— Так приходи после него. Мы будем неподалеку от Стренда, — сказал Эд, потянувшись за своей шваброй. Я поняла, что очень хочу увидеть его с микрофоном, а не со шваброй в руках.

— Наверное, приду.

— Мистеру Бодли понадобится кровать? — спросила Марианн, появляясь передо мной с карточкой. — Его жизненные показатели стабильны, но он все еще не реагирует на раздражители.

Прежде чем зайти к мистеру Бодли, возле которого продолжала дежурить семья, я украдкой заглянула за занавеску. Его жизненные показатели на мониторе действительно оказались нормальными, а когда я дотронулась до груди пациента, то ощутила, что она была теплой. Ну и что теперь?

— Ему недолго осталось, — сказала я его семье, снова ныряя за занавеску. По эту сторону я обратилась к Марианн: — Нет смысла переводить его наверх только затем, чтобы потом сразу же спускать вниз.

Неожиданно я подумала о том, что уже успела отправить домой маленького Рори с его стероидами и альбутералом, влить мистеру Деспопулосу две порции крови, чтобы восполнить то количество, что вылилось в его желудочно-кишечный тракт, зашить ему разрывы на коже головы, а мистер Бодли все еще не умер.

— Доктор Кэмпбелл, могу ли я отвлечь вас на минутку? — тихо спросил мистер Денверс, когда я пыталась вернуть моего заплутавшего алкоголика из очередной прогулки на его каталку за занавеской.

— Мистер Деспопулос, вам нужно оставаться здесь, — сказала я, аккуратно заталкивая его за занавеску и чувствуя себя фокусником, который пытается засунуть чертика обратно в табакерку.

— Как долго вы намерены занимать 10-ю палату этим телом? — спросил мистер Денверс, не повышая голоса.

— Сколько потребуется. Он еще не умер. Но я сказала его семье, что, поскольку его отключили от аппарата, он проживет лишь несколько минут.

— Не с повреждением ствола головного мозга, милая моя. Он может продолжать свое существование овощем, но это займет длительное время.

— Кто-нибудь хочет купить телевизор? — спросил голос за моей спиной. Чертов мистер Деспопулос! — У меня тут отличные телевизоры. Широкий экран. Плоский экран. Плазменный телевизор.

— Нет, спасибо, — ответила я, сокрушаясь, что этому человеку невозможно доказать, что он не работает в «Серкит-сити». Я вздохнула, потом поняла, что мистер Денверс все еще ждет ответа на свой вопрос. — Хорошо, хорошо. Я скажу им, что я ошиблась. И вывезу его отсюда.

— Почему бы просто не сказать им, что вы не знаете, когда он умрет? — спросил мистер Денверс.

Я моргнула. Такой вариант ответа не приходил мне в голову.

— Сказать им… что я не знаю? — растерянно повторила я.

— Доктор Кэмпбелл, вы действительно верите, что в состоянии контролировать его смерть?

Вот об этом я тоже не подумала.

— Скорее… нет, — неуверенно произнесла я, чувствуя, что невольно задержала дыхание. — Но разве мне не положено вести себя, словно так и есть?

— Это, милая моя, американский подход к делу, который приводит лишь к неоправданным ожиданиям. Беря на себя роль Бога, вы неизбежно подводите людей.

Я медленно кивнула.

— Поместите его наверху и обратите внимание на комфорт, — велел мистер Денверс, направляясь дальше. Через секунду он снова повернулся ко мне: — Да, и еще, доктор Кэмпбелл. Я жду вас завтра на нашем «Важном происшествии».

Я пообещала, что приду.

После этого я вернулась и поговорила с семьей, сказав им правду о том, что не знаю, когда умрет мистер Бодли. Их реакция удивила меня. Они не возмутились. Они только кивнули с пониманием, как будто и не ожидали от меня точного ответа о времени его смерти. Да и кто мог знать такое?

Когда я вернулась в Парчмент-хаус, из открытой двери в комнату Эда доносилась музыка, а это значило, что он где-то поблизости. Но его не оказалось ни в кухне, ни в гостиной, поэтому я решила спуститься в подвал и проверить прачечную. К сожалению, она тоже оказалась пустой и лишь глухой звук стиральной машины, в которой крутилось белье, свидетельствовал о том, что здесь кто-то недавно побывал. Когда я уже повернулась, чтобы уйти, мне на глаза попалась записная книжка, которая лежала на сушилке. Не задумываясь, я взяла ее и начала листать, думая о шпионке Гарриет и ее секретах.

Сразу стало понятно, что это стихи, множество стихов, а также музыкальных значков и нот. На внутренней стороне обложки было написано «Перпл Тангс в огне». «Автор этих текстов Эд», — мелькнуло у меня в голове, и я поняла, что не имею права читать это. Но искушение оказалось сильнее.

Первые несколько вещей не впечатляли. Была одна песня под названием «Больше не девушка», которую, очевидно, сочиняли с точки зрения Шалтая-Болтая до того, как он упал со стены. В другой песне, «Пожар в прерии», говорилось, что автор хочет быть похороненным в чистом поле, — она наверняка была навеяна воспоминаниями об Айове. Еще одно творение называлось «Губы, прекрасные губы», которое показалось мне глупой балладой.

Вот уж спасибо, что не дошло до описания других губ. Я пробежала глазами по строчкам песни «Чудак и группа», и она мне понравилась.

Я оценила прочитанное: скорее всего, Эд был женат на ком-то, и это была не девушка, а настоящая сволочь (теоретически — Сара), которая бросила его, разбитого и изломанного до такой степени, что он хотел своих похорон в прерии. «Она ему изменяла? — подумала я. — А как насчет другой женщины, той, которую он бросил перед отъездом в Англию? Она что, играла на трубе? И если Эд имеет какое-то отношение к мазохистам, то его работа санитаром…» Словно в ответ на мою последнюю мысль пальцы перевернули страницу, и я увидела песню «Синий код».

Мое сердце подпрыгнуло, затем заколотилось от ужаса и волнения. Оно билось так сильно и быстро, что мне казалось, будто в моей груди работает мотор. Послышались шаги на лестнице, ведущей в подвал, и я, закрыв записную книжку, рванулась в сторону ступенек.

— Эй! — воскликнул Эд.

— Привет, — сказала я, задыхаясь. Мы стояли в крошечном пространстве пыльного лестничного прохода. Я могла протянуть руки, обнять его за шею и прижать к себе, чтобы поцеловать. Но я, конечно, не решилась.

— Что ты тут делаешь? — спросил он.

— Ищу тебя. Мне нужно было уточнить… план на сегодняшний вечер. Как добраться до бара?

— Думаешь, что сможешь прийти? — спросил Эд с улыбкой.

— Я этого не пропущу!

— Что ж, если ты появишься после десяти, ты пропустишь большую часть. Но это ничего. Все равно будет классно увидеть тебя там.