1973 «Я прожил жизнь не одиноко…» Я прожил жизнь не одиноко, И капля моего труда В кипенье бурного потока, А не в спокойствии пруда. Я словом подвиг друга славил И замыкал в упругий стих. Я память о себе оставил В судьбе товарищей своих. А то, что жил я не напрасно И не напрасно принял бой, — За мной идущие прекрасно Докажут собственной судьбой. 1973 Позднее признание Взрыва оползающий обвал. Метронома голос равномерный. В три окна сырой полуподвал В двухэтажном доме на Галерной. В перекрестье огненных полос Брызги стекол из оконной створки. Бронзовое облако волос На сукне зеленой гимнастерки. В воздухе оглохшем и немом Две судьбы, мятущиеся разно. И, непостижимое умом, Откровенье первого соблазна. Соприкосновенье легких рук, Легкая освобожденность тела. Двух сердец согласный перестук В грохоте бомбежки и обстрела. Страсти беспощадная игра На краю погибели и мрака. …Будь хоть к этой памяти добра Времени безумная атака. 1973 «Пшеница убрана, и скошен…» Пшеница убрана, и скошен Во славу праздника ячмень. И подступает с новой ношей В колючей изморози день. И в эту изморозь, как в стену, Уходят серые столбы. И можно сдунуть с кружки пену И заглянуть на дно судьбы. 1973 Тебе на завтра Когда-нибудь и ты меня поймешь Перед своею совестью в ответе. И с опозданьем истина сквозь ложь Перед тобою встанет в ясном свете. Но к моему тревожному огню Ты не спешишь в холодный час заката. И я тебя за это не виню: Я сам безбожно опоздал когда-то. Твою судьбу угадывая, сам Твоей судьбе печалью не перечу. И призываю новым парусам В открытом море ураган навстречу. И в старый след ложится новый след, И медленно смываются границы. И счастлив я, что вижу звездный свет В пустую ночь через твои ресницы. 1973 Три вздоха о Марселе 1. «Уговор и приказ — вхолостую…» Уговор и приказ — вхолостую, Все напрасно, грози не грози. Разгребатели грязи бастуют, И Марсель утопает в грязи. Запах тленья, назойлив и плотен, Растворяя в себе креозот, Из утробных глубин подворотен На туманное утро ползет. Ржа, рыжея, бежит по железу Желобов на вчерашний уют. Превосходно свою марсельезу Разгребатели грязи поют. Песне тоже непросто по росту, Встав над горем пропойц и кликуш, Вековую корысти коросту Соскребать с человеческих душ. Поднимается песня в проказе Родником неземной чистоты. И глядят разгребатели грязи На Марсель со своей высоты. 2. «Над Землей каруселя…» Над Землей каруселя, Клубятся созвездий рои, Проститутки Марселя, Полночные звезды мои! Вас сорвала с орбит Превращений земных карусель. Но Марсель не скорбит, А смеется и плачет Марсель. Ночь, жестка и жестока, Упала на плиты ничком. Ожиданье порока Стучит о порог каблучком. Но любовь из постели Уходит, моли не моли. Проститутки Марселя, Печальные сестры мои! Ревность — нож под ребро, И не требует глотка глотка. Умирает Рембо, И судьба продается с лотка. В перезвоне стаканов Идет торжество рождества, И слетает с платанов Последнею стаей листва. Без любви, без укора, Всегда и во всем холодна, Словно глаз сутенера, Глядит в переулок луна. Под надежную кровлю Лениво спешат сторожа. Наказанье любовью Страшнее петли и ножа. 3. «Не будет ни встреч, ни обманов…» Не будет ни встреч, ни обманов У старой судьбы на краю. Последние листья с платанов Летят через душу мою. И нет ни тоски, ни боязни, Спокойствием полнится взгляд. Последний кончается праздник, Последние листья летят. Летят через память о лете, Летят через тысячи лет, Сквозь легкий туман на рассвете Полетом погибших планет. Веселье кончается скукой, И время меняет наряд. Над самой последней разлукой Последние листья летят. |
