В ожидании часа, когда я наберу номер домашнего телефона «дамы из «Шагала»» (пока не станет ясным «кто есть кто», оставим ей это прозвище), есть время поразмыслить о том, каковы мои дела и мои шансы. Первые — ужасны, вторые — сомнительны. Я жил, работал и как репортер мог рассчитывать на успешное продвижение. Моя судьба пересеклась с судьбой Йоко. Так мне казалось. На самом–то деле она пересеклась с судьбами семейства Игата — отца, брата и сестры. Ни одного из них уже нет в живых. Рок, преследовавший их, переключил свое внимание на меня.

Наверное, жизнь в тени имеет какие–то преимущества. Но мне кажется, что если человек долго не выходит из тени, он теряет значительно больше, чем приобретает. У него смещается шкала ценностей. Белое — черное, друг — враг. Никаких полутонов. Сэги не желает видеть в Камисиро своего ученика, хотя тот преуспел в любимом деле учителя. У меня нет основания не доверять Сэги. Но Камисиро пришел мне на помощь в критическую минуту. Я чувствую его неподдельное расположение ко мне. И вместе с тем я думаю о другом Камисиро. Совпадения эффектны на сцене, а в жизни, для того, чтобы совпали два встречных действия, нужна не фантазия драматурга, а железная воля заказчика и слаженная работа исполнителей. Как только я попал в поле зрения, меня передавали из рук в руки. Сначала лже–разносчик газет. Слежка в ресторане, в холле гостиницы. Попытка подвести меня под статью за убийство, шантаж со стороны полиции и даже… родной газеты. Ночное нападение было организовано недурно. Эти молодцы должны была вывести меня из строя надолго. Значит, кто–то нуждается во времени. Камисиро используется в роли санитара и спасителя одновременно. В укромном местечке он ждет, а потом дает сигнал шоферу такси ехать. Впрочем, по чистой случайности он мог подъехать к трупу. Не знаю, все ли варианты у них были просчитаны досконально? Также не могу с уверенностью отнести Камисиро к людям Аои, хотя какие–то поручения его он выполняет. Барсуки высокого мнения о себе, но у них есть слабина. Есть приманка, на которую их можно вытащить из норы на свет божий. Документ, хранящийся в банке Тосай–гинко.

Телефонный звонок резанул по нервам. Неужто дама из «Шагала» не выдержала ожидания и решила позвонить первой? Нет, это был Симанэ. Он начал с того, что отчитал меня: выйти из больницы и до сих пор не поставить его в известность — просто свинство. О чем я думаю!.. Если я звонил ему, почему не назвался?

— Не доверяю я сыщикам, — пусть, пусть чуточку позлится. Пауза. — Кроме одного из их шайки. Его зовут Симанэ.

— Ну ты и жук, — захохотал он. — Вижу, ты оклемался. Это здорово.

— Как наши дела?

— Нужно время.

— А его как раз и нет. Может объявиться наследница.

— Это еще кто?

— Не телефонный разговор. Скажу одно: мы обязаны опередить, иначе — пустые хлопоты. И помни — мы имеем дело не с дилетантами. Там ребята крутые. Чуть что — и головы не сносить!

— Понял. Придется форсировать.

— Придется.

Какая метаморфоза происходит с нашим голосом, с нашим словарем и манерами со сменой телефонного партнера!

— Алло, алло, это — дама из «Шагала»?

— Забавно… И странно, что до сих пор никто меня так не называл. Что–то мне подсказывает, что вы не такой, как большинство…

— И потому вы хотели бы продолжить знакомство со мной?

— Да. Но не в том смысле, который вкладывают мужчины в такие слова.

— Заранее лишаете меня шанса? — мне нужно было слышать ее голос, интонации, чтобы утвердиться в своих догадках, а не для того, чтобы разыгрывать перед ней завзятого волокиту. — И как вы это представляете?

— Нам нужно встретиться.

— Нам?

— Мне. Если можно — срочно, лучше всего — сейчас. У меня дома.

Записывая адрес, я обратил внимание, что номера квартиры мне не дали. Как говорят в подобных ситуациях — реальность превзошла всяческие ожидания. Массивная ограда, выложенная из черного камня, за ней особняк похожий на крепость. На табличке одно слово — «Гото».

На звонок вышла молодая обходительная особа и пригласила в дом. Обстановку гостиной, в которую меня провели, описывать не стану. Можете полистать иллюстрированный журнал.

Она появилась, не заставив меня ждать. В изысканном европейском пенюаре, почти без косметики, густые пряди волос свободно падали на плечи. Она и сейчас была красива, хотя выглядела постарше той, которую я видел в баре. Женщина за сорок.

— Что бы вам предложить выпить? — она поставила на столик два симпатичных бокальчика.

— Виски с содовой. Нет ли у вас… «Something special»?

Если я прав, здесь непременно держат выпивку с таким названием: «Пусть не будет ничего, но чтобы было всегда «Нечто особенное»»… Она достала бутылку.

— Вы любите этот редкий сорт шотландского виски? Рискую показаться однообразной, но повторю: вы — интересный господин.

— А я рискую прослыть невежей, если не признаюсь, что заинтригован вами. Не буду изощряться в комплиментах в ваш адрес, вы их слышали от других и не раз. Вы богаты, судя по этому дому. И у вас есть тайна. Иначе вы не стали бы попусту тратить силы и средства на развлечение бездельников с Гиндзы. Едва ли ваш бар приносит доход…

— Вы правы. Но отчасти. Не могу сидеть сложа руки. Ничто не старит людей, как праздность.

— Надеюсь, это вам не грозит.

— Ах, вашими устами бы… Неужели дама из «Шагала»…

— Вы хотите, чтобы я отгадал ее возраст?

— А вы считаете себя способным на это?

— В зависимости от того, каким будет приз за ответ…

— Чего пожелаете. Я — человек слова.

— Ну, если так, — я нарочно медлил, глядя на нее, и видел, как улыбка сползает и лицо делается совсем беззащитным. — Если так, то ей должно быть… пятьдесят семь лет.

Она резко поднялась, повернулась ко мне спиной, потом подошла к стереомагнитофону, включила его. Латиноамериканские ритмы.

— Вы знали это с самого начала? С нашей встречи в баре? Или раньше?

— Нет. Честно говоря, я угадал не ваш возраст, а то, что вы — Игата Каёко. А сколько лет женщине с этим именем — мне было известно.

— От Йоко?

— Нет. От человека, которого вы не знаете.

— Представляю, что он мог наговорить обо мне!.. Впрочем, я пригласила вас не для того, чтобы ворошить свое прошлое. — Каёко подлила виски в мой бокал и подняла свой. — Я хочу, чтобы вы знали: я — ваш союзник!..

Что она имела в виду — непонятно. Но сказано было сильно.

Я взял тайм–аут и спросил, что означает надпись на воротах — «Гото»?

— Гото Дайгоро. Особняк — одно из его владений, а сам он вероятнее всего где–то в горах… любуется водопадами.

Информация, из которой немного выудишь. На улицах нередко мелькают молодчики в коричневом со стягами Восходящего Солнца и Хризантемы. Сторонники партии «Дайгидзюку» и люди Гото — ее лидера, крайнего националиста, одинаково ненавидящего коммунистов и янки. Но при чем тут Каёко?

— Так что бы вы хотели получить в награду за догадливость?

— Встречу с Кавакита Канъитиро… если можно.

— Думаете получить от него интервью?

— Не знаю, удастся ли…

— Тогда к чему вам это?

— Хочу найти тех, кто убил Йоко.

— Это — дело полиции, — голос был ровный, словно речь шла о постороннем… предмете. — Ах, да, вы ведь не доверяете полиции. (Откуда ей знать, кому я доверяю, а кому нет?

— Встречу я вам устрою, но, к сожалению, не смогу гарантировать вашу безопасность.

— Бог с ней.

— Нет. Хватит смертей!

— Вот как!? А почему вы об этом не подумали несколько раньше?

— Глупо. Но, видимо, я заслужила ваш вопрос. — Усталая, немолодая женщина смотрела на меня и, казалось, не видела ни меня, ни окружающее, а только свое одиночество.

По графику дежурным редактором в отделе должен быть Арасэки, поэтому утром я вошел в редакцию без особой боязни нарваться на нежелательное лицо. Все разъехались по заданиям. Арасэки даже рот разинул, увидев меня.

— Ты что, уже на ногах?.. Я уж тут переживал за тебя. Оповестил бы меня, а то… — Он развел руками и смущенно шмыгнул носом. — На сегодня все расхватали.