Объявив ме города, ануннаки ушли в дом бога.

После того, как ануннаки удалились, шарт города вышли на улицу и принялись шумно обсуждать услышанное. Простой народ слушал их разговоры и понял лишь то, что наступают другие времена и город ожидает счастливое ме. Но даже этого было достаточно, чтобы начать славить ануннаков, захотевших сделать Унуг главным городом Двуречья. Жители Двуречья всегда считали самым главным город Нибуру, и когда появилась возможность затмить его славой, это было воспринято людьми, как сигнал к великим деяниям.

До поздней ночи люди, разбившись на группы, пересказывали друг другу слова ануннаков и шумно вслух мечтали о славе Унуга.

Через два солнечных круга неизвестно кем были сочинены следующие строки:

Человек во сне мне явился: рост его — точно небо,

Точно земля его рост.

По голове своей он бог,

По крыльям своим он птица Анзуд,

По низу своему — он потоп,

Справа и слева от него львы лежат.

Храм свой построить мне приказал он,

Но замысел его — мне он неведом.

Уту взошел над горизонтом,

Женщина мне явилась: кто она такая?

На голове ее тонзура сверкает,

Золотой стиль в руке она сжимает,

При ней табличка со знамением добрым,

С этой табличкой совет она держит.

Второй явился,

Наделенный властью, лазуритовую дощечку в руке

сжимал он.

План храма набрасывал.

Священная корзина передо мной стояла,

Священная форма кирпичная была готова,

Кирпич судьбы для меня был в священную форму

положен.

Ему отвечают:

Сын Унуга! Твой сон я тебе растолкую!

Человек, что ростом подобен небу, ростом земле

подобен,

По голове бог,

По крыльям Анзуд, по низу потоп,

Справа и слева львы лежат, –

То Энки воистину есть!

Свое святилище Светлый храм построить тебе приказал он!

Уту, над горизонтом взошедший, –

Твой бог Нингишзида! Солнцу подобно,

на горизонте взошел он!

Женщина с табличкой, которую ты видел, –

Это богиня, которой имя не назову…

Поэтическое произведение не отличалось особой стройностью, даже было несколько грубовато, но оно точно характеризовало настроения в Унуге.

Три дома бога в Унуге быстро нашли себе применение. Один из них, в Э-Ана остался местом их постоянного ночлега и был назван домом ночи. Дом бога в Кулабе превратился в дом работы, а третий дом бога стал домом тайны. Нингишзида объяснил трем сангу, что все три дома ануннакам очень нужны, только будут служить разным целям. В доме Э-Ана они будут жить, в остальных двух будут управлять страной, и творить заклинания.

Сангу остались довольны таким разделением своих обязанностей и, покинув Нингишзида сразу вступили между собой в спор, какой из их трех домов более важен для ануннаков. Спор закончился ничем, каждый из сангу привел неоспоримые доводы в важности своего дома и они расстались очень довольные.

Нингишзида повелел явиться в дом работы четырем городским каменщикам — мах-шидим и Ушшум-Анна. Когда они все собрались во дворе дома бога, Нингишзида позвал их в дом и приказал поставить перед своими гостями кувшины с сикару. Они расселись на низкие стулья и Нингишзида, обведя всех внимательным взглядом, начал говорить о нуждах Унуга.

Он объяснил, что город начинает большое строительство и они будут назначены мах-шидим. Нингишзида упомянул о крепостной стене, которая будет окружать город и великом доме бога Великой Инанны, который своими размерами превзойдет все, что было построено до этого раньше. Мах-шидим не спешили говорить, они пытались понять, как долго продлиться эта стройка. Наконец один из шидим, самый старший и седобородый по имени Бахина сказал:

— Мудрый, Нингишзида! Это не под силу нашему городу! Я могу сказать, что у нас нет столько рабочих рук и столько кирпича. Даже если все наши шидим и нгеме начнут строить, не прерываясь на сон и отдых, это растянется на три жизни человека.

Остальные шидим одобрительно закивали. Они работали с камнем и глиной много Больших солнечных кругов и понимали, что такая работа очень громадна по своему объему. Лишь Ушшум-Анна никак не обнаруживал свои мысли, ожидая, что Георг-Нингишзида сейчас укажет способ, как выполнить эту работу быстро.

Нингишзида действительно встал и, пройдя в соседнюю комнату, сразу же вернулся обратно. В руках он держал полотняный холст, натянутый на деревянные рейки. На холсте был, выполненный Эрешкигаль, рисунок будущего храма Э-Ана. На рисунке Эрешкигаль изобразила не только храм, но и небольшие фигурки людей, что бы указать размеры будущей постройки и ее великолепие. Рисунок был выполнен достаточно грамотно и красиво. Нингишзида установил рисунок на столе и пригласил жестом мастеров подойти ближе.

Увидев его, шидим долго не могли сказать ни одного слова. Такого они никогда не видели. Сам храм был новой для них формы, и точность рисунка лишь подчеркивала массивность форм, уходящих в небо. Шидим доводилось раньше встречать рисунки, которые они использовали при постройке домов, но они были выполнены схематично и приблизительно. Поэтому они не знали, чему удивляться больше: самому рисунку или нарисованному на холсте храму. Они рассматривали творение Эрешкигаль, покачивая от восторга головами, пока Бахина снова не повторил прежние слова:

— Мое ме будет исчерпано, прежде чем закончится эта постройка. И ме моих детей. И моих внуков. Триста Больших солнечных кругов нам придется возводить это здание, энси Нингишзида, даже если весь город Унуг начнет строить его, бросив все свои дела.

Остальные шидим смотрели на рисунок с сожалением. Им понравился новый дом бога. Но в их молчании слышалось согласие со словами Бахина. Да, это невозможно. Возможно, но долго. Очень долго. Нужно ли делать это?

Когда они все снова расселись на стулья, Нингишзида сказал:

— Этот храм очень нужен Унугу! Без храма городу никогда не быть великим. Где будет находиться божественное ме, которое ануннаки определили Унугу? Дома бога в Унуге не вынесут новое ме, данное городу. Город Эредуг имеет дом бога, который много больше, чем любой из трех в Унуге. Чем же наш славный Унуг хуже?

Шидим с важным видом согласились, что Унуг не может быть хуже какого-то Эридуга. Нингишзида продолжал объяснения:

— Этот храм мы будем строить не одни! Многие города Двуречья будут помогать нам. Они будут присылать кирпич и пришлют людей, которые будут укладывать этот кирпич. Камень мы получим с севера и востока, лес — с Дильмуна.

— Кто же из городов захочет строить храм в Унуге? — полюбопытствовал один из шидим.

— Жители города Ур придут сюда всем народом! — объявил важно Нингишзида.

— Как? Почему? — удивились шидим и даже Ушшум-Анна потерял присущее ему спокойствие.

— Море зальет город Ур, и он на много Больших солнечных кругов останется под водой. Люди Ура придут сюда. Они останутся тут и будут помогать нам.

— Так решил ануннак Энки? — несмело вопросили шидим.

— Ме города Ур давно решена Аном и Энлилем! — пояснил Нингишзида. — Энки-ануннак не может противиться воле высших сил. Когда случиться большое наводнение, город Ур будет снесен водами потопа. Поэтому, работники у нас будут. И другие города нам помогут, если Энки попросит их.

— А! — шидим многозначительно переглянулись.

— Мы должны, — продолжал Нингишзида, — определить, где мы будем возводить новый храм, и где мы будем строить городскую стену.

— Но кто будет кормить людей, которые будут работать на строительстве? — задал вопрос Бахина.

— Сами города, которые пришлют людей и будут их кормить, — ответил Нингишзида. — Ануннаки так решили.

— Это хорошо, — лица шидим посветлели.

Нингишзида повернулся к Ушшум-Анна:

— Ты, тамкар Ушшум-Анна, найди и подготовь места еще для десятка кирпичных мастерских. Нам потребуется еще много-много кирпича!

— Да, энси! — ответил он.

— Многие богатые люди Двуречья из других городов, узнав о нашем храме и ме, которая обозначена Унугу, захотят навсегда переехать жить в наш город и будут строить в нем свои дома. Нам будет нужно очень много кирпича!