— И эти некоторые правы, — делая вид, что продолжаю рассматривать полотно, я не упускал из поля зрения ни его, ни ее. — Одно дело копия, а подлинник не заслуживает такой участи. Мне так кажется.

Камисиро растерянно смотрел то на нее, то на меня. В ее же поведении ничего не изменилось.

— Интересный господин, — сказала она, разливая по рюмкам виски. Потом подняла глаза, и я почувствовал на себе их гипнотическое действие. Прекрасный дар природы. Потом что–то в них выключилось. — А ведь вам не нравится Шагал? Или это мне показалось?

— Я к нему равнодушен. У одного моего знакомого тоже была работа этого мастера. Недавно он умер. Я имею в виду моего знакомого.

— Печально, — она сидела рядом со мной и разглядывала виски сквозь стекло рюмки. — Есть даже поверье, что картины Шагала имеют влияние на судьбы их владельцев. И в лучшую, и в худшую стороны… А у меня ничего не меняется. Неужели это все–таки подделка? — Она вопросительно взглянула на меня и усмехнулась

В посещении «Шагала» была все–таки какая–то неувязка. Едва ли Камисиро желал поразить мое воображение. В том, что у него роман с хозяйкой фешенебельного бара, у меня сомнения не было. Возможно, он уже тяготился этой связью, если вспомнить его звонок к ней из больницы. Чужая душа потемки. Зачем он позвал меня сюда?

— Послушай, — обратился Камисиро к своей подруге, — откровенно говоря, нам с приятелем необходимо посекретничать. Лучше всего будет, если мы прогуляемся по Гиндзе. Ты не против?

— Жаль. У нас такая милая беседа, — она говорила это без жеманства. Чувствовалось воспитание. — Вы можете секретничать и здесь.

— Нет, мы, пожалуй, пойдем. — Камисиро поднялся и я вслед за ним. — Нам предстоит разговор на тяжелую тему. Произошло убийство.

— Убийство! — Она стояла возле стойки и что–то чертила ручкой на клочке бумаги. — И вы лишаете меня возможности послушать о жутких преступлениях? Это нечестно. Я большая охотница до таких историй.

Было дико слышать такое из уст очаровательной, довольной жизнью и, видимо, неглупой женщины. Я подошел к ней, чтобы попрощаться.

— Не огорчайтесь, — сказал я ей, — эта история не столь интересна. Убили мою невесту. — Она опустила глаза и протянула мне руку. В ладони у меня очутился крошечный клочок бумаги. Я сунул его в карман, а оттуда вытащил пачку сигарет. Вот у меня завелась еще одна тайна.

— Мы шли по Гиндзе.

— Глупо было приглашать вас именно в «Шагал», — Камисиро выглядел сконфуженным и я счел нужным успокоить его.

— Зря вы это. Было неплохо. А хозяйка — просто блеск. Теряюсь в догадках, сколько ей может быть лет. Тридцать… или больше?

— Жаль, что такое нельзя женщине сказать в глаза. Ваш комплимент был бы ей по душе. А вообще–то, я сам не берусь судить. Женщины в чем–то похожи на оборотней, — со смехом закончил свою тираду мой спутник.

Так как была моя очередь, я предложил Камисиро посидеть в баре «Аруру» — пристанище журналистов–международников, где в сутолоке никому нет дела до тебя и всегда найдется свободное местечко. За стойкой я увидел Аками. Как всегда хороша и чуточку надменна. Камисиро подкатился к ней с ходу. Здесь он был как рыба в воде.

— Могу спорить, что «Гимлета» нам тут не подадут, — он скорчил гримасу, которая мгновенно сработала. Аками улыбнулась. Редкий случай.

— Не слишком ли поздно для «Гимлета», господа? — лихо отпарировала она, с лета перефразировав слова модного литературного персонажа, заявлявшего, что «Гимлет» пьют спозаранку. Камисиро даже всплеснул руками от восхищения. — Классная девочка и вообще… мне здесь очень н-нравится!

Я был рад за него. А собой недоволен. Ну какой черт меня дернул потащиться в «Аруру»! Ведь должен был знать, что непременно столкнусь с Аками, что пойдут намеки, обиды, не исключено, и предложения. Мы расстались три месяца назад, когда я познакомился с Йоко. Мы были неплохой парой, и все у нас шло нормально, но в последний раз что–то отказало, я мямлил о перегрузках на службе и недосыпах, но Аками прекрасно поняла, откуда мой недосып и выскользнула из моей постели с проклятьями, и мне даже почудилось, с шипением. Она подошла к нашему столику с бокалами коктейля.

— Ваш «Гимлет», господа, — и добавила, обращаясь к Камисиро: — А если я выпью с вами, не возражаете?

— О, было бы здорово! — мой приятель из кожи лез, чтобы ей понравиться. Его можно понять. На здоровье, Камисиро!

— А вы нас забыли, — Аками глянула в мою сторону. — Так много времени отнимает приготовление к свадьбе?

— Нет, моя свадьба разладилась, Аками.

— Вот–те на?.. Не представляю, что у вас случилось, но ваша женщина — мудрый человек. — Было бы смешно, если бы она отказала себе в этой маленькой мести.

Бог с ней. Я оставил их вдвоем, отошел к стойке, а затем направился в туалет. Я ведь только сейчас вспомнил о записке. Текст был короткий: номер телефона, и — «позвоните после часа в любое время». В конце — подпись, сокращенное женское имя. Теперь мне кажется, что если бы она поставила один инициал, я догадался бы все равно. Но в ту минуту я смотрел на этот обрубок имени как зачарованный.

Пока я отсутствовал, моя парочка разлетелась. Аками ворковала с известным международником. Известным не своими статьями, а тем, что после десяти лет работы в Париже его видят всегда в берете. Злые языки доносили, что он его не снимает и по ночам. Камисиро сидел в задумчивости.

— Так что там с Аои? — нарушил я его уединение.

— Позавчера во второй половине дня он зашел ко мне выпить кофе. А затем позвонил. Вы, может быть, помните, у меня телефон рядом со стойкой. Неудобно, конечно. Короче говоря, я слышал, о чем он говорил. Меня это не касалось. Но вдруг промелькнуло ваше имя.

— Мое имя?

— Да. И тут я стал прилежным слушателем. Что меня поразило? Во–первых, на том конце провода был какой–то важный чин. Аои обращался к нему через слово: да, сэнсэй, нет, сэнсэй… Потом он сказал о вас: «этого парня будет нелегко замарать». Что вы на это скажете?

— А вы?

— Аои не такой, каким его представляют. В частности, пресса. Он способен на черное дело. Мне об этом сказал сыщик из его отдела, он его терпеть не может. Так что поберегитесь!.. Простите, я только что узнал из газет о гибели некоей Игата Йоко и, сопоставив то, что знал со времени нашей с вами первой встречи, я понял, что та девушка — это она, а только что… она в самом деле была вашей невестой?

— Да.

— Глубоко сочувствую вам.

Я сделал знак Аками, чтобы принесла счет. Вместо того чтобы идти к стойке, она направилась прямо к нам.

— Заплатите в следующий раз.

Не знаю, что ей успел наплести Камисиро, а может быть, ею руководило наитие, которое некоторым с успехом заменяет информацию, но она была другой. С девушками из бара не спорят. Мы раскланялись.

Я припомнил начало телефонного номера, переданного мне в записке. Он начинался с 407. Район Адзабу. Там, где служил Игата Такити. И от меня это недалеко. Я решил проверять у Камисиро.

— Скажите, хозяйка «Шагала» живет где–то от меня поблизости?

Он даже остановился,

— Вы меня весь вечер поражаете. То подлинник разгадали, и сейчас…

— Обычная интуиция. Я же видел, что вы тоже догадались о моих прежних отношениях с Аками…

— Напрасно вы с ней расстались. Таких очень мало.

— Иногда это необходимо делать. — Я махнул рукой и шофер такси услужливо открыл дверцу. Из машины я видел, как Камисиро смотрел мне вслед.

Всего несколько часов назад я вышел за ворота больницы. Не полностью отремонтированный, но готовый к продолжению поединка. Противник не замедлил проинформировать меня, что это ему известно. Возможно, с его точки зрения мое поведение опрометчиво и уж слишком я маячу на виду. Сам он предпочитает отсиживаться в темноте. На манер наших, японских, барсуков, которых в народе кличут барсукамн–медведямн, хотя в их повадках нет ничего медвежьего. Они обитают в норах, глубоко в горах, и необычайно проворны.