Я машинально приняла их, но продолжала стоять, с глупым лицом разглядывая чудесное видение.

— Любезная, — окликнул меня мужчина, — а не подскажешь ли, где мы можем найти Лорда-Чародея Видия Линдера Хранителя Черной Рощи?

От обилия титулов я слегка обалдела и, как всегда не вовремя, задумавшись о том, как неприлично, наверное, с моей стороны, запросто обращаться к такой важной персоне — «Учитель» или «Видий», промолчала.

— Любезная, — тон чародея стал более раздраженным — он явно начал терять терпение, — я к тебе обращаюсь! Что ж ты молчишь?

— Ах, дядя, ну что ты хочешь от нее? Она, верно, дурочка, — рыжая, закончив разглядывать домик, скривила губки. — Поедем к алтарю скорее — раньше вернемся в трактир и отдохнем.

— Я не дурочка! — тут уж рассердилась я — принцесса там она, или нет, но зачем же обзываться? И со всем возможным достоинством ободранного котенка добавила, — Я ученица Хранителя — Лесия. Учитель с утра уехал на торжище в соседний городок, вернется, скорее всего, завтра.

Мужчина, видя, что я все равно не знаю, что делать с кобылой, забрал у меня поводья и повел лошадей к ручью:

— Ладно, Рия, поехали дальше, не ждать же целые сутки или больше — вдруг он еще задержится, не так уж важно.

— Нет, дядя, погоди, — отмахнулась от него девчонка и взглянула на меня с гораздо большим интересом, улыбнувшись так мило и примирительно, что продолжать злиться стало совершенно невозможно. — Не обижайся, я же не знала. Ты выглядишь не как ученица одного из великих чародеев, а как простая крестьянская девчонка.

— Внешний вид бывает обманчив, — пробурчала я одно из любимых высказываний Отшельника.

Рыжая рассмеялась и протянула мне ручку:

— Иллария Виссенд, можно просто Рия, а это мой дядюшка, Лорд-Чародей Остий Виссенд. Он сопровождает меня к алтарю Богини.

— Леся, — сказала я, чуть прикоснувшись к ее пальчикам, затянутым в зеленую перчатку.

— Я буду стихийницей, когда закончу Школу Чародеев в Вейсте, а ты?

Я не знала что ответить, так как мы с Учителем никогда не обсуждали мое будущее, но, к моему облегчению, нас перебил Лорд Виссенд:

— Все это очень приятно и интересно, но, девочки, прощайтесь и поедем уже дальше. Мы торопимся, а то не успеем к ужину, — сказал он, подводя напившихся лошадей к нам поближе. — Передай, пожалуйста, Лорду-Хранителю, что я приезжал, и что заеду еще как-нибудь.

— Но дядя, — капризно надула губки Рия, — я устала и хочу отдохнуть. Познакомиться с Лесей поближе, убедиться, что она меня простила за то маленькое недоразумение, поболтать…

— О, Богиня! Рия! То ты торопишься, и мы несемся куда глаза глядят, сломя голову, а то, через минуту, уже никуда не спешишь, и мне приходится тебя подгонять! Ты уж определилась бы, чего хочешь.

— Ну, дядя Остий, ну что ты говоришь, — промурлыкала моя новая знакомая, — я же женщина, как я могу определенно знать, что мне потребуется через какое-то время?

— И зачем только я согласился сопровождать тебя, капризная девчонка! — в сердцах воскликнул чародей, усаживаясь на лошадь.

— Ах, как же невыносимы и деспотичны бывают мужчины! — лицемерно закатила хитрющие глаза Иллария, которой, скорее всего, просто доставляло удовольствие раздражать своего вспыльчивого родственника, оттачивая на нем свои женские чары.

Я чуть улыбнулась, а она легко вскочила на свою кобылу и обернулась ко мне с гримаской сожаления на красивом личике.

— Но нам и правда пора. Нужно успеть к вечеру вернуться назад, — она была само очарование и ничем уже не напоминала ту заносчивую принцессу, которая въехала на поляну десяток минут назад. — Ты просто обязана сказать, что не злишься на меня, Леся!

— Да не злюсь я, не злюсь — махнула я рукой со смехом. — Все забыто. Удачного пути и достижения цели.

— До встречи в школе, — крикнула Рия, уже пуская лошадь рысью вслед дядюшке. — И, непременно, обзаведись платьем, непременно! Девушка должна носить юбки!

«Дались вам всем эти платья!», — с досадой подумалось мне.

Больше никаких происшествий до возвращения наставника не случилось. Он вернулся, как обещал, разве что чуть задержавшись, не сильно радостный и по-прежнему озабоченный. Когда я хотела узнать, что же все-таки его тревожит, он сказал, чтоб не забивала голову политикой, и я успокоилась.

Всю последующую неделю баронесса Амалия чувствовала себя намного лучше, у нее появился аппетит, девушка все чаще улыбалась, а на впалых щечках заиграл слабый румянец. Ближе к концу недели она даже выразила желание совершить с Виллемом и Мадлен прогулку по берегу моря, чего раньше не могла позволить себе из-за сильных болей. Чародей понимал, что не малую роль во всем этом играет живительная энергия, которую он старался передать больной баронессе при каждом случайном к ней прикосновении, но гораздо большее значение имел тот факт, что поведав свою тайну, Амалия наконец-то освободилась от неимоверного груза, который до этого несла одна на своих хрупких плечах.

Жельксий Орт нарадоваться не мог на идущую на поправку племянницу. Чтобы сделать девушке приятное, он лично составлял для нее нежнейшие букеты с тонкими ароматами и, с помощью Мадлен, украшал ими дом. Казалось, что весна, еще не наступившая по календарю, уже пришла в поместье Орта.

Мадлен окончательно освоилась в отношениях с лордом Виллемом, и, хотя по-прежнему обращалась к нему на «Вы» в присутствии других, но наедине позволяла себе женские капризы и вольности, и порой даже отчитывала чародея по мелочам. Виллем же, со снисходительной улыбкой, прощал девушке все, и даже баловал ее иногда чародейством в виде искрящихся воздушных бабочек и огненных цветов. С леди Амалией чародей тоже любил проводить время, беседуя на разнообразные темы. Баронесса оказалась очень умна и в интеллектуальных спорах порой выигрывала и у Виллема, и у дяди Жельксия. Чародей с удивлением узнал, что баронесса прекрасно владеет старолиорийским, и с удовольствием практиковался с ней в беседах на мертвом языке. Более того, талантливая Амалия еще и писала стихотворения на нем, которые были трогательны и проникновенны как в оригинале, так и в переводе.

Погруженный в наполненные событиями будни, Виллем все реже вспоминал Агнию, ему даже стало казаться, что девушка обманула его, возвращаться обратно не думает, а разговоры о его великом предназначении — всего лишь глупая женская болтовня.

Воспоминания прошлого все чаще и чаще являлись Виллему в сновидениях. Вот и сегодня ему снилась поездка к камню судьбы в Чернолесье, а вернее день, проведенный в деревеньке неподалеку.

Он остановился напоить коня у живописно протекающей под кронами деревьев речушки и обратил внимание на деревенских девушек, полоскавших в воде белье. Если быть более точным, в глаза Виллему сразу бросилась одна — нежная, хрупкая, со светлыми кудряшками, причудливо уложенными и переплетенными полевыми цветами. Девушки тоже заметили хорошо одетого статного молодого человека, кокетливо захихикали, кидая заинтересованные взгляды на чародея. Виллем подошел ближе, поклонился:

— Доброго дня вам, красавицы. Не проводите ли путника в деревню до ближайшего постоялого двора?

Девушки побросали белье, начали одергивать намокшие юбки, поправлять растрепавшиеся волосы и улыбаться во все зубы. Лишь та, которую Виллем уже мысленно называл принцессой, смело сделала шаг навстречу незнакомцу и сказала, мелодичным как переливы свирели, голосом:

— Пойдемте со мной, милорд-путник, я провожу Вас.

— Благодарю, юная леди, — Виллем осторожно взял ее маленькую почти детскую ручку и нежно коснулся губами.

Девушка улыбнулась, и румянец смущения загорелся на ее щеках. Подружки проводили удаляющуюся парочку завистливыми взглядами и опять вернулись к работе. Пока тропинка вела их до деревни, девушка рассказала Виллему почти всю свою жизнь — то, что зовут ее Весния, она сирота, живет у бабули в крайнем доме с правой стороны деревни. А еще у них есть большая лохматая собака Полкан и две кошки — черная и белая, а если милорд-путник желает, бабуля вполне сможет пустить его ночевать на сеновал, и монетки за это не возьмет, так как она — добрейшая, и почитает Светлую Деву.