Виллем любовался ее длинными тонкими пальчиками, которыми она перелистывала страницы книги. Ведь это так просто — подойти ближе, поздороваться, завести беседу. А потом сидеть с ней рядом на скамеечке на берегу пруда, смотреть в ее синие глаза, слушать ее мелодичный смех, чувствовать тонкий сладковатый аромат ее кожи. Но он не мог заставить себя сделать хотя бы один шаг. Его тело каменело, а в горле словно застывал ком, стоило Виллему только подумать о том, чтобы познакомиться с красавицей ближе. Ежелия, а это была именно она, тем временем закрыла книгу, и, встав со скамейки, направилась по дорожке, утопающей в цветах, в сторону школы. И юноше, смотревшему ей вслед, показалось, что это не девушка, а лесная нимфа, так прекрасна она была в своем темно-зеленом бархатном платье на фоне цветущего великолепия весны.

С сожалением осознав, что это опять был всего лишь сон, Виллем открыл глаза и осмотрелся. Рядом лежала обнаженная Агния и внимательно смотрела на него мутно-зелеными глазами:

— И что же Вам снилось, лорд Виллем? Наверное, одна из подружек, раз лицо у Вас было такое довольное?

— Не твое дело, — огрызнулся чародей и, резко встав с кровати, стал одеваться. — И вообще, что ты делаешь в моей спальне, да еще и на одной кровати со мной, в таком виде?

— С каких пор тебя это смущает, мой дорогой? — засмеялась Агния.

— Со вчерашнего вечера, когда ты после ужина посетила барона Орта в его спальне.

— Неужели ты ревнуешь, Виллем? — игриво пропела Агния и грациозно по-кошачьи выгнулась на кровати.

— Конечно нет, но мне бы не хотелось, чтобы барон выставил нас обоих за дверь сейчас, когда нам так важно это убежище, — отрезал заигрывания красотки чародей. — Оденься, и отправляйся к Орту, пока старик не заметил твоего отсутствия, — он бросил Агнии ее шелковое домашнее платье.

Девушка надула губки, но все-таки встала с кровати, накинула на голое тело платье и скрутила волосы в аккуратный пучок.

— Иногда мне жаль, что после инициации ты стал абсолютно ко всему равнодушен. Ты был хорошим любовником, Виллем, — сказала Агния от порога и вышла, хлопнув дверью.

Чародей остался один и умылся холодной водой из специально принесенного для этого кувшина. К завтраку еще не звали, и, воспользовавшись этим, Виллем осмотрел книжный шкаф. Перелистал несколько книг, в основном биографии представителей рода Орт, подошел к окну и отодвинул тяжелую портьеру. Его взору предстало лазоревое полотно моря, плескавшееся едва ли не у заднего крыльца дома. Волны набегали на пляж, покрытый мелкой галькой, разбивались о камни, оставляя на берегу белую пену. Мужчина распахнул окно, и в комнату ворвался свежий воздух, наполненный солью, ароматами хвои и цветов. Еще чуть, и, казалось бы, забытые чувства вновь наполнят его, опьяняя. Но это был не сон, в реальности же Виллемом теперь правило равнодушие. В дверь постучали, горничная пригласила господина чародея спуститься к завтраку.

После завтрака, барон, извинившись перед гостями, отправился на ежедневный осмотр своей оранжереи. Агния и Виллем, воспользовавшись моментом, вышли прогуляться по берегу моря. В лучших традициях галантности Виллем услужливо поддерживал свою прекрасную спутницу под локоть, она жеманно смеялась во время беседы, придерживая от ветра широкополую черную шляпу с вуалью, и называла собеседника не иначе как «лорд Виллемий». Свежий морской воздух опьянял и бодрил одновременно, море искрилось под лучами солнца, прогулка обещала быть приятной. Но едва пара удалилась на достаточное расстояние от поместья, иллюзия изысканной вежливости рассеялась как дым. Чародей был резок:

— Нравится играть роль любовницы-дуры? За завтраком щебетала без умолку, сейчас изображаешь из себя непонятно кого.

— Вот именно, лорд-чародей, играть роль. И мне совсем нелегко это дается, что бы Вы обо мне сейчас не думали! — Агния сверкнула глазами. — Не вижу смысла сейчас раскрывать все карты, либо устранять барона, пока нам нужно убежище и время! Дурак Вы, Виллемий, если не понимаете этого!

Ее бледное лицо напряглось, губы слегка задрожали, взгляд прожигал собеседника насквозь. В длинном черном бархатном платье она еще больше походила на рассерженную, выгнувшую спину, кошку. От такого напора Виллем мигом сник и почувствовал себя настоящим глупцом, ведь обидеть Агнию он совсем не хотел.

— Ладно, прости, я погорячился, наверное… — чародей виновато опустил глаза, нервно начал теребить золотую запонку на рукаве белоснежной рубашки. Агния тут же смягчилась, огонь в зеленых глазах погас, она игриво улыбнулась:

— Неужели ревнуешь?

— Нет, — серьезно посмотрел на красавицу Виллем, — просто не могу видеть, как сильная умная женщина так унижает себя, прости…

— Ты не прав, Виллем, то, что женщина порой прикидывается глупышкой, вовсе не означает унижения, ведь очень часто это всего лишь хитрость, с помощью которой она достигает цели. Если хочешь знать, эта наша женская тактика в войне с мужским полом, — объяснила она чародею, снисходительно улыбаясь. — Ведь что у меня есть, Виллем, только подумай. Да, я не человек, я дух — посланница моего Темного Господина. Да, через это тело он может творить определенные вещи в этом мире, как например твою инициацию. Но сама по себе я ничего не могу — я ни чародей, ни предсказатель, ни целитель, я просто женщина, не обладающая никакими способностями, кроме собственного обаяния.

От удивления чародей не находил слов и молча смотрел на спутницу широко открытыми глазами. Наконец спросил:

— Как? Так ты сама не обладаешь силой?

— Нет, Виллем, я могу переходить из мира моего Господина в этот мир, потому что я дух, потому что была человеком. Но все остальное — лишь то, что я умела, будучи женщиной, когда-то очень давно…

— Но почему Темный Господин не отправил в наш мир кого-то, более подходящего из своих слуг, зачем подвергать опасности обычную женщину, не обладающую силой?

— В том-то и дело, Виллем. Мир моего Господина и этот мир отделены друг от друга прочными дверями, через которые никто не может ни пройти туда, ни выйти оттуда. Только неприкаянные души, которые когда-то были самыми обычными людьми, вроде меня, могут перемещаться между мирами, так как нам не нужны двери, мы бесплотны, — Агния, присев на камень, печально смотрела вдаль, туда, где лазоревая линия моря сливалась с голубой линией неба. Чародею даже показалось, что на бледной щеке девушки сверкнула слеза, хотя, быть может, это были всего лишь соленые брызги моря.

Виллем присел рядом, обнял ее за плечи. Он понимал, что сейчас ничего не нужно говорить, у каждого есть свои воспоминания — порой они ранят, порой согревают, но их опасно тревожить. Он просто был рядом, просто молчал. Она ощущала тепло его рук, чувствовала совсем рядом его тихое дыхание, и была благодарна за то, что он все понимает.

Обратно в поместье возвращались также молча. Не замечая печального взгляда барона, Агния сразу поднялась в свою комнату и щелкнула запором двери. А вечером прекрасная дама, сославшись на приступ мигрени, не спустилась к ужину. Вынудив тем самым двух мужчин, совершенно разных сословий и интересов, в течение часа мучительно искать темы для светской беседы, вяло ковыряя приборами творения повара, и время от времени натянуто улыбаться. Бесконечно длинный вечер наконец-то закончился, барон пожелал Виллему спокойной ночи и поднялся в спальню. Чародей же, еще немного подышав воздухом на террасе, тоже решил идти отдыхать.

Ночь накрыла поместье черным покрывалом с россыпью серебряных звезд, затихли шорохи и звуки. Виллем уже почти окунулся в сон, как услышал, что кто-то, с едва слышным скрипом приоткрыл дверь, и легко, на цыпочках пересек комнату, нырнув к нему под теплое одеяло. Агния прижалась к нему, нежно обняла и, коснувшись губами плеча, почти сразу задремала. А Виллем еще долго не мог заснуть, размышляя над ее словами, так внезапно вырвавшимися из уст на пустынном берегу моря.