Странно выглядела разведывательная комната. Подвижная стена разделяла ее на две половины и при вылете автоматов герметично закрывала первую, наиболее близкую к электричке. В ней в потоках света ламповых глаз, среди голубого плюша, как башни, стояли, закованные в стекло и металл, колонки приборов-наблюдателей. Выведенные наружу корабля, они вели постоянные метеорологические наблюдения. Неутомимые электрические самописцы записывали причудливыми линиями давление атмосферы, количество влаги и тому подобное… Это было помещение для наблюдений.

Вторая половина была подобна какому-то фантастическому саду. Как бледная полная луна, колыхался маленький дежурный аэростат. Сморщенные обвисшие шары-зонды напоминали уснувших летучих мышей и будто висели, цепко держась лапками. Как огромный гриб-мухомор, сверкал своей шапкой автомат-генератор. «Зеленые мушки» напоминали огромных жуков, а сложенный «Голубь» — длинноногого кузнечика.

Такие странные сравнения то и дело всплывали в утомленной голове профессора, который день и ночь просиживал в разведывательной. Голова у профессора даже заболела, так поражало и раздражало его разнообразие средств разведки.

— Вы, Николай Иванович, кажется, даже не обедали?..

Горный, зайдя в разведочную, отвлек профессора от раздумий. Они перекинулись несколькими фразами о работе разведки. Станция ежечасно, ежедневно ждала сигнала к встрече с фронтом облаков. Данные наблюдений и сообщения Бюро погоды свидетельствовали о приближении соответствующих ветров.

— Простите, — сказал профессор, скривив губы в иронической улыбке, — этим грибком вы собираетесь электризовать целый край?.. — и он тронул искалеченной рукой шар маленького генератора.

— Как? — удивился Горный. — Неужели вы не заметили нашего великана — электростатического генератора?.. — Он вежливо взял профессора под руку и вывел его из разведочной через автоматический люк.

— Ядро нашего генератора дает постоянный ток напряжением около пятнадцати миллионов вольт, — мягко начал Горный, когда они вышли на поле аэродрома, откуда прекрасно был виден весь «Победитель».

— О, — нетерпеливо воскликнул профессор, — я это знаю, но где же этот бешеный разрядный шар, где вы спрятали его, там, в электростанции? Нам ведь надо посылать соответствующие ионы в облака, а не в потолок вашего корабля!

— Уважаемый Николай Иванович, этот шар перед вами, — улыбнулся Горный кончиками губ.

— Да где же он?.. — непонимающе переспросил Ролинский, щуря глаза на дирижабль.

— Он перед вами! — повторил Горный. — Им является оболочка нашего «Победителя», наполненная гелием… Весь наш корабль — по сути летающая электростатическая машина.

Профессор остолбенел. Он замахал руками и что-то обиженно забормотал.

— Вы шутите… В научной беседе… шутки… Я не понимаю!

Не слушая больше Горного, он растерянно побежал к станции, по ошибке влетел в дверь комнаты Мака, повернул назад и помчался, как вихрь, дальше, ища свой кабинет.

Но здесь его поймала на пороге хозяйка-Катюша, не выносившая ни малейших проявлений плохого аппетита у жителей станции.

— Да, вы, кажется, не завтракали?!

Она схватила профессора под руку и быстро потащила в столовую.

Между там, черепаха выбралась из комнатки Мака и, блуждая по коридору, попала в кабинет Ролинского, где сразу же стала интересным развлечением для его любимицы Марго. Кошка немедленно повела атаку на этого смешного зверя. Атака была слишком горячей — с подоконника упала одна из мензурок профессора, разбилась, из нее пролилась какая-то липкая жидкость. Со стола полетели бумаги, газетные вырезки…

Когда Ролинский после завтрака вернулся к себе, он увидел невероятный хаос.

Бешено завернул черепаху в первую попавшуюся газету и, с отвращением расставив руки, побежал к Горному.

— Пожалуйста!.. — простонал он. — Ваши звери!.. Это, наверное, шутки вашего сына… но это животное ведет себя совершенно неприлично!

Профессор побежал назад и принялся наводить порядок.

Липкая жидкость пролилась на одну из книг, сделав ее переплет абсолютно прозрачным, как стекло. Покачав головой, Ролинский бросился спасать другие книги и бумаги.

В руках его на мгновение задержалась какая-то бумага. Это была старая газетная статья: «Сорок лет работы профессора Ролинского над искусственным дождем» — давний юбилейный очерк о его трудах.

Ироническая и грустная улыбка скривила губы Ролинского. Вся его работа, о которой писали газеты, за которую его называли выдающимся ученым, казалась ему теперь ненужной.

Станция Горного с ее грандиозными аппаратами оставляла позади самые смелые его мечты об управлении погодой. Его рентгеновские трубки и дождевые бомбы можно было отдать детям на игрушки.

Зачем же было вытаскивать его из горного убежища? Его пригласили, чтобы он наладил работу разведки, и предоставили в его распоряжение «широкое поле» для дальнейших опытов. Но перспективы научной работы, казалось, больше не привлекали его, потому что решение самого ценного, самого родного было найдено…

— А может, нет?.. Может, только еще один неоправданный эксперимент? И будущее принадлежит его дождю, его рентгену…

Ролинский бережно собрал остатки жидкости из разбитой мензурки и спрятал в шкаф.

Мак вернулся с прогулки нагруженный, как запасливый лесной ежик. Из его карманов торчали цветы и степные растения для Дженни, в сплетенной Галинкой корзиночке лежала спелая клубника, а в коробке шуршали несколько первых экспонатов энтомологических усилий Мака — пойманные им любопытные жуки.

Станция только что приземлилась после короткого наблюдательного полета и пила воздух открытыми окнами. Было время обеда, и все, за исключением дежурного радиста, сошлись в столовой. Ждали Ролинского, который вновь возился в разведочной. В воздухе стояла невыносимая жара. Она душила все живое. Но на станции царило бодрое, приподнятое настроение. Все знали: скоро веселый обильный дождь оживит истомленный засухой край.

Мака, пропадавшего с утра где-то на земле, встретили веселыми шутками. Люди станции любили посмеяться в часы отдыха.

— Ого, да ты, похоже, собираешься превратиться в мышь-землеройку, от тебя на километр пахнет степью! — сказал Григорий.

Мак с увлечением начал рассказывать о колхозном поселке, о рододендроне, о необычайном деде, похожем на бронзовую статую, о замечательных баранах и о своей лекции по дождеванию.

— Ой, — всплеснула руками Рая, — бедным чабанам пришлось, пожалуй, все хворостины изломать на спинах своих баранов, чтобы разбудить их после такой интересной лекции!

Мак засмеялся — на корабле он привык к дружескому обстрелу острыми словечками. Вдруг он вскрикнул и завернул рукав рубашки. На белый стол упал ореховый усач. Катя, подававшая вареники, решительно запротестовала против жука.

— Хороший экземпляр усача, прошу не обижать, — важно сказал Мак, держа его в руке.

— У Мака начинается новое увлечение! — улыбнулся Горный.

— Дорогой Мак, — произнес с комическим испугом пилот Гандин, худощавый красивый юноша с тонким нервным лицом. — Мне кажется, вы хотите освоить все на свете профессии. Не желаете ли поведать нам, кем вы, наконец, собираетесь стать?..

— Кем?.. — хитро улыбнулся Мак, держа жука за спинку. — Ясное дело, биологом, энтомологом, зоологом, метеорологом, рентгенологом, инженером-электриком, физиком-экспериментатором, астрономом, агрономом…

Под общий смех Мак не успел закончить свою тираду — увлекшись, слишком живо махнул рукой, и жук упал на пол, щелкнув, как металлический шарик. Муха помчалась к нему.

— Ай! — завопил новоиспеченный энтомолог, бросившись спасать от Мухи свою добычу.

— Товарищи! — прервала разговор Катюша, которая собралась отправить в желобок между рядами тарелок автоматическую разливальницу с компотом. — Вам необходимо обратить внимание на злостного срывщика аппетита. Профессор не пришел на обед, и завтракать его пришлось тянуть… вот так… за шиворот…