Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

1942

«……Меня оперировала женщина» (Г. Бакланов)

…Меня оперировала женщина. Военврач. Она вошла в операционную палатку завязанная: у нее болели зубы. Она даже стонала, когда вырезала у меня из спины осколок. Он, как нарочно, засел глубже, чем проникла анестезия. Возможно, надо было сделать еще укол, но военврач сказала, что видит его, и продолжала резать.

Мне тогда было двадцать лет, я был офицер, и в детстве читал «Овод». Я лежал лицом вниз, изо всех сил сжав зубы, и медсестра, годившаяся мне в младшие сестренки, гладила меня по голове. После она принесла мне кружку вишневого компота. Словно знала, что я люблю больше всего…

(Из воспоминаний Г. Бакланова)

Сталинградский театр

Здесь львы стояли у крыльца
Лет сто
Без перемен,
Как вдруг
   кирпичная пыльца,
Отбитая дождем свинца,
Завьюжила у стен.
В фойе театра шел бой,
Упал левый лев,
А правый заслонил собой
Дверей высокий зев.
По ложам
   лежа
     немец бил
И слушал долгий звон;
Вмерзая в ледяной настил,
Лежать остался он.
На сцену —
   за колосники,
Со сцены —
   в первый ряд,
Прицеливаясь с руки,
Двинулся наш отряд,
К суфлерской будке старшина
Припал. И бил во тьму,
И
   история сама
Суфлировала ему.
Огнем поддерживая нас,
В боку зажимая боль,
Он без позы и без прикрас
Сыграл великую роль.
Я вспомнил об этом,
взглянув вчера
На театр в коробке лесов.
Фанерную дверь его по вечерам
Сторож берет на засов.
Строители утром идут сюда,
Чтобы весной
Театр засиял, как никогда,
Красками и новизной.
Я шел и шел
   и думал о тех,
Кому на сцене жить.
Какую правду и в слезы
   и в смех
Должны они вложить.
Какие волнения им нужны,
Какие нужны слова,
Чтоб после подвига старшины
Искусству вернуть права.

Сталинград — Москва

1946

«…Кульминация боев 17 октября…» (В. Гроссман)

…Кульминация боев 17 октября.

17-18-19-го бомбили день и ночь. Кроме того, «ванюши», артиллерия и немцы пошли в наступление двумя полками.

Сразу же танки — тяжелые и средние, — за ними пехота. Наступление началось в пять утра. В течение целого дня бой. На правом фланге был заслон учебного батальона и отдельная рота. С фланга они прорвались, отрезали полки от командиров.

Полки, сидя в домах, вели бои в домах до двух-трех суток, а командиры приняли бой — тоже дрались. Танкист камнями отбивался от немцев, когда не было боеприпасов. Командир седьмой роты с двенадцатью людьми в овраге уложил роту немцев и ночью вышел. Занимаем дом, нас двадцать человек; гранатный бой, бой за этаж, бой за ступеньки, за коридоры, за метры комнат (вершки как версты, человек — полк, каждый себе штаб, связь, огонь)…

23-24-го бои пошли на заводе. Цеха горели, железные дороги, шоссе, зеленые насаждения. Бойцы сидели в первом, третьем, пятнадцатом цехах, сидели в туннелях, трубах, ходили на разведку, бой шел в трубе.

В КП на заводе Кушнарев, начштаба Дятленко сидели в трубе. С шестью автоматчиками имели два ящика гранат. Отбились.

Немцы ввели танки на завод, цехи переходили из рук в руки по нескольку раз, танки их разрушили прямой наводкой. Авиация бомбила и день и ночь…

(Из сталинградских записных книжек В. Гроссмана)

Поле боя

Пахать пора!
   Вчера весенний ливень
Прошелся по распахнутой земле.
Землей зеленой пахнет в блиндаже.
А мы сидим — и локти на столе,
И гром над головами,
   визг тоскливый.
Атаки ждем.
   Пахать пора уже!
Глянь в стереотрубу на это поле —
Сквозь дымку испарений, вон туда,
Там стонет чернозем, шипит от боли,
Там ползают противники труда.
Их привели отнять у нас свободу
И поле, где пахали мы с утра,
И зелень,
   землю,
     наши хлеб и воду.
— Готов, товарищ?
— Эх, пахать пора!..
Постой,
Как раз команда: «Выходи!»
Зовут, пошли!
   Окопы опустели.
Уже передают сигнал: пора!
— Пора! Пора! —
   Волнение в груди.
Рассыпались по полю, полетели,
И губы шепчут:
   «Сгинет немчура».
Ползти…
   На поле плуг забытый…
   Друга
Перевязать
   и положить у плуга.
Свист пуль перескочить,
   упасть на грудь…
Опять вперед —
   все полем тем бескрайным
И пулемет, как плуг, держать —
   и в путь,
Туда,
   где самолет навис комбайном.
Шинель отбросить в сторону —
   жара!
Опять бежать, спешить,
   пахать пора!
Идти к домам,
   к родным своим порогам.
Стрелять в фашистов,
   помнить до конца:
Взята деревня!
   Впереди дорога,
И вновь идти от милого крыльца.
Так мы освобождаем наше поле.
Родную пашню.
   Дом.
   Свою весну.
В атаку ходим, пахари,
   на воле,
Чтоб жить,
Не быть у нечисти в плену.
И поле, где у нас хлеба росли, —
Любой покос и пастбище любое,
Любой комок исхоженной земли,
Где мы себе бессмертье обрели, —
Теперь мы называем полем боя.

1942

43
{"b":"546620","o":1}