— Лорд Виллем, ну что ж Вы за глупости то говорите, — испуганная Мадлен замахала на чародея руками. — Наша леди Амалия молода и невинна как Светлая Дева! Какие дети, о чем Вы?!

В кротком до этого взгляде баронессы, Виллем уловил не только боль, но и отчаяние и даже раздражение. «Неужели ошибся, неверно истолковал образы, приняв их за воспоминания леди?» — мелькало в голове чародея, пока он в красках извинялся перед дамами за дерзость, за неверное толкование увиденного, оправдывая это своими малыми познаниями в чарах.

— Что ж, лорд Виллем, как я и думала, ничего нового Вы мне не предложите, лишь очередные догадки, не имеющие ничего родственного с истиной, — с ноткой разочарования тихо сказала баронесса и с усилием встала с кресла с помощью подоспевшей Мадлен.

Виллем тут же встал и предложил баронессе опереться на его руку:

— Еще раз прошу меня простить, леди Амалия, за неверно истолкованные мной образы и видения. Позвольте проводить Вас до комнаты.

— Прощаю Вас, лорд Виллем, — с достоинством кивнула ему Амалия.

Помогая больной баронессе подняться по лестницам на второй этаж, Виллем никак не мог понять причины совершенной им ошибки. Все увиденное было так реально, так понятно ему в тот момент, но, выходит, картины говорили о чем-то ином, не столь очевидном, как показалось ему на первый взгляд. Попрощавшись у комнаты с леди Амалией и Мадлен, Виллем направился в библиотеку. Решение этой сложной задачи он надеялся отыскать в какой-нибудь из древних книг, в изобилии имеющихся у барона Орта.

Он даже успел шепнуть Мадлен, что сегодня не будет ждать ее у себя в спальне, так как намерен поработать в библиотеке, после чего, и без того опечаленная провалившейся затеей девушка, расстроилась окончательно. Но Виллему было сейчас совсем не до юной красавицы.

Налив себе еще красного вина, Виллем продолжил чтение. За три часа он перелистал уже половину библиотеки, но никаких зацепок, никаких подсказок. Чародей никак не мог понять, что означают увиденные им в сознании баронессы картины, и не скрывал раздражения. В дверь тихонько постучали. Нехотя отложив чтение, Виллем встал и подошел к двери:

— Мадлен, ну я же просил не беспокоить меня сегодня.

Каково же было удивление чародея, когда на пороге вместо Мадлен он увидел баронессу Амалию. Бледная, в одном пеньюаре, накинутом на худенькие плечи, она поеживалась от холода и виновато улыбалась:

— Прошу меня простить, лорд Виллемий, что помешала Вашей работе, но мне необходимо побеседовать с Вами. Позвольте войти?

Виллем, все еще слегка смущенный неожиданным визитом, поспешно подал руку баронессе и помог ей сесть в мягкое кресло. Обратив внимание, что леди Амалия уже не на шутку замерзла в своем легком одеянии, он снял с себя сюртук и накинул на плечи девушки. Это, конечно же, было очень дерзким жестом, но чародей рассудил, что и визит полуобнаженной леди к мужчине в третьем часу ночи совсем не комильфо. Амалия кивнула с благодарностью и, все так же виновато улыбаясь, объяснила:

— Простите мне, лорд Виллемий, столь неприличный вид, но, понимаете ли, в силу своей болезни я не могу одеться сама — завязать все эти шнурки, застегнуть крючки… а будить Мадлен я сейчас не стала. Не хочу посвящать никого в наш с Вами разговор.

Виллем присел напротив баронессы.

— Вы меня тоже простите еще раз, леди Амалия, за мои сегодняшние дерзкие выводы, я совсем не хотел обидеть Вас или причинить боль. Просто я никудышный чародей, а Мадлен… она так просила, хотя бы попытаться помочь Вам… — Виллем запнулся на полуслове.

— Не стоит смущаться, лорд Виллем, я не буду ругать Мадлен за отношения с Вами, — Амалия улыбнулась почти ласково, взяла его за руку, внимательно посмотрев в глаза, — я давно заметила, как она смотрит на Вас. Каждая девушка имеет право на долю счастья. И Вы… лорд Виллемий — Вы самый сильный чародей из всех, с которыми мне довелось встречаться.

Мужчина удивленно поднял брови, уж не шутит ли над ним баронесса, но нет, девушка смотрела на него все также серьезно.

— Да, не удивляйтесь, лорд Виллемий, за время моей болезни каких только чародеев и знахарей не присылал ко мне отец, но только Вы сегодня смогли увидеть правду.

— Но, леди Амалия, Вы же отрицали все сказанное мной? — удивлению Виллема не было предела, он даже резко встал и подошел к столу, чтоб налить себе еще вина.

— А Вы полагаете, Лорд-Чародей, я могла посвятить еще кого-то в свою тайну, пусть даже Мадлен? — возмутилась баронесса. — Налейте и мне вина, мой рассказ будет долгим.

Чародей послушно подал девушке бокал и, присев напротив, с интересом посмотрел на нее. Амалия слегка пригубила вино, ее щеки чуть порозовели, а голубые глаза потянулись дымкой задумчивости. Баронесса вспоминала.

— Как Вы, наверное, уже знаете, лорд Виллем, моя мать умерла, когда я была еще совсем маленькой, и воспитывалась я отцом в поместье Ортов, недалеко от Калении. Рядом с поместьем был замечательный лес с полянами полными ягод, с лесным озером. С детства я любила убегать туда, проводить там время, представляя себя лесной нимфой. Отец, конечно, спохватывался, и меня возвращали обратно, ругали за непослушание, но я всегда находила лазейки, чтоб убежать в мой любимый лес снова. Когда мне было одиннадцать, в поместье появилась Мадлен, девочка была старше меня на три года и гораздо серьезней, мы очень подружились и многое делали вместе. Но даже, несмотря на то, что у меня появилась подруга, были моменты, когда я убегала в лес, чтоб побыть там наедине сама с собой. Я любила танцевать на поляне, под лучами заходящего солнца, пробивающегося свозь кроны вековых деревьев, напевая. Эти моменты были одними из самых счастливых в моей жизни, — Амалия замолчала, отпила еще немного вина из бокала, а Виллем вспомнил одну из картин, где прекрасная нимфа танцует на поляне. Теперь сомнений в том, что это была именно баронесса у него не осталось.

— Когда, мне исполнилось шестнадцать, в округе стали поговаривать о моей необыкновенной красоте. Я, действительно, была тогда очень хороша, не то, что сейчас… — Амалия грустно опустила глаза.

— Нет, что Вы, леди Амалия, и сейчас в болезни Вашу красоту все еще заметно, — попытался успокоить девушку чародей, но она лишь печально улыбнулась и продолжила свой рассказ:

— Отец с гордостью говорил, что такую красавицу-дочь он выдаст замуж только за князя, принца или короля. Но непослушную дочь угораздило влюбиться в женатого мужчину старше себя — старинного друга отца лорда Хербарта Линнея, жившего по соседству в Коэнрии и навещавшего нас изредка.

— Но, неужели, леди Амалия, тот лорд воспользовался Вашей юностью и неопытностью? — напрягся Виллем.

???????? — Увы да… — печально ответила Амалия, — а еще он воспользовался моей безграничной влюбленностью в него и верой в искренность его чувств.

Виллем тихо сжал кулаки, его переполнила неожиданная ненависть к этому взрослому мужчине, называвшему себя другом, и совратившего такую юную и беззащитную девочку, как леди Амалия. Почему-то в тот момент, чародею и в голову не пришло, что сам он соблазнил не одну такую вот хорошенькую девушку. Сейчас перед его глазами стояли лишь бездонные голубые глаза худенькой Амалии, полные слез. Глаза девушки, за честь которой некому было заступиться. Заметив, как изменился в лице чародей, Амалия слегка похлопала его по руке:

— Не нужно ненависти к нему, лорд Виллем. Я любила этого мужчину и была счастлива с ним несколько месяцев, на протяжении которых он часто приезжал к нам. Конечно, я хранила наши отношения в тайне и от отца, и даже от Мадлен, с которой была очень близка всегда. Я была тогда такой глупой, лорд Виллемий, потому что была уверена, что Хербарт оставит свою жену, которую представляла старой и страшной, и попросит моей руки у отца. Я мечтала, что вскоре, стану леди Амалией Линней, перееду в белоснежный дом у озера и рожу Хербарту белокурого сына, которого не родила ему его жена.

— Что же произошло дальше, леди Амалия? — из головы Виллема никак не выходила последняя картина с тянущимися к нимфе и младенцу руками.