Лиза взяла ключи от машины и добавила, что пицца еще теплая.

– А где Дос? – спросил Билл.

Лиза наморщила нос.

– Наверху. И не пора ли прекратить называть ее так? У нее разовьется комплекс неполноценности.

– Но она действительно Дочь номер два, – мягко возразил Билл. – Кроме того, с математической точки зрения, два – удвоенная единица. Так что комплекс неполноценности должен развиться у Порции.

– Билл, ради бога, – вздохнула Лиза.

Холодный воздух ворвался в открытую дверь – и они ушли.

Билл положил на тарелку два куска пиццы, налил стакан молока и поднялся по лестнице, дивясь зрелости и энергичности своей старшей дочери. В семнадцать лет он прогуливал занятия ради общества немного зловещего парня с восемью пальцами, которого исключили из школы и который разделял любовь Билла к ракетным установкам, мощным автомобилям и взрывчатым веществам.

Остановившись у комнаты Дос, он постучал в дверь, знак на которой гласил: «Не входить», подождал немного и вошел.

Дос в наушниках извивалась перед зеркалом. Она завязала рубашку на ребрах и спустила пояс юбки до бедер, открыв живот – причину недавней войны за кольцо в пупке.

Дос не могла дождаться, когда ее костлявое, угловатое тело начнет округляться. Она таскала у матери косметику (Порция ею не пользовалась), носила бюстгальтеры с пышными чашечками и часами сидела в Интернете, сплетничая с подружками о бой-бэндах и тайных влюбленностях.

«За этой нужен глаз да глаз», – сказала, поджав губы, тетушка Билла, когда они ездили в Лос-Анджелес, где Дос флиртовала со всеми серфингистами подряд и умоляла посетить кладбище «Голливуд навсегда», чтобы сфотографироваться на могиле Мэрилин Монро.

Внезапно Дос увидела отца и вскрикнула:

– Мог бы и постучать.

– Я стучал.

Билл показал на ее наушники, затем уставился на свои ноги.

– Я дома, – пробормотал он.

Лицо Дос смягчилось. Она сняла наушники и подбежала к нему.

– Глупый папа, – сказала она, кладя голову ему на грудь и обнимая его. Но не успел он обхватить ее руками, как дочь выскользнула из объятий, словно угорь, и вновь начала танцевать.

– Когда вы с мамой отпустите меня на свидание? – спросила она.

Билл почувствовал, что начинает паниковать. Как жаль, что рядом нет Лизы! Попытавшись вычислить правильный ответ – и потерпев неудачу, – он сказал:

– Это теоретический вопрос? Или тебя кто-то пригласил?

Он снял очки, протер их кусочком замши, который держал специально для этой цели, вновь надел и внимательно посмотрел на дочь.

– Я просто хочу подготовиться, – ответила Дос.

Билл выдохнул.

– Нам с мамой нужно это обсудить.

Дос нахмурилась.

– Почему в этом доме вечно царит демократия?

– Потому что это лучший правящий режим.

– Тогда почему у меня нет права голоса?

– Потому что ты несовершеннолетняя, – серьезно ответил Билл.

Но его ум уже вернулся к работе, а Дос вновь нацепила наушники, танцуя под неслышимую музыку.

Билл отступил в коридор и закрыл дверь, ощущая себя несостоятельным и ошарашенным – обычное дело в компании младшей дочери.

В последовавшие месяцы Билл приобрел распечатки данных у банков, компаний, работающих с кредитными картами, розничных сетей, интернет-магазинов, ипотечных фирм и веб-сайтов, отслеживавших потребительские покупки, после чего связал эти данные с базой «Лэндмарта» и начал искать закономерности.

Поскольку каждому секретному проекту нужно кодовое название, Билл и Мориарти окрестили свой «Шерлоком». В детстве Билл глотал рассказы Артура Конана Дойла и втайне фантазировал, что Холмс с его холодными эмоциями, пристрастием к логике и резкими, зачастую покровительственными манерами мог быть похож на него. Может, когда Дойл отворачивался, Холмс откладывал трубку, бежал в ванную и бешено махал руками за запертой дверью, как делал Билл, чтобы сбросить напряжение от работы.

Психологи считают, что большинство покупок совершается под влиянием эмоций, однако дотошный анализ Билла показал, что в действительности покупки подчиняются логике. Проект «Шерлок», как и давший ему имя великий сыщик, использовал причинность, дедукцию, улики, модели поведения и умозаключения, позволявшие выявить эту логику, чтобы впоследствии с ее помощью заставить гостей «Лэндмарта» совершать больше покупок.

Элементарно.

Первое задание Мориарти было тестовым: создать базу всех гостей «Лэндмарта», имеющих домашних питомцев. Эти гости получили праздничные каталоги, полные рекламы продукции для животных. К январю подвели итоги – и выяснилось, что продажи товаров для животных подскочили на 17 %, несмотря на ослабление экономики.

Билл получил скромное повышение.

Он был доволен – но работа поглощала его.

Целыми днями он купался в струях чистых данных, пробуя, исследуя, нанося на карту совершенно новую вселенную. Выписки по кредиткам, истории мест работы, активность в Интернете – Билл строил из них волшебные окна, позволявшие заглянуть в сердца и души покупателей «Лэндмарта». Он превратился в электронного вуайериста, ошеломленного тайным знанием и властью над тысячами людей, которых никогда не встречал.

Если мистер и миссис Смит потратили $572 на консультирование по вопросам брака и $350 на оценку дома, следовательно, они движутся к разводу. Если семейство Джонсов приобрело подержанный автомобиль, комплект двуспального постельного белья в «Икее» и пособия по отборочным тестам, значит, они вскоре отправят ребенка в колледж. Если они жили в Лос-Анджелесе и приобрели зимнюю куртку, этот ребенок собирался в холодные штаты: возможно, ему также потребуются перчатки и термобелье, заодно с билетами на самолет, чтобы слетать домой на День благодарения.

– Вы, словно алхимик, превращаете «сырые» данные в золото, – торжествующе говорил Мориарти. Они сидели в кабинке самого модного стейк-хауса в Сент-Луисе, проводя ежемесячную встречу за обедом. – Долгие годы мы искали червоточину, путь в человеческий мозг. А вы воплотили мечту в реальность.

Билл пробормотал что-то насчет закономерностей, которые легко заметить, и начал под столом рвать салфетку на полосы шириной полдюйма.

Что бы они ни заказывали, Билл лишь ковырялся в своей порции, удалял хрящи, нарезал еду на аккуратные кубики и проверял, что все они одинакового размера, цвета и текстуры, прежде чем отправить их в рот.

– Разборчивый едок? – поинтересовался Мориарти, набрасываясь на стейк с тем же пылом, с которым представлял свои презентации.

– Не очень, – ответил Билл, поеживаясь.

Мориарти глубокомысленно кивнул.

– Знаю. Холестерин. Я сам ем красное мясо не чаще раза в месяц.

– Дело не… – отозвался Билл, счищая пюре со стручка зеленой фасоли. Он ненавидел, когда на тарелке один продукт касался другого.

Мориарти похлопал себя по брюшному прессу.

– Можете сказать вслух. Живот нуждается в тренировке. Придется завтра потрудиться в зале.

Положив вилку, Билл обхватил голову руками.

– Нет-нет-нет, – возразил он. – Я имел в виду совершенно другое.

В итальянском ресторане было ничуть не лучше, а в китайском, со всеми этими вязкими соусами и неидентифицируемыми овощами, Билл так разнервничался, что проглотил несколько пиал приготовленного на пару риса.

– Любимый ресторан моей подружки, – заметил Мориарти, умело управляясь палочками с курицей «гунбао».

Билл выуживал из «гунбао» кешью и тщательно вытирал салфеткой, прежде чем съесть. Так они были весьма неплохи. Вкусные, сухие. При словах Мориарти он изумленно поднял глаза.

– Я думал, вы женаты.

– Так и есть, – ответил Мориарти.

Билл густо покраснел и уставился в свою тарелку.

– А вы действительно ничего не знаете о жизни, – заметил Мориарти.

Билл промолчал. Он думал о программе, которая могла бы выявлять совершаемый гостями «Лэндмарта» адюльтер. Нужно искать всплески трат на украшения, флористов, гостиничные номера, обеды в ресторанах, парфюмерию, виагру. Разумеется, с вторичных кредитных карт, ежемесячные отчеты по которым уходят по другому адресу.