Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Никаких шапок в моём доме не потерплю! — категорически заявлял он.

К тому ж и дом тот был не их собственный, а просто съёмная квартирка. Комната размером с кухню, кухня размером с ванную и ванная размером с почтовую марку.

А вот теперь уже, когда Кэт обзавелась собственной жилплощадью, а теперь ещё и приобретает в безраздельное пользование нового мужа, кошака в дом притащить не повредит. Пусть кот Лев царапает стены после новёхонького евроремонта, а новый Катькин благоверный благоухает злой кошачьей мочой. Точняк, кот будет в самый раз. Хотя…

Лёвка задумался. Можно и свинью же подложить… Или хоря?.. А что? Прикольно… Да ладно, на месте разберусь, — решил он.

Левка матюкнулся, но всё же вклинился на стоянку между ржавым «москвичом» и хромированным «мерсом». Блеск и нищета Птичьего рынка, — философски подумал он. Его бежевая «мазда» в социальном аспекте находилась ровно посередине. Что он и доказал, втиснувшись.

…Они познакомились с Катей на студенческой конференции в Звёздном городке. Собственно, главной звездой там и была она, радистка Кэт, Екатерина Великая, то есть — Катя Чайкина. Её работа была признана лучшей всеми, а её внешность — самой отпадной. Второй вывод негласно сделала мужская половина конференции. Ну а сама Катя решила выйти замуж именно в Звёздном городке. И пройти мимо блистательного Лёвки не смогла. Он ей просто этого не позволил.

Странно, но по темпераменту они оказались очень похожими. Цунами, тайфун, буря, стихийное бедствие — это определения от Лёвки. Кэт выражалась изящнее: фейерверк, безумие, перебродившее шампанское, Ниагарский водопад…

Они и внешне было очень похожие: оба высокие, светловолосые и светлоглазые. Хотя Катя была красотка хоть куда, разве что подбородок немножко тяжеловат, а Лёвка так себе, серединка на половинку: слишком острый нос, слишком широкие губы и какая–то общая асимметричность в чертах лица. Иногда их даже принимали за брата с сестрой.

Уже на третий день после свадьбы ругались они так самозабвенно, что лучше бы завели кота.

Через месяц в их жизни появились летающие тарелки, чашки, рюмки и даже чугунная сковорода.

На втором месяце они съездили в Крым и там началось землетрясение.

Через три месяца у Лёвки открылся нервный дерматит (диагноз он себе мужественно поставил сам), а Катя сделала аборт.

На месяце четвёртом они развелись столь же молниеносно, как и поженились.

Но Катя из Лёвкиной жизни никуда не ушла — не захотела. Она подружилась с Лёвкиными друзьями и не хотела их терять. Ей нравились Гоша, Нур и Нюша. Они были такие классные, такие весёлые! А ей, приехавшей учиться из Ростова, в Москве так не хватало друзей. Вот она беззастенчиво и приватизировала Лёвкиных. Впрочем, в качестве друга и сам Лёвка устраивал её как нельзя лучше.

…Он шёл по Птичке, как победитель, с гордо поднятой головой. Сразу видно — их Высочество Покупатель! Приободрились продавцы в рыбьем ряду, поняли, продрогшие — не за червяками идёт мужик. Долговязый парень в спортивном костюме резво застучал по аквариуму. Снулые рыбы слегка оживились.

— Налетай, покупай! — неожиданно тонким голосом выкрикнул спортсмен, но Лёвка прошествовал мимо. Сегодня у него был не рыбный день.

Так, вот и кошки. Мохнатые белоснежные персы, пока ещё персики, сыто жмурясь, ворочались в глубокой коробке.

— Сколько? — спросил Лёвка, засовывая в коробку палец. Самый смелый персик зашипел и выпустил крохотные коготки.

— Будете брать, дешевле отдам, — засуетилась интеллигентная дама в очках. Она слегка гундосила, а на кончике её носа жалобно качалась капелька. Дама незаметно тыльной стороной ладони смахнула каплю: — И родословная есть, прекрасные родители, сможете потом выставляться.

— Сколько? — повторил Лёвка.

— Сто двадцать.

— Угу, — кивнул Лёвка. Дороговато, но и товар ведь приличный.

— Сто десять, — по–своему поняла его дама. Новая капля подоспела на смену прежней.

— Подумаю, — Лёвка отошёл. Надо было еще поискать. Не покупать же вот так, сразу? Это не по правилам.

— Сто! — в спину ему отчаянно выкрикнула дама.

Но Лёвка уже застрял у собачьего ряда. Чёрные весёлые комочки, повизгивая, копошились в пластмассовом контейнере на байковой подстилке. Один щенок, не участвуя в общей возне, старательно отгрызал пуговицу — видно, подстилка в прошлой жизни была халатом.

— Лабрадоры, — вкрадчиво пояснил хозяин щенков, пожилой мужик в парусиновой кепке, — исключительно замечательная собака.

— Неужели? — с сомнением спросил Лёвка, разглядывая загнутые бубликом хвостики щенят. Он всегда считал, что у лабрадоров хвосты прямые, ровные. Чтобы махать туда–сюда параллельно земле. И рулить в воде. Бубликом–то не особо ведь порулишь. Разве что волну поднимешь.

— Уровень цивилизации общества определяется количеством лабрадоров, — убеждал хозяин. Он был, похоже, слегка навеселе.

А кепку–то у нас брал, — автоматически отметил Лёвка.

— Это собака — для души, — пел продавец фальшивых лабрадоров. — Берите, задаром почти отдаю. Если в хорошие руки. Это ж королевская собака! У Миттерана — лабрадор, у английской королевы — лабрадор. Даже два. Нет, три! И еще у этого… Блина Клинтона.

Но Лёвка его не слушал. Он смотрел только на соседний ряд.

Он уже узрел то, что подарит Кэт на её вторую свадьбу. На долгую–долгую память.

Глава вторая. Операция «Наполеон»

5 сентября 1997 года

Катя Чайкина больше всего на свете хотела быть богатой и знаменитой. Именно поэтому она и уехала поступать в Москву, хотя Ростовский университет был полностью к её услугам — Катина мама, Евгения Макаровна, работала в секретариате университета с незапамятных времён. Характер у маменьки был ого–го: самые строгие профессора ходили перед нею «на цирлах» и носили подобострастные шоколадки по положенным дням, в календарные и общенародные праздники.

Но Катин характер был похлеще маминого. Во всяком случае, никакие вопли, мигрени и прочие «господи, кого я вырастила!» и «ждут тебя не дождутся в твоей Москве!» не смогли остановить юную Чайкину. Она б и в Америку уехала, но ответов на свои запросы и разосланные анкеты Катя не дождалась ни из одного охваченного её юным пылом университета. Ну, и хрен с ними — чем учиться в «мериканском» захолустье, лучше было покорять Москву.

Что Катя и сделала с первого захода. С её золотой медалью и кучей дипломов со всевозможных олимпиад — от российской до международной, российско–украинской, ей надо было лишь на «пять» сдать первый экзамен в заветный МГУ. Биофак не филфак — свою пятёрочку Катя–таки получила.

Но романа с наукой не вытанцевалось. Вмешалась проза жизни. Наука и богатство отказывались мирно сосуществовать в новой России. Да и слава как–то не подгребала к научному берегу, вилась, легкомысленная возле шоу–бизнеса, политики и отдельно взятых интеллектуалов. Да, времена торжеств отечественной науки давно миновали. Героини из романов Каверина могли спать спокойно: около их квартир не ночевали восторженные поклонники и настырные папарацци.

Что ж, для женщины, к тому ж напористой и с вполне (даже очень) приличными внешними данными путь к славе и богатству мог лежать и совсем иными стёжками–дорожками. И тому подтверждением стало первое Катино замужество. Конечно, несколько опосредованно, но Лёвка вывел её на тропу богатства. Ну, конечно, дико извините, не богатства, но всё же вполне даже приличного заработка. Во всяком случае со своими кроликами и мышами она хрена с два купила бы себе собственную, пусть и со смежными, но всё же двухкомнатную квартиру

А мыши подождут. Катя внимательно следила: пока к её теме никто даже близко не подобрался. Правда, одна лаборатория в Англии что–то там затевала, но пока медлительные островитяне хоть на что–то выйдут, она уже ознаменится, разбогатеет и примчится к ним поддержать и возглавить новое открытие.

Пока же ей предстояло сделать иной шаг к славе. Она решила снискать себе у истории лавры Арины Родионовны. Ибо новым её избранником стал писатель. Прозаик Игорь Скоков. Что, не слышали? Ну, ещё услышите! Запомните: Воксо Ко. Именно таким изощрённым псевдонимом, сконструированным из собственной фамилии, пользовался Игорь.

31
{"b":"547852","o":1}