Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

1941

Семен Гудзенко

Семен Петрович Гудзенко родился в 1922 году в Киеве. В 1939 году, после окончания школы, поступил в ИФЛИ. В первые дни войны ушел добровольцем на фронт. Рядовым бойцом отряда лыжников участвовал в боях под Москвой, партизанил в тылу врага. Зимой 1942 года был тяжело ранен. После госпиталя до конца войны служил во фронтовых редакциях. Награжден орденом Красной Звезды и медалью «Партизан Отечественной войны». Писать стихи Гудзенко начал еще в школе, первые стихи были напечатаны во фронтовых газетах в 1941 году. Но сам Гудзенко считал началом литературной деятельности 1943 год, когда появились стихи, о которых на первом творческом вечере Гудзенко Илья Эренбург сказал: «Эта поэзия — изнутри войны. Это поэзия участника войны. Это поэзия не о войне, а с войны, с фронта». Первая книга «Однополчане» вышла в 1944 году. «Многие из сверстников обязаны именно ему, — вспоминает о Гудзенко Павел Антокольский, — больше, нежели любому из старших товарищей, тем, что их первые стихи появились в редакциях журналов и газет, что были опубликованы их первые книги. В незаметной, иногда совсем неблагодарной, но тем более благородной этой работе Гудзенко был своего рода полпредом целого поэтического поколения. Но он был полпредом поколения и в своей поэзии».

Семен Гудзенко умер 16 февраля 1953 года, словно подтверждая написанные им вскоре после войны строки:

«Мы не от старости умрем —
от старых ран умрем».

Надпись на камне

У могилы святой
встань на колени.
Здесь лежит человек
твоего поколенья.
Ни крестов, ни цветов,
не полощутся флаги.
Серебрится кусок
алюминьевой фляги,
и подсумок пустой,
и осколок гранаты, —
неразлучны они
даже с мертвым солдатом.
Ты подумай о нем,
молодом и веселом.
В сорок первом
окончил он
среднюю школу.
У него на груди
под рубахой хранится
фотокарточка той,
что жила за Царицей.
…У могилы святой
встань на колени.
Здесь лежит человек
твоего поколенья.
Он живым завещал
город выстроить снова
здесь, где он защищал
наше дело и слово.
Пусть гранит сохранит
прямоту человека,
а стекло — чистоту
сына трудного века.

23 июля 1943 года

Сталинград

Лист

Сентиментальный,
   нежный друг,
тебя вспугнул снарядов свист,
орудий рев, горящий луг…
Война вас вместе не сведет.
А для тебя я третий год
храню кленовый лист.
Ведь это все, что я унес
из Киева тогда…
(О Дарницкий проклятый плёс,
безумная вода!
Тебе не знать их никогда.)
…Стихи остались на столе,
они в сраженье не пошли.
Я не припал к родной земле,
не взял в дорогу
   горсть земли.
И только он,
   кленовый лист,
хранил воспоминанья дрожь.
(Его сорвал осенний дождь.)
Я для тебя его берег.
Но жилки красные на нем
напомнили мне кровь дорог…
и стон и гомон переправ.
(О, до чего хотелось жить,
когда мы уходили вплавь,
когда мы падали в пути…)
Сентиментальный друг,
   прости…

1942–1943

Путь

Студентам ИФЛИ, однополчанам.

Наш путь, как Млечный, —
   раскален и долог.
Мы начали в июне,
   на заре.
В пыли
   с тавром готическим осколок,
в мешке
   на двое суток сухарей.
Тяжелый шаг,
   как будто пыль дороги
колотят стопудовым колуном.
Я не грустил о доме и пороге,
с любимой не прощался под луной.
Мы были юны.
   И мужская дружба
ценилась нами выше всяких благ.
Мы говорили:
   «Что нам в мире нужно?
Устать в дороге,
   воду пить из фляг».
Мы с детства не боялись расставанья.
Мальчишки,
   окаянней кистеня,
мы полюбили холод расстояний
на оголтелых волжских пристанях.
И с колыбели
   родина — Россия
была для нас
   свободой и судьбой.
Мы ширь степей
   в сердцах своих носили
и на заре
   пошли за это в бой.
Был путь, как Млечный, —
   раскален и долог.
Упрямо выл над соснами металл.
Обветренный,
   прокуренный филолог
военную науку постигал.
Он становился старше и спокойней
и чаще письма матери писал.
Мы говорили:
   «Отбушуют войны.
Мы по-другому взглянем в небеса.
Сильней полюбим
   и сильней подружим.
Наш путь, как Млечный, —
   вечно раскален.
Нам дня не жить
   без битвы и оружия,
без шелеста
   простреленных знамен».

1942

«…Было все так близко…» (М. Луконин)

…Было все так близко до неправдоподобности, что писалось об этом как-то трудно. Когда мы с Сергеем Наровчатовым подползли к парню, который попросил нас взять у него документы, последнее, что он произнес: «Передайте комиссару, что я умираю коммунистом».

25
{"b":"546620","o":1}