Треск костей. Клинок Гонгена распорол грудь созерцателю искалеченной руки. Тот стал задыхаться, из рта хлынула кровавая пена. Сделал несколько шагов назад и рухнул на землю.

Невредимый решил спастись бегством. Гонген поднял топор и метнул в спину убегающего — упал замертво.

Вернулся к Одноглазому и безжалостно добил его: пробил клинком зубы и распорол глотку.

Пар клубами валил изо рта. Тяжело дышать. По лбу, щекам, горлу стекали капли пота и крови. Руки дрожали. Гонгена всего знобило.

Он нашел среди мертвых несколько кошелей, видимо, врученных Блумом. Опоясался ножнами, вдел в них меч. Накинул на себя кожаную куртку, сверху меховой жилет. Обзавелся более теплой парой штанов. После сбора трофеев трупы оттащил к валунам. Стрельнул безразличным взглядом на мертвецов и пошел к костру.

Мясо они бережно сложили в котел. Гонген сел на перевязь плащей. Достал жареных змеюк и наелся вдоволь. Улегся поудобнее и уснул, совсем как в былые времена.

Встал Гонген с рассветом. Его тело покрыл росой утренний туман. Ворча, он поднялся и глянул в сторону валунов. Босая нога мертвеца торчала из-за камня. Мертвые не встали. Потянулся, провел ладонью по усам и бородке. Буркнул себе что-то под нос, ощутив небритость на щеках и горле. Кровь засохла и превратилась в надоедливую корку. А солоноватый запах и вовсе бил в нос.

Утро выдалось таким же пасмурным. Солнце белым пятном старалось пробиться сквозь покрывало облаков.

Легкий ветерок игрался с осокой.

Старый воин отвязал лошадей. Взгрузил на одну все, что та могла увезти, сам оседлал другую. Вернулся на тракт. Прикинул, куда его везли.

На восток от Города-шести-стен, по тракту вдоль Топи, лежит город Бартеград. Настоящий притон для торгашей. Сомнений не осталось — хотели рабом сделать.

Гонген потянул за поводья и направился на север. По равнинам до Двугорья. Дальше можно выйти к водопадам Старого Масмара, пройтись по самой северной его границе до первых пограничных городов. А из них уже в северные королевства путь взять.

Гонген еще раз прокрутил маршрут у себя в голове. Идти ему некуда. В ордене ждет смерть, в столице, как и в другом городе — тоже. Весь Масмар сейчас опасен. Даже если скрыться где-нибудь на периферии имперских земель, то рано или поздно магистр ордена Алой Гарды отыщет старого Гонгена. Пойти на север служить королям — лучшее решение. Сила в руках еще есть. Там это ценится.

К полудню кое-где солнце начало прорезаться сквозь тучи. Ближе к вечеру небосклон заполонили схожие на перья высокие облака, окрашенные в розовато-оранжевый цвет. Вдалеке, почти у самого горизонта, загорелась звезда. Вскоре ее примеру последовали остальные ночные спутницы.

Привал. Закатное солнце, легкий ветерок, треск костра. Гонген выбрал место на возвышенности. Небольшой пригорок среди множества его собратьев. Еда еще оставалась в запасах. То же змеиное мясо, яблоки, хлеб, даже эля хватало вдоволь. Славная жизнь. Гонген не хотел думать ни о прошлом, ни о будущем, ни о чем. Вечность бы сидеть в лучах закатного солнца у костра и пить эль. Когда-то давно ему часто удавалось ловить такие снисхождения судьбы.

На следующий день из-за горизонта показались снежные верхушки Двугорья. После полуденного привала, почти к сумеркам, Гонген наткнулся на небольшое поселение. Выложенная камнем старинная мшистая стена, такие же здания. К северу от деревушки явно высажена рощица — лесов в этих равнинах мало. Из труб валил дым, жители носили мешки, заводили скот в загоны. Подъехав поближе, Гонген увидел небольшой ручей, петляющий от рощи, огибая деревушку и уходя на запад.

Жители с опаской посматривали на чужака. Матери тут же тащили своих детей домой, запирали ставни и двери. Мужики напряглись, встали по сторонам. Кто держал топор, делая вид, что колет дрова, кто с вилами, якобы пришел с сеновала. Сделаешь что-нибудь не так — пришьют. Гонген мечтал поскорее посетить таверну, напиться, наесться и спать.

Заметив вывеску, остановился рядом, спешился, привязал лошадей к столбу, прихватил все самое ценное с собой, проверил наличие эфеса у пояса.

— Кем будешь? — спросил человек, натачивающий нож.

Он сидел в тени под навесом. Рядом бочки, канаты, мешки. На земле рассыпанное зерно. Голос грубый и пьяный.

— Тебе-то какое дело? — Еще раз скользнул рукой по рукояти меча Гонген.

— Такое, чужак. Кем будешь? Спрашиваю еще раз. — На последнем слове голос жителя оборвался, он закашлялся и потом высморкался.

— Встанешь с места — хайло вскрою. — Обнажил клинок, сумки бросил наземь.

Молчание в ответ.

Задира не шевелился какое-то время. После принялся дальше точить свой нож, не выронив и слова. Гонген оглянулся назад — взгляды направлены на него. Старый воин острожно поднял сумки, не теряя из вида сидящего в тени человека, и вошел в таверну.

Внутри ничего необычного: та же стойка, людей почти нет, трактирщик в чем-то копошится. Стены черные, дерево все потрескалось, пол точно такой же, только с грязью. Пахнет колбасами и пивом.

— Эля и мяса. — Вальяжно уселся на табурет Гонген.

— Какого мяса? — спросил трактирщик.

— Съедобного, и побольше. — Сыпнул горстку медяков.

Трактирщик сгреб деньги и тут же приступил к работе.

— Марьяна! Кабаний окорок! — крикнул трактирщик.

Он повернулся, улыбнулся желтыми зубами и налил пинту эля. Кружка громко стукнула о стойку.

— Что привело тебя сюда, путник? — вежливо спросил трактирщик.

— Голод и желание не замерзнуть во сне.

— Тогда ты правильно поступил, что решил остановиться здесь. Десять медяков — комната.

— Не жирно ль будет?

— Могу скинуть два.

— Три.

— По рукам.

Толстая женщина принесла жареный окорок. Еще теплый.

— Недружелюбные здесь люди. Особенно тот, что у входа пьяный.

— Не обращай внимания. Так со всеми. Чего вокруг каждого крутиться, как возле господина какого-нибудь? Да и кто сюда направится? Если и приходят, то такие как ты, редкие путники, а в основном дрянь всякая. Примешь их как подобает, так и мысли скверные уйдут. Побоятся волю поступкам давать.

— Правильный подход. — Откусил мяса и запил элем.

— Какие новости принес, путник?

— Я Гонген. По имени проще обращаться.

— Меня звать Джо.

— Новости говоришь. — Призадумался, уставился на окорок, откусил, запил элем. — Ничего в мире нового нет. Зима приближается, мороз задницу жжет. Скоро Дрорт падет окончательно.

— Слышал о Дрорте. Слухи о подвигах наследника престола ходят по всему Масмару.

— Больше нечего мне рассказать. Погиб граф Норгер. Но, как вижу, ты даже не знаешь кто это.

— Я человек простой, не сведущ во многом. Ты из Города-шести-стен? Из какого кольца?

— Пятого.

— Богат, богат… Торговец?

— На подобии.

— Когда-то и я торговал. Приходилось туго, но свои монеты приносило. Ходил от Бартеграда до самого севера. Потом остановился здесь, женился. Ты тоже на север?

— Верно.

— Если в королевства идешь, покупай там рыбу и продавай в Масмаре, а там можешь хорошо сплавить фрукты. В Бартеград заглядывал?

— Нет, слишком шумный и людный город.

— Это точно подмечено. Народу тьма.

Гонген доел окорок, эля осталось на глоток.

— Лошадей не украдут?

— Нет, не беспокойся, здесь все друг друга знают, последнего вора вздернули еще пять лет назад.

Сыпнул семь медяков. Трактирщик рассказал, где комната, вручил ключ. Второй этаж.

Гонген поднялся по ветхой лестнице, прошелся по длинному коридору с множеством дверей. В самом конце, справа, его комната. Открыл, лег на кровать. Мешался жилет. Встал, снял его. На пол упала записка. Вылетела из внутреннего кармана. Поднял ее, развернул.

— … Приведите его в трактир «У Лода» в Бартеграде. Живым. Подпись: Ричард Пари, — прочитал вслух последние строки Гонген.

Слышен прибой. Во рту полно песка. Рональд закашлялся. Песчинки хрустели между зубов при каждой попытке те сомкнуть. В горле пересохло, хотелось пить. Тело будто лишили всех сил. Рональд с трудом смог перевернуться на бок, а после с неимоверным усилием приподняться. Он чувствовал себя так же, как и тогда, перед самой казнью.