Русскому крестьянину присуще трудолюбие, представления о чести и бесчестии; репутация честного человека много значила в глазах хлебороба: «Беден, да честен», «Гол, да не вор», «Честь чести и на слово верит». Честный человек, по мнению крестьян, это прежде всего человек трудолюбивый. На это обратил внимание А. Кюстин: «Русский крестьянин трудолюбив и умеет выпутываться из затруднений в всех случаях жизни» (144, 225). Бездельники и пьяницы нередко становились кликушами и колдунами, сводящими счеты со своими односельчанами; В. Даль описывает, как он их вылечил, когда работал управляющим в имении одного графа (75, 75). Бесчестным у крестьян считалось покушение на чужую собственность — воровство, поэтому «вора бьют и отдыхать не дают» и т. д. Уважение к чужой собственности, бережливость — нравы, естественные для земледельца, причем они сочетались с гостеприимством. Гостеприимство среди крестьянских нравов находилось на первом месте — не принять гостя или отказаться от приглашения считалось проявлением невежества и невоспитанности.

Нравы русского народа характеризует также любовь к красоте, артистическое восприятие мира. «Любовь к красоте и дар творческого воображения, — подчеркивает Н Лососий, — принадлежат к числу факторов, содействующих высокому развитию искусства в России» (156, 306). Достаточно вспомнить изумительные произведения иконописи, красоту богослужений, прелесть русской литературы и поэзии, великолепную живопись и др., питаемые чувством красоты нашего одаренного многосторонними талантами народа.

И наконец, нельзя забывать еще одно ценнейшее нравственное качество русского народа — чуткое восприятие чужих душевных состояний^ сопереживание. Вот почему возникает живое общение даже весьма мало знакомых друг с другом людей. В. Шубарт говорит: «Русский переживает мир, исходя не из «я» и не из «ты», а из «мы» (156, 258). Этот нрав является основным источником признания обаятельности русского народа. И именно «мы», крестьянская община, разрушаемая под видом европезации нашей культуры, оказалась причиной (одной из причин) революционных потрясений начала нашего столетия.

В наше время достаточно широко распространено представление о том, что нравы рабочих и мастеровых в императорской России были грубыми, жестокими, что в рабочей и мастеровой среде господствовали пьянство и мордобитие, что это, по сути, нравы люмпенов, подонков общества. В немалой степени утверждению такого рода представления способствовали произведения А. М.Горького, в частности, его роман «Мать». Однако в действительности это не так, ибо историческая реальность не укладывается в идеологические схемы того или иного писателя, тем более если они служат определенной цели — показать изначальную порочность нашего народа, в том числе и слоя мастеровых и рабочих. Что за этим стоит, объяснять, очевидно, не стоит и так все ясно — использовать интеллектуальные и материальные ресурсы нашего отечества в интересах западного мира. Вот почему необходимо показать реальную картину нравов рабоче–мастеровой среды в истории нашего многострадального отечества на протяжении почти трех веков. Мастеровые издавна пользовались на Руси почетом и уважением за их нравственные качества, за создание произведений, выступающих образцами искусства для последующих поколений (здесь имеется в виду ювелирное, живописное, фарфоровое, оружейное, строительное и пр. дело). Нравы мастеровых, их высокое умение не только воплощались в жизни общества, но и оказывали заметное влияние в силу духовности на окружающих. Понятно, что именно крестьянская община была своего рода «колыбелью» формирования русских мастеровых, которые объединялись в артели.

В своей книге «Русский труд» О. Платонов так пишет об этом поистине удивительном феномене русской истории: «Русская артель была добровольным товариществом совершенно равноправных работников, призванным на основе взаимопомощи и взаимовыручки решать практически любые хозяйственные и производственные задачи. Объединение людей в артель не только не ограничивало дух самостоятельности и предприимчивости каждого артельщика, а, напротив, поощряло его. Мало того — артель удивительным образом позволяла сочетать склонность русского человека к самостоятельному и даже обособленному труду с коллективными усилиями» (205, 55). Русская артель находится в кровном родстве с общиной, в народной жизни они неразрывно переплетались между собой; следовательно, нравы мастеровых существенно не отличались от нравственных качеств русского крестьянина, хотя и имели свои особенности.

При рассмотрении нравов мастеровых–артельщиков необходимо учитывать замечание исследователя артели М. Слобожанина, что «артельная система есть не классовая, а общечеловеческая система, форма же проявления ее — артель — есть союз личностей» (249, 69). В артели русский человек не просто прилагал свой труд, а имел возможность выявить свои творческие, духовные и физические способности; здесь отнюдь не господствовало примитивное равенство, некая уравниловка — все имели равное право выразить свои способности и получить доход по труду[22].

Для русской артели характерна круговая порука, т. е. каждый член артели был солидарен со всеми, он ручался за всех, все же несли ответственность за каждого в отдельности (этот принцип, как мы видели выше был присущ и казачеству, он в значительной степени определял нравы артельщиков). В дошедших до нас исторических памятниках, договорах с артелями, в конце подчеркивается ответственность за ущерб и убытки, нанесенные артелью, тех, «кто будет в лицах» (314, т. II, 184), т. е. каждого участника артели.

Артелью, считает, И. Прыжов, называется братство, которое устроилось для какого–нибудь общего дела. Русская артель представляет собой своего рода семью: «Артель — своя семья»; про большую семью же говорят: «Экая артель». Главное в артели — это товарищеская взаимопомощь и общее согласие: «Артельная кашица гуще живет», «Одному и у каши не споро», «В семье и каша гуще». Вот почему, по справедливому замечанию И. Прыжова, у русского человека большое скопление людей получает смысл артели: «Народ по улицам артелями бродит» (215, 175). Можно сказать, что артель является самоуправляемым трудовым коллективом, во главе которого находится атаман, или староста, чья твердая воля не подавляет самостоятельности членов артельного товарищества.

Побывавший в конце XIX столетия в России Г. Шульц — Ге–верниц обращает внимание на принципиальные отличия русской артели от западноевропейских промышленно–ремесленных объединений. Если западноевропейские ремесленные объединения основаны на индивидуалистических началах, подчеркивает он, то русские артели охватывают всего человека, связывая его с остальными членами артели, заказчиками и государством круговой порукой (313, 123–124). Еще одним важным отличием русской артели от западного кооперативного движения является то, что она во главу угла ставит не только материальный интерес, но и духовно–нравственные потребности индивида, т. е. стремится найти гармонию между материальным и духовным, что оказывает огромное влияние на нравы артельщиков. Не случайно многие исследователи указывают на нравственный характер артелей, чье развитие стимулировалось не столько погоней за прибылью, сколько более высокими духовно–нравственными «соображениями взаимопомощи, взаимоподдержки, справедливости в распределении благ, древней склонности к самоуправлению и трудовой демократии» (205, 58).

Именно равноправие, справедливое вознаграждение, товарищеская поддержка как нравы присус ие артели привлекали в нее русского человека. Тем более эта тяга имела значимость во времена царствования Михаила Романова, когда «начали появляться случаи продажи крестьян без земли — мастеровых или рабочих» (82, 25). По мнению русского человека, артель, подобно общине, представляет собою великую силу — «артелью города берут». Артельный характер жизни, в основе которого лежат общинные начала, имел самые разнообразные формы и названия — складчины (их мы отмечали в разделе «Офицерская корпорация»), братства (религиозные объединения, о чьей благотворительной деятельности шла речь выше), ватаги (у казаков), дружины, товарищества и собственно артели. Широкое распространение артели среди русского народа вытекает из того, что артельные формы жизни исходят из соответствия их народному духу. Следует иметь в виду то «соответствие основных начал нравственности и справедливости, заложенных в артели, духу народа и то непосредственное участие народных масс в артельном строительстве, которое сделало артели действительно русскими бытовыми, чисто народными союзными организациями (249, 14).