— Ничего, ничего, — важно ответил Закирьян. Ему понравилось то, что старик хорошо отозвался о его часах. Он снова достал их, оглядел старика с головы до ног и проговорил: — Эти часы дорогие. Оч-чень дорого стоят!

— А сколько вы за них взяли бы?

— Сколько я взял бы? О-о-о! У вас, пожалуй, столько никогда и не бывало.

— А все-таки?

— Двести рублей! — ляпнул Закирьян и сам испугался названной огромной суммы.

Старик не спеша взял часы в руки, положил их в свой карман, спокойно и уверенно достал пачку денег и, отсчитав, протянул ее Закирьяну.

— Получите. Двести.

Закирьян посмотрел на него, как на сумасшедшего.

Но старик бы на вид вполне нормальный человек.

На какое-то мгновение взгляды покупателя и продавца встретились. Что-то странное уловил Закирьян в этом спокойном, но цепком взгляде и, не выдержав его, отвернулся.

— Всего хорошего, — сказал старик, приподнимая тюбетейку.

— Да, — невпопад ответил Закирьян.

Старик повернулся и ушел.

Надо ли говорить о новых переживаниях Мидхата, который опять упустил старика с бородкой?

Ребята спали еще крепким сном, когда Фатима встала и умылась прохладной утренней водой.

День обещал быть погожим. В этот утренний час хотелось Фатиме побыть наедине с собой, со своими мыслями.

Она взяла свою тетрадь, в которую записывала все интересные события, перелистала ее, затем вырвала чистую страницу и принялась писать новое письмо директору школы. Она писала, особенно не задумываясь, потому что, собственно говоря, все, что она хотела сказать, было уже продумано ею и взвешено. Слова будто бы сами ложились на бумагу:

«Здравствуйте, Рустам-агай!

Спасибо вам за ваше письмо.

Оно многому меня научило, а главное — успокоило.

Вообще-то дела идут у нас неплохо. Ребята многое узнали, многое повидали, услышали и записали. Наша «Партизанская книга» стала теперь богатой и интересной. Ребята стараются ничего не упустить, они увлечены походом и всем, что с ним связано, я бы даже сказала, что у них появился своеобразный азарт. Меня это радует.

Слышат ребята не только о героях, но и о тех людях, которые боролись против Советской власти.

Факты подобного рода всплывают каждый раз, когда мы раскрываем «Партизанскую книгу», чтобы сделать новую запись. Раньше мне казалось, что надо записывать как можно больше, записывать все, что удастся, — это исторический материал! Но потом подумала: а стоит ли забивать головы наших мальчишек и девчонок всеми этими сведениями?

Между тем жители едва ли не всех аулов, где мы побывали, непременно говорят, и говорят много, о главаре белой банды Карабаше и о его сыне, который таинственно исчез.

Ребята записывают, расспрашивают о подробностях. Что же я — должна все это пресекать? И как в этом случае объяснить ребятам, почему я пытаюсь скрыть от них половину правды?

Как же все-таки быть? Напишите, пожалуйста, Рустам-агай!

Для того чтобы мой вопрос выглядел конкретнее, коротко пишу вам о Карабаше.

Он орудовал в районах, по которым мы путешествуем, почти до двадцатого года. Сколотив свой разбойничий отряд, он совершал налеты на аулы, грабил население. Награбленное добро грабители возили продавать в Уфу, Челябинск и другие отдаленные города, чтобы не попадаться на глаза тем людям, которые были свидетелями их преступлений. Совершая свои разбойничьи набеги, Карабаш выдавал себя за представителя Советской власти. Раздобыв фальшивые документы, врывался в дома, производил обыски и уносил вещи.

Таким образом, он наносил двойной вред, настраивая людей против Советской власти.

«Трофеи» свои Карабаш не делил ни с кем. Говорят, даже и от сына родного прятал, хотя сын-то ведь вместе с ним ходил на грабежи. В конце концов Карабаша поймали. Сыну удалось скрыться. Было это в двадцатом году.

На следствии выяснилось, что настоящее имя Карабаша — Тахвитдин, сокращенно — Тахай. Судили его открытым судом. Народу пришло очень много. Люди были готовы разорвать его на куски.

Сын Карабаша, Сахай Тахаев, вовремя скрылся. Говорили, что до того, как попасть в отряд отца, он служил в Красной Армии. На суде Карабаш пытался воспользоваться этим, чтобы добиться снисхождения.

Карабаш был расстреляй.

Где сейчас его сын? Наверно, за границей. Или прячется где-нибудь».

В ауле Кызылъяр путешественников ждал неожиданный сюрприз — сабантуй.

Сабантуй — это веселый народный праздник, который бывает у башкир в конце июня, после завершения весенних полевых работ. Во время сабантуя в одном из больших аулов собираются жители целого района и с самого утра до позднего вечера поют и танцуют, в игры разные играют, состязаются в беге и прыжках, устраивают скачки.

Вот и в Кызылъяре на обширной площади — майдане — собралось множество народу.

На самой середине майдана установили длинный шест, к верхушке которого крепко-накрепко привязаны были призовые полотенца, предназначенные для победителей — борцов, бегунов, прыгунов. Рядом с шестом возвышалась временно построенная трибуна из свежевыструганных досок. На трибуне стоял большой репродуктор, из которого время от времени доносился голос одного из членов сабантуйской комиссии, объявлявшего программу праздника и называвшего фамилии наиболее известных участников соревнований. Между объявлениями звучала музыка.

Люди были одеты празднично. Даже старики, нарядившиеся в старомодные, но сохранившие свою свежесть бешметы, важно и чинно прохаживались по краю майдана.

Со своими внуками и правнуками за стариками следовали старушки в нарядных платьях.

Попарно или небольшими группами стояли и ходили девушки, а где-то рядом под гармонь пели джигиты. Тут и там сновали любопытные, неутомимые, вездесущие дети.

«Бег на тысячу метров!» — прокричал голос из репродуктора.

Когда были перечислены участники, по команде «начинай» бегуны вышли на большой, специально для них вычерченный круг и помчались.

Зрители подбадривали их:

— Ахмад, нажимай!

— Давай, давай, Рамазан!

— Быстрей, быстрей!

Но вот один из бегунов стремительно вырвался вперед и, оставив товарищей на почтительном расстоянии, достиг финиша первым.

Тут же, на ходу, бросили ему на шею вышитое полотенце с узорами и подняли на руки.

Весь сабантуй приветствовал победителя.

Его ожидал еще один приз, более ощутимый, — тучный баран.

Затем на середину майдана вышли скакуны.

Репродуктор рассказал, из каких колхозов эти кони, какой они породы, назвал имена наездников.

Победил Буланый. Под одобрительный гул всего сабантуя он сорвал ленту финиша.

Коня тоже одарили полотенцем, которым искусно обернули его красивую голову. Наезднику-победителю, мальчику лет четырнадцати, вручили радиоприемник.

Очень понравилась ребятам игра «бой мешков». Два противника уселись друг против друга на подвешенных бревнах и принялись колотить друг друга мешками, наполненными сеном. Когда один из участников игры упал, на его место уселся новый игрок.

Вслед за «боем мешков» начался «бой горшков». К стоящему на земле горшку направился мужчина с завязанными глазами. Ему, наверно, казалось, что горшок рядом, когда он был всего-навсего на полдороге. Мужчина размахнулся палкой, желая ударить по горшку. Но, конечно, мимо. И, конечно, — хохот всего сабантуя. Со всех сторон посыпались остроты.

Много было и других игр. Но, пожалуй, самым интересным была для ребят башкирская национальная борьба — куреш. Съехались на сабантуй батыры-борцы из разных аулов, сошлись, чтобы помериться силами.

Удар молота служил, по традиции, сигналом к началу борьбы. Открыли состязание два молодых борца. Долго они ходили друг возле друга, словно присматриваясь и приглядываясь, оценивая возможности противника. Но вот в какой-то момент, совершенно неожиданно для публики, один из борцов схватил другого и, оторвав его от земли, перекинул через себя. Майдан зашумел. Кто-то даже одобрительно похлопал победителя по спине. Но победитель недолго торжествовал. Следующий борец уложил и его. Борьба «на победителя», при которой один борец вытесняет другого, длилась несколько часов. Наконец выявился самый упорный батыр, совсем молодой борец из аула Карагайлы по имени Апуш. Он вышел победителем сначала в первом, а потом и во втором туре. Апуш тоже получил почетное полотенце и барана.