокола фьердов — вот, что мне снится почти каждую ночь.

Но за золотом можно, все ж, и в лес, хоть и неохота.

Однако же, море зовет меня, ведь манит души всех сынов Нурдланда зеркало неба, да и золота, судя по намекам Гудбруда, будет немало, если я окажусь годен…

Гудбруд, увидев ясеневые плашки на моей ладони, лишь хмыкнул. Дескать, своего ума не хватает сделать выбор, так спроси чужого.

TEIWAZ, GEBO, ISA, KENAZ

И вот теперь я не понял. То есть, понял, но не все. Или не так. Или не понял совсем. Так бывает, не стоит удивляться, а раз не понял, то и выбор останется за мной, и верным ли он будет, или нет — он будет только мой.

Наверное, утром еще подумаю, что хотели сказать мне руны, и о чем именно. И, раз уж острота разума моего притупилось, а пиво больше не лезет, пойду-ка я в люлю, как и советует в таких случаях мудрость старших:

Пей на пиру,

но меру блюди

и дельно беседуй;

не прослывешь

меж людей неучтивым,

коль спать рано ляжешь *

— Я поговорю с ярлом, Гудбруд Гудбрудсон. Где мне искать его утром?

— Приходи завтра в порт, дренг Свартхевди, и найди там драккар «Сияющий змей». Он там такой один красавец, ты не пройдешь мимо. На нем тебе дадут промочить глотку, так что не трать с утра время.

Ярла звали Гуннлауг Длинный, и ростом он действительно был высок, хотя и довольно худ. Он сидел на носу драккара, на руме, и о чем-то совещался со своими людьми, среди которых из знакомых мне был только «лучший скальд». Гудбруд выглядел неважно: его опухшее лицо странного зеленоватого оттенка страдальчески кривилось при каждом громком звуке, он, по-видимому, недавно умывался, его борода и волосы слиплись в мокрые сосульки и на скальда он похож не был, скорее его можно было бы принять за немного несвежего утопленника, которому крепко досталось еще при жизни. Впрочем, лекарство, которое он прихлебывал из большой деревянной кружки, должно было скоро подействовать. Он знаком показал, что видит меня, но просит немного подождать — видать, ярл беседовал о важном. А без приглашения лезть на палубу драккара нельзя.

Я не обиделся, а предпочел немного полюбоваться драккаром — «Сияющий змей» мне пришелся весьма и весьма по душе.