— Да, и вообще все нацисты. — В ее словах звенит искренняя ненависть. — Они убивают наших отцов и братьев. Разрушают страну. Кто-то должен пристрелить Гитлера, пока он не завел нас в окончательный тупик.
— Пристрелить Гитлера? — прихожу я в ужас. — Чтобы англичане выиграли войну? Пришли в нашу страну и…
— Конечно же нет, — объясняет она. — Германия для немцев. Зря вообще развязали войну, а теперь шлют наших соотечественников на убой… это все Гитлер виноват. У меня погибли папа с братом.
Чувствую, как между нами протягивается ниточка общей беды.
— У тебя погиб отец? Как? На войне?
— Давай закроем эту тему.
— Поэтому ты пошла в «Пираты эдельвейса»? Я ведь правильно понял, ты «пират эдельвейса»? Из-за того, что случилось с твоими…
— Я же сказала, закроем эту тему.
— Я тоже хочу к вам. Бороться с нацистами, убивающими наших отцов.
— Мешая бить нацистов по голове? И вообще, ты еще маленький.
— Вот и Стефан так же говорит. — Мне сложно скрыть разочарование.
Яна останавливается и, вздохнув, опускает взгляд на меня.
— Спасибо, — говорит она мягко.
— За что?
— Что не дал ударить этого мальчишку. Ты правильно поступил. И не переживай за Стефана, он справится. Небось он уже ждет тебя дома.
Яна провожает меня до дверей. Попрощавшись с ней, тихонько открываю парадный вход.
Положив ключ в пепельницу, крадусь по лестнице. Брата в спальне нет. Поднимаю занавеску и выглядываю в окно.
Улица абсолютно пуста.
Лиза спит в доме через дорогу. Когда я выслеживал Стефана, мне хотелось, чтобы она была рядом, а сейчас, вернувшись назад, я радуюсь, что она не влипла со мной за компанию.
Раздеваюсь, натягиваю пижаму и заползаю в кровать. Надо бы дождаться Стефана, но стоит мне прилечь, я сразу усну. Поэтому я сижу.
Дом скрипит и стонет. Что с братом? Надеюсь, он сбежал от гитлерюгендовцев и скоро будет дома. Гоню мысли о том, что его догнали и он где-то лежит, избитый.
Брата все нет, а веки меж тем наливаются свинцом, и я проваливаюсь в сон. Будит меня громкий стук в дверь.
Бух. Бух. Бух.
Мощные удары пугают меня.
Первая мысль: «Наверное, брат забыл ключ. Или потерял».
Бух. Бух. Бух.
Вторая мысль: «Надеюсь, он цел».
Бух. Бух. Бух.
Выскользнув из-под одеяла, замираю. В соседней спальне поднимается суета. Выбегаю в коридор. Дед как раз спускается по лестнице. От моего внезапного появления он подпрыгивает, хватаясь за сердце.
Бух. Бух. Бух.
— Жди здесь, вниз не ходи, — приказывает дед.
Но я спускаюсь за ним следом и стою у него за спиной, пока он возится с замком.
— Герр Брандт. — Инспектор Вольф снимает шляпу и бесцеремонно заходит в дом. Несмотря на поздний час, он бодр и весел.
— Проходите, пожалуйста… — Дед отходит в сторону.;
— Ни к чему, я подожду здесь, — говорит Вольф, притворно улыбаясь. Потом он замечает меня у лестницы. — А, Карл. Я тебя разбудил?
Дед смотрит на меня, потом переводит взгляд на Вольфа. Тут как раз спускаются Ба с мамой.
— Что стряслось? — спрашивает Ба, подходя к деду. — Что за шум?
— Фрау Фридман. — Вольф отвешивает непонятный полупоклон. — Искренне сочувствую вашему горю.
Мама обнимает меня.
— Чем можем помочь? — интересуется дед. — Я хожу на собрания, как мы договаривались. Смотрите, в документах все отмечено.
Он подходит к столу в прихожей и открывает ящик.
— Ни к чему, — останавливает его Вольф. — Я просто хотел перемолвиться парой слов с вашим внуком.
Мама крепче прижимает меня к груди, а дед снова оглядывается.
— Поговорить с Карлом?
— Нет. С другим внуком, — скалится Вольф.
Кажется, сейчас я грохнусь в обморок.
Стефана нет дома, и Вольф знает. Это читается по злобной роже.
Вцепившись в перила, мучительно ищу выход. Сейчас Вольф убедится в отсутствии Стефана, получит подтверждение, что брат гуляет по ночам, и тогда…
— Поговорить со мной?
Услышав Стефана, Вольф изумлен не меньше моего.
Крутнувшись на месте, наблюдаю, как брат спускается по лестнице. На нем пижама, волосы растрепаны, глаза сонные.
Впервые вижу растерянного Вольфа, правда, тот быстро берет себя в руки. Прочистив горло, он сверлит Стефана взглядом.
— Мне донесли, что сегодня ночью был нарушен общественный порядок. Свидетель упоминал твое имя.
— Мое имя? — Стефан трет глаза. — И зачем он его упоминал?
— Ты связан с группой правонарушителей, так называемыми «Пиратами эдельвейса».
Стефан, запустив пальцы в шевелюру, качает головой:
— Впервые слышу.
— Тем не менее свидетель упомянул твое имя…
— Кто именно? — перебивает его мама, а Ба с дедом смотрят на меня.
— Как я сказал, — Вольф даже не удостоил маму взгляда, — свидетель упомянул твое имя, общественный порядок был нарушен, так что… — Инспектор разводит руками. — В общем, я делаю свою работу. Уверен, вы отнесетесь с пониманием.
Стефан пожимает плечами, будто ему решительно все равно.
— Но поскольку ты дома, очевидно, в сегодняшних событиях ты не замешан. — Вольф берет шляпу в руки, внимательно ее изучает и смахивает с полей несуществующую пылинку. — Прошу прощения, что потревожил ваш сон.
— Нет, что вы… все в порядке.
— Спокойной ночи, герр Брандт. Фрау Фридман. — Вольф снова отвешивает странный полупоклон.
Меня накрывает жуткое облегчение. Значит, Стефан смог убежать от преследователей, а теперь еще и обманул инспектора Вольфа. Наверное, я уснул так крепко, что не слышал, как Стефан вернулся и лег в кровать. Маленькая победа «Пиратов эдельвейса».
Вольф, якобы уходя, кладет руку на щеколду.
Замирает.
Оборачивается.
Вонзает взгляд в Стефана.
— Тебе не интересно? — спрашивает он.
— Что именно?
— Ты не спросил, какой такой переполох устроили «Пираты».
Стефан снова лезет пальцами в волосы.
— Это не мое дело.
Вольф ждет.
— Ладно, ладно. Какой такой переполох устроили «Пираты»?
Вольф отпускает щеколду.
— Рад, что ты спросил. — Положив шляпу на стол, он лезет в карман и достает бумажку. — Хочу тебе кое-что показать. Кто-то распространяет листовки.
У меня в голове всплывает картина, как Стефан с Яной ходят от двери к двери и суют листовки в почтовые ящики.
— Полагаю, ты их уже видел. — Вольф разворачивает бумажку и подходит к Стефану, держа ее перед собой.
На рисунке фюрер стоит над телами немецких солдат. Эту листовку пару ночей назад сбросили с вражеского самолета.
Вспоминаю, как испугался Стефан, когда я подобрал такую с тротуара, и чем все обернулось для герра Финкеля. Листовки несут беду. Большую беду.
— Мы не допустим в нашем городе подобного безобразия, — заявляет Вольф. — Уверен, ты со мной согласишься.
Стефан демонстративно хочет взять листовку, чтобы разглядеть получше, но Вольф не выпускает ее из рук.
— Ужас какой! — с оттенком сарказма говорит Стефан.
Вольф складывает листовку и убирает в карман.
— «Пираты эдельвейса» как раз занимаются похожими безобразиями. Распространением циничной пропаганды. На твоем месте я бы поостерегся связываться с ними.
— Понятия не имею, что вы хотите сказать. Я сроду не слышал…
— Однако тебя видели в компании лиц, подозреваемых в участии в этой группировке. — Вольф смотрит на Стефана в упор.
— Никто из моих друзей не упоминал, что входит в группировку… Как вы там ее назвали?
Вольф одаривает Стефана понимающей улыбкой.
— Люди не всегда честно признаются, кто они, правда?
Стефан пожимает плечами.
— Выходит, злоумышленники собрали определенное количество вражеских листовок и разносят по домам честных граждан. Под покровом ночи. Так можно попасть и под обвинение в шпионаже. — Вольф ненадолго замолкает. — Давай развеем все сомнения твоих бабушки с дедушкой. И бедняжки мамы.
— Конечно, — отвечает Стефан.
— Самый простой способ — позвать меня взглянуть на твои пожитки. Тогда я… — Вольф демонстративно подбирает формулировку. — Тогда я буду абсолютно уверен, что ты не хранишь у себя листовки с целью распространения.
