Сон Утро брезжит, а дождик брызжет. Я лежу на вокзале в углу. Я еще молодой и рыжий, Мне легко на твердом полу. Еще волосы не поседели, И товарищей милых ряды Не стеснились, не поредели От победы и от беды. Засыпаю, а это значит: Засыпает меня, как песок, Сон, который вчера был начат, Но остался большой кусок. Вот я вижу себя в каптерке, А над ней снаряды снуют. Гимнастерки. Да, гимнастерки! Выдают нам. Да, выдают! Девятнадцатый год рожденья — Двадцать два в сорок первом году — Принимаю без возраженья, Как планиду и как звезду. Выхожу, двадцатидвухлетний И совсем некрасивый собой, В свой решительный и последний И предсказанный песней бой. Привокзальный Ленин мне снится: С пьедестала он сходит в тиши И, протягивая десницу, Пожимает мою от души. Памятник Дивизия лезла на гребень горы По мерзлому, мертвому, мокрому камню, Но вышло, что та высота высока мне. И пал я тогда. И затих до поры. Солдаты сыскали мой прах по весне, Сказали, что снова я Родине нужен, Что славное дело, почетная служба, Большая задача поручена мне. — Да я уже с пылью подножной смешался! Да я уж травой придорожной порос! — Вставай, поднимайся! — Я встал и поднялся, И скульптор размеры на камень нанес. Гримасу лица, искаженного криком, Расправил, разгладил резцом ножевым, Я умер простым, а поднялся великим. И стал я гранитным, а был я живым. Расту из хребта, как вершина хребта. И выше вершин над землей вырастаю. И ниже меня остается крутая, не взятая мною в бою высота. Здесь скалы от имени камня стоят. Здесь сокол от имени неба летает. Но выше поставлен пехотный солдат, Который Советский Союз представляет. От имени Родины здесь я стою И кутаю тучей ушанку свою! Отсюда мне ясные дали видны — Просторы освобожденной страны, Где графские земли вручал батракам я, Где тюрьмы раскрыл, где голодных кормил, Где в скалах не сыщется малого камня, Которого б кровью своей не кропил. Стою над землей как пример и маяк. И в этом посмертная служба моя. «…Именно в Сан-Джиминиано…» (В. Некрасов)
…Именно в Сан-Джиминиано я особенно остро ощутил, что значит Сталинград не только для нас, советских людей, но и для всех, кому ненавистен фашизм. В том самом старинном ресторане с толстыми деревянными балками и неоштукатуренными кирпичными стенами, который отнял у нас два часа из трех, проведенных в Сан-Джиминиано, к нам обратился с речью немолодой человек, сидевший за соседним столом, член христианско-демократической партии. Он так и сказал: — Я католик. Убежденный католик. Я верю в бога. Но мне хочется сказать вам, людям, приехавшим из страны атеистов, что мы благодарны вам. Вы отстояли Сталинград. Вы воевали и гибли там не только за себя, но и за нас, людей других убеждений, другой страны — страны, которая воевала тогда против вас. Вы в Сталинграде сломали хребет фашизму. Мы благодарим вас за это… (Из воспоминаний В. Некрасова) Голос друга Памяти поэта Михаила Кульчицкого Давайте после драки Помашем кулаками: Не только пиво-раки Мы ели и лакали, Нет, назначались сроки, Готовились бои, Готовились в пророки Товарищи мои. Сейчас все это странно, Звучит все это глупо. В пяти соседних странах Зарыты наши трупы. И мрамор лейтенантов — Фанерный монумент — Венчанье тех талантов, Развязка тех легенд. За наши судьбы (личные), За нашу славу (общую), За ту строку отличную, Что мы искали ощупью, За то, что не испортили Ни песню мы, ни стих, Давайте выпьем, мертвые, Во здравие живых! «Я говорил от имени России…» Я говорил от имени России, Ее уполномочен правотой, Чтоб излагать с достойной полнотой Ее приказов формулы простые. Я был политработником. Три года — Сорок второй и два еще потом. Политработа — трудная работа. Работали ее таким путем: Стою перед шеренгами неплотными, Рассеянными час назад в бою, Перед голодными, перед холодными, Голодный и холодный. Так! Стою. Им хлеб не выдан, им патрон недодано. Который день поспать им не дают. И я напоминаю им про Родину. Молчат. Поют. И в новый бой идут. Все то, что в письмах им писали из дому, Все то, что в песнях с их судьбой сплелось, — Все это снова, заново и сызнова, Коротким словом — Родина — звалось! Я этот день, Воспоминанье это Как справку собираюсь предъявить, Затем, чтоб в новой должности — поэта — От имени России говорить. |
