По мере того как «Маленький домик в прериях» сменился «Сумерками», Билл научился не спорить о невозможности существования вампиров с биологической точки зрения и не ставить под сомнение привлекательность некоторых причесок и нарядов – по причине статистической вероятности возмущения (21,7 %) и слез (17,6 %).

А однажды, когда девочкам было по пятнадцать и семнадцать лет, Лиза сказала, что хочет еще одного ребенка.

В ее возрасте это означало специалистов по репродукции, инвазивные анализы и болезненные уколы. Они решили не говорить дочерям, пока не «сложится», – и мудрость этого решения подтвердилась после двух выкидышей. Билл надеялся, что этим дело и кончится, но Лиза боролась со своей печалью, удвоив усилия. Она настояла, чтобы он приезжал домой во время перерыва на ланч, когда у нее была овуляция, и однажды ему даже пришлось вернуться на два дня раньше с конференции по анализу данных в Сан-Франциско. Билл ненавидел подобные «свидания»: они превратили лучшее на свете занятие в механический акт и оживили детские воспоминания о насмешках:

Кроме того, обеденный секс отвлекал его от работы, причем в самый неподходящий момент. Устроившись в «Лэндмарт», Билл создал компьютерную базу данных для анализа особенностей клиентов компании, которых здесь называли «гостями».

Он изучил данные со всех возможных сторон, собрав пугающее количество информации. Например, владельцы кредитных карт с изображением своих детей лучше оплачивали счета. Поэтому «Лэндмарт» запустил агрессивную кампанию по выпуску бесплатных кредитных карт с личными фотографиями – и доля кредитов с просроченными платежами снизилась на 3,2 %.

Для Билла, чьи социальные навыки приближались к абсолютному нулю, это стало доказательством того, что холодные, суровые числа скрывали – но также и раскрывали – неоспоримые эмоциональные истины.

Несмотря на последовавшие корпоративные похвалы, Билл был далек от удовлетворения. Глядя на мерцающие колонки данных, он видел только бледный призрак статистического портрета, который действительно хотел создать.

А потом – это озарение в кабинете.

В следующем месяце Билл похвастался начальству, что вскоре сможет выявлять гостей «Лэндмарта», чьи дети собираются в колледж. Ему просто нужные еще данные.

– Не сомневаюсь, что в этих данных кроются численные закономерности, которые можно выявить посредством аналитического моделирования, – сказал он. – Это в корне отличается от того, что делают маркетинговые болваны, зациклившиеся на цветных заголовках и шрифтах для интернет-купонов. Это произведет революцию.

«Лэндмарт» отказался покупать дорогие потребительские данные, которые желал заполучить Билл, на основании того, что у него и так достаточно материала для работы. А когда подошло время годового обзора, среди характеристик Билла упоминалась «язвительная и резкая» манера общения с коллегами.

– Нужно немного смягчать формулировки, – сказал менеджер по кадрам.

– Но их идеи глупы и не работают.

Менеджер по кадрам поморщился.

– Послушай, Билл. Мы все знаем, что ты гений. Ты проделал отличную работу в компании. Но бывает книжная мудрость и человеческая. В этом мире преуспевают лишь те, кто обладает обеими. Кто умеет ориентироваться в обществе.

«Может, я не хочу ориентироваться в обществе, – с яростью подумал Билл. – Может, мне надо вернуться в университет, где мое место!»

На следующей встрече коллег за столом переговоров появился новый человек с ослепительной улыбкой и в модных туфлях. Вице-президент научно-исследовательского отдела. Он представился: Мориарти.

И на этот раз, когда Билл закончил свою уже привычную речь о сборе данных, Мориарти задумчиво посмотрел на него и не стал сокрушаться по поводу неумения общаться с людьми. Позже он, гладкий и бесшумный, словно акула, проскользнул в кабинет Билла. Он убрал со стула наполовину съеденный энергетический батончик, стряхнул с сиденья пыль и уселся.

– Полагаю, вы наткнулись на что-то важное, Билл. Психологи говорят, что люди наиболее уязвимы и восприимчивы к внушению в период жизненных перемен. Ваши данные в состоянии предсказывать свадьбы, разводы и покупку дома? Если это так, мы сможем отправлять гостям направленную рекламу.

Глаза Билла вылезли на лоб. Кадык заходил вверх-вниз. От возбуждения он едва мог говорить, но когда заговорил, не умолкал на протяжении пяти минут, пока Мориарти не прервал его:

– Мне не нужны детали. Просто скажите, сколько вам требуется, и мы составим смету.

Трепеща, Билл назвал сумму.

Мориарти сказал, что посмотрит, что можно сделать.

Затем он уставился на Билла прищуренными глазами, и Билл занервничал. Его нога непроизвольно начала стучать по полу.

– Это должно остаться в тайне, – заявил Мориарти. – Если наши конкуренты пронюхают, чем мы занимаемся, все будет кончено. Адвокаты составят для вас договор о неразглашении. Разумеется, исключительно для проформы.

– Нет проблем, – ответил Билл, морщась: он выстукивал кроссовками Девятую симфонию Бетховена, а Мориарти сбил его с ритма.

– Нельзя говорить даже жене и семье. А тем более друзьям на вечеринках.

– Само собой, – согласился Билл, которого на вечеринки не приглашали.

– Когда вы сможете представить мне предварительные результаты?

Билл сказал, что не знает. Он ненавидел оценки, они были неточны и ненаучны. Поэтому он произнес пару технических жаргонизмов, не прекращая стучать. Он не мог остановиться, пока не закончит гармоническую последовательность. В любой момент Мориарти спросит, что это за чертов шум.

Однако тот откинулся на спинку стула, его взгляд остекленел и стал далеким.

– Представьте, каково это – уметь проникать в человеческие души и сокровенные мечты. Продавать людям тонны продукции еще прежде, чем они осознают, что нуждаются в ней, – сказал Мориарти. – Все равно что найти Святой Грааль.

Тем вечером Билл отправился домой с обычной грудой работы.

В последнее время он перерабатывал, а новый проект, одобренный Мориарти, потребует еще больше времени. Билла тревожило, что он так мало видится со своей семьей теперь, когда дочери переросли футбольные матчи и герлскаутов. Он скучал по этим ритуалам. Скучал по чувству, что кому-то нужен.

Порция уже проявляла взрослую самодостаточность. Он почти как биолог наблюдал, как она растет, выискивая – со страхом – признаки того, что дочь пошла в отца. Но Порция унаследовала лучшее от обоих родителей: аналитический склад ума Билла и эмоциональную отзывчивость Лизы.

– Привет, папа, – сказала она, спускаясь по лестнице; ее длинные каштановые волосы струились за спиной, благоухая лимонами и медом. Порция обняла Билла, и он заставил конечности расслабиться и ответить на объятия. Она явно была из тех, кто расцветал поздно. Впрочем, недавно у нее начали появляться формы Лизы. Билл думал, что дочери идут дополнительные фунты, но видел, как она режет для школьных обедов салат и помидоры, и понимал, что она тревожится о своей фигуре.

– Сегодня пришли новые письма, – с улыбкой сообщила Порция. – Браун, Суортмор и Университет Алабамы.

Стоило прийти результатам предварительного отборочного теста, как Порцию начали закидывать брошюрами из колледжей.

– Ты нужна им всем, дочь моя, – ответил Билл. – Продолжай в том же духе – и перед тобой будут открыты все пути.

Билл хотел заварить чай. Он посидит с Порцией за кухонным столом, а она расскажет, как прошла ее неделя.

Но Порция надевала куртку.

– Любовная встреча? – поинтересовался он, пряча разочарование.

Он уже предчувствовал пустоту, ждавшую впереди, когда Порция, а затем и Дос уедут в колледж. Хотя Лиза никогда не говорила об этом, Билл знал, что именно поэтому она хочет еще одного ребенка.

– Не говори глупостей, Билл, – сказала Лиза, выходя из кухни. – Они совсем не такие, как мы в их возрасте. Эти амбициозные ребята собираются компаниями и слишком заняты, чтобы ходить на свидания. Я подброшу Порцию до торгового центра, чтобы она посмотрела кино с друзьями, а ты заберешь ее оттуда в полночь.