— А вот и я! — Она сделала реверанс перед Гарольдом.

— Откуда такая прыть? — Уайет сурово нахмурился. — Обратно в машину.

— Неужели еще в какой-нибудь салон красоты?

Казалось, каждая клеточка тела Люси была отполирована до блеска. Что же еще можно было с ней сотворить?

— Вы не Бритни Спирс. Вам следует научиться выходить из машины, не сверкая голой задницей на весь квартал. Попробуйте еще раз.

Люси вспыхнула. Конечно, она не ждала, что ее похвалят или сдержанно выкажут одобрение, — не настолько она безумна, и все равно ей было немного обидно. Уайет всегда найдет, к чему придраться, так уж он устроен.

— Я в трусах.

— Знаю. В фиолетовых.

— И я умею выходить из машины!

— Как выяснилось, не умеете.

Она снова влезла в автомобиль, мысленно проклиная его. Потом вылезла — еще раз! — продвигаясь по заднему сиденью небольшими рывками.

— Еще раз, — приказал он.

— На этот раз платье у меня не задралось, я знаю. Гарольд, вы что-нибудь видели?

Гарольд покачал головой. Вид у него был разочарованный.

— Да на вас без смеха смотреть невозможно, — сказал Уайет с отвращением. — Крепко сожмите колени и не дергайтесь. Скользите плавно, грациозно.

Она попыталась еще раз.

— Не годится, — сказал он.

Она снова и снова садилась в автомобиль и вылезала из него. Некоторые таксисты сигналили стоявшей у тротуара машине, но Уайет махал, чтоб ехали дальше.

— У меня уже мозоли на попе! — пожаловалась Люси после пятой попытки.

— До совершенства далеко, но более или менее сносно, — объявил Уайет, когда ей наконец удалось удержать колени вместе. — Идемте. Мы отстали от графика.

“Ну неужели нельзя проявить хоть каплю снисходительности?”

— Спасибо, Марк, что подвезли, — сказала Люси шоферу, который вернулся на водительское место.

— Всегда к вашим услугам, Люси. Вы потрясающе выглядите, настоящая кинозвезда.

— Вы просто прелесть, Марк!

Она бросила на Уайета многозначительный взгляд, когда они поднимались к парадной двери, но он сделал вид, что не заметил.

— Правое бедро впереди и левая нога сзади.

Модель из Германии Анжелика, которую Уайет нанял, чтобы научить Люси правильно ходить и держаться, показывала позу перед зеркалом, полностью — от пола до потолка — занимавшим одну из стен будуара Уайета. Анжелика жестом попросила Люси повторить позу.

— Нацелились занять вторую базу? — прокомментировал Уайет из своего кресла в углу.

— Я стараюсь! — рявкнула в ответ Люси. Она слегка переставила ногу, которая была сзади, но выглядела по-прежнему неуклюже. Эта поза была верхом неестественности, хотя Анжелика и уверяла, что так бедра кажутся почти в два раза уже. “Интересно, был ли у Уайета с Анжеликой роман?” — мельком подумала Люси. Судя по кокетливым улыбкам, которые модель то и дело посылала ему, наверняка был или вот-вот начнется.

— Давайте лучше займемся походкой, — Анжелика явно теряла терпение.

— Нет, Анж, не надо ей потакать. К походке можно приступить только после того, как Люси освоит хотя бы одну позу, в которой не будет выглядеть карикатурно на фотографии.

— Но на это уйдет много часов, — Анжелика надула свои пухлые губы.

Люси пришла в бешенство. Эта высоченная, не ниже шести футов, красавица с длинными белокурыми локонами и такими острыми скулами, что впору камень обтесывать, Анжелика явно могла общаться только с теми, кто, едва проснувшись, уже готов к съемке крупным планом. Люси рывком выставила вперед бедро и слегка вздернула подбородок.

— Вот! — воскликнул Уайет. — Намного лучше!

— Наконец-то, — произнесла Анжелика. — А теперь попробуем вот так.

Она грациозно повернулась, так что перед воображаемой камерой оказались бок и часть спины. Потом кокетливо отвела голову назад, почти коснувшись подбородком плеча, и улыбнулась.

Люси повторила позу, холодно усмехнувшись отраженному в зеркале Уайету. Он скривился в ответ, окинув ее оценивающим взглядом, потом кивнул.

— Неплохо, — объявил он. — Отличная работа.

— Ой, спасибо! — Люси повернулась к нему, потрясенная тем, что он все-таки произнес слова похвалы.

— Отличная работа, Анжелика. Вот теперь, Люси, можно потрудиться над походкой.

— Вставьте недостающее слово, — сказал Уайет.

Когда Люси вышла из примерочной “Бергдорф Гудман” в черном атласном платье “Дольче энд Габбана”, он сразу замотал головой. Платье было слишком откровенным, им это не нужно. Он отослал ее обратно за черную бархатную занавеску примерить что-нибудь другое.

— Одинокий мужчина гей — это та часть арсенала светской львицы, которая?..

— Не знаю, — слова прозвучали невнятно, потому что она в это время что-то надевала на себя через голову. — Устарела?

— Обаятельные, элегантные, образованные мужчины никогда не выйдут из моды. Я устроил вам несколько приглашений на ланч в “Ля Гулю” с лучшими представителями этого, так сказать, направления. Я ведь не смогу быть с вами на всех мероприятиях, вы сами понимаете, у меня работа.

Люси откинула занавес, лицо у нее горело, ведь она в рекордный срок перемерила чуть ли не полмагазина. Теперь на ней было изысканное коктейльное платье “Родарте” бледно-розового шифона. Оно красиво облегало ее фигуру, которая благодаря стараниям Деррика стала значительно стройнее и изящнее. Уайет одобрительно кивнул.

— Так, а теперь три правила из тех, что внушала вам ваша мама, — сказал он.

В это время Люси облачалась в примерочной в кашемировый жакет и черные брюки-дудочки.

— Мама всегда говорила, что лучше быть одетой слишком броско, чем слишком тускло… Мама всегда говорила, что о человеке можно очень много узнать по тому, как он ест суп…

Она открыла занавес, чтобы Уайет вынес приговор ее последнему ансамблю.

Он одобрительно кивнул.

— Идеальная одежда для уикендов дома.

— Дома?! — она взглянула на ценник и чуть не ахнула. — Свитер за восемьсот долларов носить дома по воскресеньям — вы шутите?

— Ничуть. Вы должны быть готовы к тому, что вас в любую минуту могут сфотографировать. Что там еще говорила мама?

Люси вздохнула.

— Качество не имеет цены.

Уайет улыбнулся. Кое-чему она уже научилась. А у него собирается материал для книги, над которой он с увлечением работает по ночам, после четырнадцати часов занятий с Люси. “Светская львица за одну ночь” — так они с Киплингом думали назвать книгу. Этот эксперимент станет ярким событием в антропологии — и принесет Уайету славу в ученом мире, где о нем стали забывать.

— Сколько раз я должен повторять? Gstaad надо произносить Штаад, а не Гштаад.

Уайет ходил вокруг кушетки, на которую Люси рухнула как подкошенная. Хоть они и неустанно работали над ее речью, ее “аканье” было таким же широким, как Великие Равнины, да и нескончаемые “ой, знаете” на каждом шагу и манера атаковать собеседника пулеметной очередью из слов требовали срочных карательных мер.

— В Гштааде снег просто сказочный, не то что в Аспене, — повторила Люси без всякого выражения.

— Опять это косноязычие! Да проснитесь вы наконец, — Уайет сердито постучал карандашом по блокноту. — Сначала.

Но Люси подняла указательный палец и с жадностью отпила несколько глотков воды из стакана. Еще одна вульгарная привычка. Неужели в этой девушке нужно переделывать вообще все?

— Может, закончим завтра? — жалобно попросила она. — Честное слово, я сейчас в обморок упаду. И вообще сегодня канун Рождества.

— Закончим, когда у вас получится как надо! — рявкнул Уайет. Она что же, думает, ему доставляет удовольствие шестой час слушать, как она издевается над английским языком? Неужели он не предпочел бы потягивать свой любимый лаймовый коктейль на террасе в доме матери, рядом со сверкающей белыми огнями трехметровой рождественской елкой? — С самого начала, Люси. И ради всего святого, сядьте прямо.