— Отпроситься на немного. Мне надо съездить в полицию Синагава.

— Это можно. Но, извини, о нашем разговоре я обязан доложить начальству. Попробуй обернуться до одиннадцати.

Я положил на стойку деньги за кофе. И поймал взгляд Сэги. Он напутствовал меня ободряющим «держись!».

Дежурный, знавший меня в лицо, не хотел даже докладывать Аои, ссылаясь на поздний час. Он взял мою визитную карточку лишь после того, как я сказал, что имею важные сведения по поводу инцидента в гостинице. Он ушел и тотчас вернулся с приглашением. Аои сидел в кабинете один.

— Проходи. Чего там у тебя? Как говорят, на ловца и зверь бежит, Я как раз собирался вызвать тебя как свидетеля…

— До начала шестого вечера я был с Игата Йоко в шестьсот пятьдесят пятом номере в том самом отеле Синагава, — я старался говорить как можно спокойней, но с каждым моим словом глаза Аои округлялись, будто им было тесно в привычных орбитах.

— Ничего себе шутка, — пробормотал он.

— К сожалению, не шутка. Я снял этот номер во втором часу под именем Хэда Итиро. Есть у нас такой журналист. Аои–сан, это — не явка с повинной. Если бы я узнал об убийстве раньше, я пришел бы к вам сразу же. Мне нечего от вас скрывать…

Несмотря на то, что мое признание изрядно ошарашило Аои, наш дальнейший разговор шел без протокола и меньше всего напоминал допрос. В основном он свелся к моему рассказу, в который Аои только изредка включался вопросом–другим. В конце моего монолога, затянувшегося без малого на час, Аои закурил сигарету и о чем–то задумался, опустив веки.

Твои показания во многом сходятся с тем, что нам удалось выяснить. Но ты мне еще нужен. У нас сейчас совещание. Придется тебе подождать часочка два, — он говорил так, словно просил лично для себя об одолжении. Я не обманывался на его счет. В благодушии полицейского всегда есть что–то двусмысленное. Игра в кошки–мышки. На мою просьбу отлучиться на время совещания Аои поднял брови, но узнав, что мне надлежит быть на дежурстве, вышел из кабинета, по–видимому, чтобы отдать распоряжение, и появился обратно со словами:

— Не смею задерживать, — тут он позволил себе смешок, чтобы я мог оценить его чувство юмора. Пауза. — Но в полночь жду у себя!

Я поймал такси, и только мы вырулили на шоссе, как нам на хвост села полицейская машина. Излишней доверчивостью Аои не страдал, а что я за фрукт, ему еще предстояло выяснить. В запасе оставалось несколько минут, и чтобы сделать себе передышку, я попросил таксиста остановиться у кофейни. Перед закрытием в ней газетчика почти не встретишь, одни сотрудники типографии в рабочей униформе. Увидев на пороге меня, Сэги облегченно вздохнул. Ради одного этого вздоха можно было заглянуть к нему. Как никогда, сейчас я нуждался в поддержке, хотя бы в безмолвной. Но, пододвинув ко мне чашку кофе, Сэги не ограничился бессловесным дружеским участием, а дал мне возможность в достаточной мере убедиться: во–первых, что в трудную минуту он на моей стороне, во–вторых, в сообразительности ему не откажешь.

— Ваш разговор очень разволновал Тадзима. После вашего ухода он не находил себе места. Сказал мне, что если я что-нибудь слышал, не смел болтать… мол, затронута честь мундира. А сам после этого разговаривал по телефону целых полчаса. Кому он докладывал о вашей беседе, не знаю. Только не в редакцию. Пришел курьер и жаловался ему, что до него не могут дозвониться сюда… Может быть, все это не моего ума дело, но… Пейте кофе?

В редакции меня ждал военный совет, состоящий из главного редактора, завотделом и Тадзима. Я ждал разноса или чего-нибудь похлеще. Но мне было предложено рассказать в подробностях все, о чем уже знал от меня Тадзима и в чем недавно я исповедовался перед Аои. Мне показалось благоразумным держаться одного текста и не расцвечивать его дополнительными деталями. Затем слово взял завотделом. Роли распределены, речи — тоже. Он ввел меня в курс, что в полиции Синагава прошло совещание и дано заявление для прессы. Прежде всего обращено внимание на то, что убийство в отеле никоим образом нельзя связывать с делом разносчика суси (мне стоило немалых усилий выслушать такое без возражения); далее… полиция признала, что человек, выдавший себя за Хэда Итиро, может быть полезен следствию, но к убийству непричастен (неплохо же они меня загоняли в угол!)…

— К Аои тебе ехать нет надобности. Через пресс–клуб нам передано, что ответственность за тебя полностью на газете. Так что, будь добр веди себя соответственно^

— Хочешь что–нибудь сделать, прежде подумай, — сказал главный.

— Да, осмотрительность прежде всего, — добавил отечески зав.

— Мне кажется, — тут уже вступил Тадзима, — он все осознал.

Памятуя о его телефонном перезвоне из кофейни, я не сомневался, что у него были основания быть довольным собой.

Как только я покинул кабинет главного, усталость, набиравшаяся за день, навалилась, будто поджидала момент. Заходить в отдел желания не было. Да и что там мне делать? Поеду–ка я домой! В станционном киоске я купил вечерние газеты и сел в электричку. Пресса ничего нового не сообщала. И я подумал, что зря я не удосужился до сих пор отыскать Танияма, чтобы получить от него прямой ответ, что же в конце концов происходит. Буду дома, первым делом займусь поисками Танияма.

Сойдя на остановке, в невеселых думах я брел по знакомой дорожке. Уличные фонари из–за позднего времени горели вполнакала. Нормальные горожане уже давно сидели по домам, смотрели телевизор и видели сны. Нападавшие возникли как из–под земли. Они взяли меня в обхват с разных сторон, так что я был лишен возможности сосчитать их. Могу поручиться, не меньше трех. Они методично обрабатывали живот и грудь, обходя ударами лицо. Работа как по заказу. Профи. При этом они дали мне постоять, чтобы им было удобней бить, а потом сшибли с ног для завершения начатого, но свет автомобильных фар помешал им. Как призраки они появились и так же растворились.

Я лежал на проезжей части, еще немного и… Водитель тормознул метрах в пяти. На первых порах он пытался терпеливо разобъяснять мне, какие неприятности ждут человека, избравшего местом отдыха шоссе. Лишь потом, принюхавшись, он к своему великому удивлению обнаружил, что имеет дело не с алкоголиком.

Пока он возился со мной, я стал мало–помалу приходить в себя и кое–что соображать. И поэтому запомнил фразу пассажира, который пришел на помощь шоферу. Он наклонился ко мне и вдруг произнес:

— Э, да это он… — Затем я снова услышал тот же голос: — Немедленно отвезем его в больницу!

Так я оказался в полночном такси, рядом с пассажиром, который опекал меня всю дорогу как заботливая нянька. Я был плох, но, главное, был жив, так как чувствовал боль, к которой безразличен только мертвец. Правда, в машине мне полегчало. Как–никак смена обстановки. У меня нарушена речь. Легкие, рот будто забило мокрым песком. Каждая фраза, даже слово — через преодоление боли. И тут…

— Ведь вы журналист, — тихо спросил мой сосед, — не так ли?

Ночь, бандиты–привидения, чудесное избавление из их лап — уже ничего себе сюжет, но чтобы вот так… я не подозревал, что в многомиллионном городе и т. д.

Он приблизил свое лицо к моему и я узнал его:

— Вспомните… вы были с девушкой… кафе возле полиция Синагава.

— Хозяин «Люпена»… — я хотел улыбнуться ему, но упоминание Йоко превратило улыбку в судорогу. Какое–то время мы ехали молча. Вспомнил, что до сих пор не поблагодарил своих спасителей. — Мне повезло, что вы живете поблизости от меня. Если бы не ваша помощь, мне бы каюк.

— Не стоит благодарности, господин. Счастливая случайность. Просто я в тот момент проезжал мимо. — Вспоминаю, что этого человека зовут Камисиро. Так сказал Сэги.

— Но по моей вине нарушились ваши планы…

— Сущие пустяки. Мои планы подождут… — Машину мягко качнуло и она остановилась. — Вот мы и приехали.

Медсестра отправилась будить дежурного врача. А меня уложили на кушетку в холле, в двух шагах от телефона–автомата, услугами которого владелец «Люпена» воспользовался тотчас же.