Маку очень хотелось показать свое мастерство, и он начал кружить красивой спиралью. Это была последняя Гришина лекция. Пусть полюбуется Гандин его полетом.

— Сынок, давай прогуляемся в парке! — как сквозь сон услышал он папин голос. «Голубь» послушно пошел на снижение, промчался над щетиной лесопарка и легко сел на одной из полянок. Самолет не нуждался в специальном аэродроме.

— Ты очень хорошо пилотируешь, — сказал Горный, погладив сына по плечу. Мак расцвел от похвалы. Горный сошел с самолета и задумчиво прошелся по полянке. В последнее время он так редко бывал на земле.

Горный присел и сорвал несколько растеньиц. Они были дряблыми и обессиленными от невыносимой жары, которая словно сжигала все живое.

— О, — вздрогнул он. — Она идет, немилосердная засуха… Еще несколько дней, и она выпьет всю зеленую кровь растений. Но еще не поздно, еще весело зазвучат, сынок, дождевые капли!

Мак нашел на дереве важного жука-носорога. Он наблюдал за ним с любопытством молодого, подающего надежды энтомолога и неожиданно расхохотался.

— Папа! — сказал он. — Этот жук очень похож на старика Ролинского, он даже ходит так, как профессор.

Вдруг Мак приосанился. Он сел на пенек и завел серьезный разговор с отцом.

— Скажи, папа, — спросил он, — почему тебе захотелось пригласить к нам этого сердитого старика?

— Видишь ли, — сказал Горный, — у нас была только одна кандидатура, достойная этой работы. Я говорю о работе нашей разведки, четкость которой иногда решает все.

— Расскажи мне о нем, — попросил Мак и сел на траве, скрестив ноги, как совсем маленький мальчик. — Что он за человек?..

— Хорошо, — начал Горный. — Ролинский у нас один из старейших ученых метеорологов. Всю свою жизнь он отдал науке. Ты видел его искалеченную руку?.. Еще совсем молодым во время каких-то химико-физических опытов он прожег до костей два пальца, и их пришлось отрезать. А его жена?.. Это было самое ужасное. Говорят, что она погибла во время взрыва, когда профессор пытался создать искусственную шаровую молнию. С тех пор он стал таким нелюдимым. Он полностью закопался в лаборатории Закавказского института дождевания, создав там с несколькими другими товарищами своего рода научную крепость. В основу своей работы Ролинский положил химические и электрические процессы в каплях и дал блестящие научные труды по теории природного дождя. Но на этом он и остановился, упрямо предсказывая, что управлять дождем можно будет только в очень далеком будущем.

Ну, а мы, как ты знаешь, штурмовали науку с двух сторон: и в лаборатории, и в полевых условиях. Иногда то, что получалось в лаборатории, практика опровергала. Мы изучали науку о дожде, используя также и научные труды Ролинского. Но ждать искусственного дождя сто лет мы не могли.

Профессор называл нас фантастами и воевал с нами! Однако, услышав об успехе наших полевых опытов, он все-таки тоже занялся ими. У него были в Закавказье прекрасные условия — здание института стояло вровень с облаками… Ролинский начал влиять на облака рентгеноизлучением и каким-то химическим веществом своего изобретения. Работу он прятал от всего мира. Именно поэтому, отрезанный собственным упрямством от других институтов, он так и остановился на одном месте в своих опытах. Мы обогнали профессора, так как его техническое оборудование для опытов, его дождевание было устаревшим, кустарным. А мы, работая в сотрудничестве с другими институтами, вооружились передовой техникой. И теперь мы делаем дождь…

Гул в небе привлек внимание Горного. Летел грузовой воздушный поезд. Как гигантские жуки, медленно снижались вертолеты.

— Привезли запасные части к комбайнам! — весело сказал Горный.

И вдруг в неподвижном воздухе повеял ветерок. Улыбка озарила лицо Горного.

— Летим, сынок, — сказал он, быстро поднимаясь. — Начинается норд-вест. Он принесет нам облака!

— О, да у нас гости! — закричал Мак, планируя к стоянке станции.

Действительно, рядом с «Победителем» стоял автобус. Из него выходила группа людей — нетерпеливый дед Омелько приехал со знатными колхозниками взглянуть вблизи на воздушный корабль. Мак поискал взглядом среди них Галинку, но ее не было.

Работники станции во главе с Гандиным встретили юного пилота аплодисментами. Все они любовались полетом Мака. Гандин прикрепил к рубашке мальчика значок, на котором был изображен летящий орел. Такие значки выдавали только тем, кто сдал минимум по авиаспорту.

Горный, поздоровавшись с гостями, оставил их на попечение Григория и Мака, а сам поспешил в радиорубку.

Новая радиотелеграмма волновала предчувствием близкой победы.

«Стабилизация облаков проходит успешно, — сообщала вторая станция погоды. — Северо-западным посылаем первый транспорт».

Далее следовал шифр — это были записи количества суточной влаги, которую станции удалось стабилизировать, формы облаков и тому подобное.

Горный словно помолодел после этого известия, его движения стали быстрыми и порывистыми, как у юноши. Радиорупор мгновенно разнес по всем рабочим комнатам его новые приказы. Станция готовилась к битве со стихией. Отдав необходимые распоряжения, Горный вернулся к экскурсантам, которым Григорий показывал «химичку».

— О, — сказал старик Омелько, бросаясь навстречу, — позвольте пожать вашу руку!.. Вы же гениальный человек, раз придумали такой замечательный способ обуздывать облака!

— Вы преувеличиваете, — скромно ответил Горный, — мне всего лишь повезло с помощью таких вот комсомольцев (он указал на Григория) подытожить то, что сделало целое поколение советских ученых. Я просто имел смелость вовремя заявить, что наука об атмосферных осадках достигла уже такого уровня, при котором можно овладеть дождем. Мне посчастливилось больше, чем моим предшественникам, часто пробовавшим свои методы вслепую. Громадная сокровищница науки о дожде, собранная выдающимися учеными, и собственная творческая научная мысль дали мне все возможности накинуть крепкую уздечку на доселе неукротимые облака…

Я говорю об уздечке: стоит вспомнить, что рассказывал профессор Аганин своим студентам.

Много веков, целые тысячелетия назад человек решил приручить дикого коня. Человек смело бросался на спину страшного животного и, ухватившись за гриву, пытался покорить его. А разъяренный конь сбрасывал человека на землю и топтал его своими копытами. Прошло немало лет, пока не нашелся такой умелец, который исследовал, разгадал простой лошадиный закон — конь идет туда, куда повернешь ему голову… И только тогда человек уверенно и смело взнуздал ретивого коня.

Я был счастливее многих своих предшественников, которые, не познав как следует законы дождя, пытались обуздать облака и ломали себе на этом шею. Многие законы дождя были уже разгаданы. Надо было только проверить их и, вооружившись новой техникой, сплести для облаков крепкую уздечку.

— А я бы очень хотел, — попросил комсорг колхоза Яша, стройный и тонкий, как молодой тополь, юноша, — чтобы вы нам вкратце объяснили, что именно вы взяли за основу научной теории дождя?

— Хорошо, — сказал Горный. — Вы садитесь, пожалуйста, а я вам коротко расскажу.

Гости расположились на уютном диванчике, автоматически выпрыгнувшем из стены по сигналу Горного.

— Вы, безусловно, знаете, что такое коллоидные растворы? — спросил Горный.

— Я знаю, я агрохимик! — радостно отозвался Яша.

— А я не знаю, — сказал один из колхозников.

— Так вот, коллоидные растворы — это такие растворы, где частички какого-нибудь вещества плавают в жидкости островками — группами молекул. Давно уже и наши, и зарубежные ученые обратили внимание на сходство тех явлений, которые происходят в коллоидном растворе, с явлениями, происходящими в атмосфере. Они начали говорить о том, что атмосферу с ее туманами, облаками и так далее можно также рассматривать как особый коллоид, и назвали ее аэрозолью (наподобие водного коллоида — гидрозоли).