Ашасси не выдержала и попыталась осторожно повернуться в стальных тисках, в которые, казалось, превратились руки чужака. Бок затек, рука онемела, неудачно подвернутое колено начало ныть... Словно за ночь она превратилась в старуху. Причем бездомную и одинокую.
Вспомнив о доме, Ашасси тихонько шмыгнула носом и попыталась сдержать слезы. Мама бы сейчас как раз звала к столу, на ужин, отец бы вернулся из кузницы с младшим братом, который воду ему днем и вечером приносил, копоть смыть и остудить последние изделия. Просыпался Ашит, он всегда после охоты передремывал днем и выходил к ужину со всеми... Правда, он сейчас в отъезде, еще три дня назад с друзьями отправился в дальние леса за лисьими шкурами... Что-то он скажет, когда вернется и узнает обо всем?..
- Сколько можно... - донесся до нее страдальческий стон.
Девушка ничего не ответила на это, дернула затекшей рукой, пытаясь вытереть слезы, и тиски объятий внезапно разжались. Обретя возможность двигаться, Ашасси со стоном села, кое-как смахнула влагу со щек и принялась разминать онемевшую конечность. Восстановление кровообращения откликнулось сотней мелких иголочек, вонзавшихся в кожу при каждом движении, по венам словно потек колючий песок. Боль в колене пошла на убыль, стоило его выпрямить. И правда как старуха.
На плечи легли две ладони, и негромкий голос произнес:
- Забудь о прошлом, девочка. Забудь, словно ничего не было. Не думай о доме. Идешь вперед, вперед и смотри. Не неси с собой груз сожалений и опасений, это лишнее и в пути только мешает. Со временем ты научишься вспоминать хорошее без боли. А до тех пор - гони мысли о доме прочь.
Она не ожидала этих слов. Говорил вампир вроде бы так, словно действительно хотел ей помочь, но у этого утешения был горький привкус. Привкус лицемерия.
- Спасибо. Но этого времени у меня не будет, ты сам вчера так сказал, - непослушными губами выговорила Ашасси. - И я не иду вперед, меня тащат на привязи, как скотину на убой.
Ладони резко сжались, ногти вдавились в кожу, и она пискнула от боли. Вампир снова заговорил, и на сей раз его низкий голос втекал в уши каплями густого приторного яда.
- Как удобно во всем обвинить меня, верно? - прошипел он. - Найти виноватого и забыть о собственных действиях, которые привели к этому. В чем я виновен, девчонка? Что укусил тебя? Я укусил, я же вылечил. Что увел тебя? Так я добычу увел у рашта, забыла? Что предупредил, что могу снова укусить? Получается, я виновен в честности и в том, что занял для тебя у смерти еще несколько недель жизни? А, нет, как же я мог забыть - я же людей вчера убил! И плевать, что бы они с тобой сделали, попадись ты им живой. Но я-то не человек, и права убивать тех, кто опасен, у меня тоже нет, верно?! - на этих словах вампир встряхнул ее так, что у девушки зубы клацнули, и отшвырнул от себя, а затем рывком поднялся на ноги. Ошеломленная, она упала на бок, шипя от боли и растирая ноющие плечи. Оттянув слева ворот платья, Ашасси увидела пропечатавшиеся на коже лунки от ногтей и поняла, что останутся синяки на память о его пальцах и этой отповеди. Как будто он имел право читать ей мораль! Он ее спас, да, а потом фактически похитил - и да, убил вчера живых людей, у которых наверняка были семьи, близкие люди, не могли же они быть настолько плохими, как он говорит... Насчет лорда Ашасси не сомневалась, но егеря - люди подневольные, что господин приказал, то они и делают...
О том, что пришлось бы пережить ей самой в случае покорного исполнения егерями приказов господина, она в запале как-то не подумала.
- Поешь, - бросил ей вампир, - потом выйдем в путь, как раз солнце сядет.
- Будем всю ночь идти? - с деланным безразличием спросила Ашасси, взглянув на него.
Тот даже не повернулся на ее голос.
- Ты всю ночь идти не сможешь, - с презрением обронил он. - Поэтому пройдем сколько сможем, потом остановимся, разобьем лагерь, и я отправлюсь на охоту. Есть тоже что-то надо. Если по пути вдруг углядишь какие-то съедобные растения для себя - скажешь, остановимся, соберешь немного. Еще вопросы?
- Мне бы... - она не договорила, залившись краской. Сообщать о таких потребностях мужчине было стыдно, но деваться некуда, и девушка шепотом закончила: - В кустики...
Тот наконец обернулся, но лучше бы он этого не делал. Приподняв бровь, вампир невозмутимо сообщил:
- Далеко не отходи, тут нежити много, и далеко не вся она убивает. Часть питается страхом, часть - болью, часть - мясом. И последние нередко жрут жертву заживо, начиная с потрохов.
Ашасси представила, впечатлилась и решила, что, пожалуй, смерть от клыков вампира предпочтительнее.
- Хорошо, - кивнула она и осторожно выскользнула наружу.
Солнце заходило, окрасив серую воду в грязно-рыжий цвет. Туман не рассеивался даже днем, и сырая дымка заставила девушку зябко поежиться. После нравоучительного сообщения вампира о классификации местной нежити гонору у нее поубавилось, как и желания сбежать, лишь бы ему не достаться. Жить все-таки очень хотелось, а там... как знать, вдруг возможность удрать представится позже, когда они уберутся подальше от проклятого леса...
Вернулась Ашасси быстро, умылась из фляги, переплела растрепавшуюся косу и только тогда достала из сумки мясо. Предложила вампиру, но тот брезгливо отказался, сообщив, что лучше поест позже. Ему не так часто требуется еда, и свежее мясо предпочтительнее, лучше усваивается. Она не настаивала. Ей одной едва хватило остатков, чтобы насытиться.
Вытирая пальцы о чистый уголок ткани, в которую было завернуто мясо, Ашасси робко спросила:
- А... источник очень далеко?
- А зачем тебе? - удивленно поднял бровь вампир.
- Воды не так много осталось, - пояснила девушка. - И я бы хотела ополоснуться, не в этой реке же...
Он скептически посмотрел на нее.
- Не замерзнешь?
- Нет, я часто поутру в пруду плавала, да и водой из ручья споласкиваться приходилось. И белье в проруби стирать. Хотя это редко, с тех пор как в обучение поступила, мне черной работы не поручали...
Вампир взглянул на нее с искоркой интереса.
- То есть у травницы положение привилегированное?
- Чего?
Он возвел глаза к небу и пояснил:
- Говорю, травницам лучше живется, чем другим? Работы меньше?
Ашасси неожиданно улыбнулась.
- Да нет, больше. Просто она другая. Сами травы надо знать, как собирать, высушить, правильно применить, где цветки, где стебли, где листья, а где и корни. Что растереть, что заваривать целиком. Сколько положить, чтобы вылечить, а не навредить. Тут и учить, и в лес ходить, и в доме пучки вязать; часть в тени сушить, часть на солнце; перебирать, мыть, да еще людей лечить... Поэтому от другой работы травниц освобождают.
- Не все болезни травами вылечить можно.
- Не все, - спокойно согласилась Ашасси, - так ведь и маги-целители не в каждой деревне имеются. Но в этих случаях можно обратиться к лорду... - она сжала губы, но заставила себя выговорить: - Иногда он даже помогал.
- Н-да? Тем, у кого денег хватило или дочки красивые имелись?
- Нет! - выпалила Ашасси, а потом задумалась. А вообще-то верно... Кому лорд на помощь приходил, тех по пальцам одной руки пересчитать можно. Дед Хавак, у него внучку тогда какой-то странный зверь укусил, и рука зеленеть начала, а из раны вонючий гной сочился... там семья богатая была, и Хази исцелили... У Сторкаса пять дочерей было, три на выданье, семья бедная, а тут отца, охотника, сильно зверь порвал, так, что живот был весь распорот, кишки наружу вылезали. Какие тут травы, какое лечение... госпожа Иварро только и смогла боль снять и погрузить его в забытье... А без него семья бы с голоду умерла, единственный кормилец ведь, не дали боги сыновей. Маг приехал, да только средняя их дочь, Ланка, после этого в услужение в замок пошла, Ашасси тогда значения не придала, но родители, обсуждавшие происшедшее, вздохнули и замолчали оба, переглянувшись. А на племянницу тетки Луссии, говаривали, кто-то порчу наслал, вот она струпьями отвратительными и покрылась, но тетка женщина не бедная, сразу к лорду пошла, на что неприятная баба, злобная, крикливая, а племянницу любила - наверное, немало денег заплатить пришлось... А больше никому не повезло.
