Перед тем, как отправиться. Он по привычке осмотрелся вокруг еще раз и глянул на место, где, по прикидкам, проснулся. Слегка выцветшее пятно из хвоинок, видимо высушенное долго пролежавшим телом, выделялось отчетливее всего среди мрачных лесных закутков. Собираясь отвести взгляд, Крисп кое-что заметил краем глаза, нечто темное и округлое, пятнышко на периферии светлого и темного оттенка хвойных иголок.

«Откуда?»

Крисп подошел, наклонился и взял в руки черно-коричневую маску. Гладкая, как и положено, вещица издавала приятный шорох, когда палец скользил по лицевой части. Вырезанное из двух пород деревьев устрашающее лицо Крисп вертел в руках, изумленно разглядывая фактуру, каждую трещинку, каждую царапину. Сомнений вскоре вовсе не осталось — маска принадлежала ему. Крисп положил ладонь на гадкую лицевую часть, напоминавшую череп, обтянутый морщинистой кожей, провел медленно вниз — пальцы сомкнули предполагаемые веки, если бы на их месте не было дыр.

«Откуда ты? — Навел напротив лица и всмотрелся в старинную вещицу. — Я же оставил тебя».

Мысли внезапно обрушились каскадом догадок, вопросов, воспоминаний. Откуда взялась маска? Кто ее положил? Ясное дело, не сама с неба рухнула. Может ли быть она искусной подделкой? Положил ли ее Мэб? Что вполне вероятнее всего. Да черт его знает, как она попала сюда. Понять происходящее — рассудка лишиться. Впрочем, подобное уже случалось, и Крисп прекрасно помнил те совсем не славные дни, начавшиеся тут же после события всей его жизни. Воспоминания об этом жалили сильнее любого копья. После получасового стояния на месте Крисп решил вообще не думать о том, чего понять не в силах, по крайней мере, голодный, промерзший, с ноющим от боли телом и в осточертевшем лесу.

Он одел маску, завязав шнурками, продетыми в маленькие отверстия у краев, и побрел, прикинув направление по интенсивной яркости небесной пелены. Осталось одеть капюшон, чтобы скрыться от начинавшего моросить дождя.

«Прямо как в старые времена: маска и капюшон, все черное. Жаль, что всех вещичек не осталось. Мэб… Может он тоже из Нечестивой Семьи? Нет, я бы знал. К черту, я проснулся — если проснулся — и на том спасибо. Будет время все обмозговать и заполнить список имен, который внезапно начал нуждаться в своем заполнении».

Идти удавалось с трудом. Нескончаемый поток мыслей так и не остановился. Не думать о всем произошедшем было просто невозможно. Наверное, именно это не давало свалиться на землю без сил, заглушая боль в теле и затылке. Постепенно Крисп приходил к мысли, что свихнулся окончательно. Был ли Мэб реален? Находил ли он дом? Может он просто пролежал в лесу? Черт его знает. Возможно. Но откуда маска? Тоже — черт его знает. Крисп еще раз нащупал плотно прижавшуюся к лицу деревяшку. «Это реально, — сделал вывод. — Сейчас — это реальность». И это «сейчас» являлось тянущей болью. Болью в теле и в затылке. Крисп осторожно прикоснулся к нему рукой.

«И это тоже реально, твою ж мать!»

Моросящий дождь так и не переходил в свою надоедливую крупнокапельную форму. Это радовало. А радует сейчас немногое. Лес не кончался. За деревом — еще одно, за тем — другое. Голод терзал желудок. Ноги плелись, сгребая хвоинки в крохотные сопки. Крисп испуганно нащупал рукой эфес меча. Ему показалось, будто идет безоружный. У умелых воинов, особенно у мечников, всегда так — чуть что, сразу хватаешься за рукоять. Полезная привычка, но иногда раздражает.

Крисп погрузился в воспоминания. Он вспомнил, как стал главой Нечестивой Семьи, как шел до этого с самых низов, вспомнил каждый заказ. Каждый шрам будто заново жег, когда в голове прокручивались определенные моменты жизни. Моменты жизни убийцы. А живут такие люди только во время убийства. По крайней мере, об этом Криспу сказал какой-то старик, имя которого не знал. Вспомнил, как совершил поступок, определивший его дальнейшую судьбу, исполнил дог перед семьей. Вспомнил, как получил свой недуг, как был проклят Дыханием.

Воспоминания уводили далеко. Крисп схватился за маску на лице, убедившись, что до сих пор все вокруг не сон. Схватился за меч — холодная сталь коснулась кожи, обмотки приятно ее щекотали. Голод убивал.

«Я скоро так сдохну».

Наступило время, когда ноги стали заплетаться. Паршивое время. Если упадешь, то не встанешь. Шаг за шагом. Шаг за шагом. Деревья медленно плыли во тьме. Наступал вечер.

Вдалеке проглянулся свет. Некий странный синеватый или черничный оттенок. Теперь меж деревьев показалась фиолетовая точка, потом красноватая рядом. «Наконец-то», — вздохнул с облегчением. Лес заканчивался.

Выйдя к заросшему мхом рву, Крисп припал к земле и поднял маску. Надо мхом прозрачным одеялом тек ручей. Вода приятно холодила руки и еще более приятно проникала внутрь тела. Рядом прорастал знакомый цветок, Крисп схватил его и начал жевать. Кое-как поднялся, обнажил меч, подошел к ближайшему дереву, рубанул с плеча. Оторвал немного коры: жрать хотелось.

Открывшийся вид завораживал, но и не нес ничего хорошего. Серая зеленоватая долина простилалась к самому горизонту. На небе черные и грозные тучи освещало закатное солнце. Действительно величественный вид имела природа. Жаль только, что опять пойдет дождь, скорее ливень.

Рядом с протекающим по рву ручьем затаилась тропка. Крисп оживился и подошел к ней. Осмотрелся по сторонам. Вела дорожка вдоль леса куда-то за холм, с другой стороны сворачивала к лесу и спускалась к долине в северо-западном направлении. Проследить остальной путь мешал пролесок. Деревьев семь, заросшие кустами. Крисп обошел их и увидел в низине серый город с шестью стенами. Отсюда они казались ниточками, образующими шесть кругов.

— Город-шести-стен, — пробормотал Крисп.

«Слегка сбился с пути, шел больше на восток».

Крисп помнил столицу Масмара еще ребенком. Несколько веков назад город насчитывал пять стен и назывался соответствующе. Каждая стена охватывала предыдущую. В каждом пузыре новый пузырь. Из такой дали именно так и виделось. Город построен рядом с морем, наполненным множеством белых треугольников. Скорее даже точек, чем треугольников, покрывшими темные воды. Море омывало две большие сопки, образовывающие бухту.

Проскользнули воспоминания из детства. Точнее, давняя мечта стать капитаном корабля, плыть вдаль, открывать новые земли, сражаться со стихией, разить сталью пиратов, доставлять ценные грузы, участвовать в невероятных баталиях. Сейчас былые надежды вызывали лишь скупую ухмылку, по сравнению с детским восторгом. Казалось, возращение домой станет приятным, появится наполненное ностальгией и трепетом чувство. На деле, почему-то, минутная радость сменилась жуткой пустотой внутри. Почти так же, как и завершение дела всей жизни.

«Появится ли радость от встречи? Или произойдет то же самое?»

Городская стена — она же образовывала внешнее кольцо — угрюмо возвышалась над Криспом. Ее края терялись в ночном небе. Подойдя ближе, удалось различить кладку. Потресканную, хранящую память о жестоких баталиях.

Крисп уставился в звездное небо. Не часто в пути ему удавалось насладиться сиянием ночного серебра. Он снял маску, покрутил в руках, решил привязать к поясу. Лучше уж так, чем на лице носить.

Как ни странно, тело попривыкло к ходьбе. Боль постепенно уходила, но не забывала о себе иногда напоминать. Затылок и вовсе перестал гудеть, если его не тревожить. Однако, сил практически не оставалось. Если сбавить шаг или передохнуть, то идти дальше не сможешь.

По стенам бродили сутулые тени, еще две стояло у ворот, больших и мрачных. Стражники, притаптывая землю то одной ногой, то другой, терли пальцы у разведенного костреца. Ливень прошелся быстро и совсем недавно, заставив продрогнуть до костей. Крисп посочувствовал солдатам и поймал себя на этом странном моменте. Не чувствующий жалости к смерти с состраданием отнесся к замерзшей страже. Может, дело в том, что он дрожал от холода тоже.

Стражник заметил странника и указал на него пальцем, несколько раз ткнув локтем в плечо напарника. Тот устало и лениво повернул голову, после — схватился за рукоять меча. Второй мельком глянул на алебарды, аккуратно приставленные к стене.