Хотел он того или нет, но своей самостоятельностью, возможностями «выхода» на «самый верх» Щелоков осложнял личные отношения с Андроповым.

Сталкивались две силы. До сих пор многие считают, что было бы лучше, если бы Щелоков «знал свое место».

Правда, в этом случае говорить о глубоком преобразовании, обновлении МВД, его превращении во влиятельное и эффективное ведомство не пришлось бы. Как реформатору, Щелокову нужна была самостоятельность.

Первое знакомство с учреждениями пенитенциарной системы, ГУЛАГом на Н. А. Щелокова произвело ужасающее впечатление. Со времен сталинских репрессий в этом обширном хозяйстве, подчиненном МВД, практически ничего не менялось. В стране не было ни одной новой тюрьмы, большинство построено до революции. Сырые, темные камеры или бараки, нары, вонючие «параши» — жесточайшие условия. Люди не получали необходимого питания, одежды, обуви, лекарств.

Сразу отметим, Щелоков неоднократно высказывал мысль о необходимости передачи исправительно-трудовых учреждений (ИТУ) в ведение Министерства юстиции, как это было в царской России (начиная с 1898 года). Но после Октябрьской революции, с незначительным перерывом, этот нелегкий участок деятельности со всей громадной нравственно-правовой, материально-производственной ответственностью перед государством, обществом и личностью человека лежал на органах внутренних дел.

Министр Щелоков был сторонником коренного реформирования исправительно-трудовой системы. Здесь он также начал с улучшения условий содержания заключенных.

Во время поездки в Мордовию министр посетил центральное КПЗ Саранска. Его сопровождал туда Василий Игнатов: «Мы вошли в свободную камеру предварительного заключения. Окинув взглядом помещение, Н. А. Щелоков с искренним сожалением заметил: «И здесь сидят люди?». Я ответил: «К сожалению, да». Министр спросил: «А что за прибор стоит в углу камеры?». Я ответил: «Товарищ министр, это «параша». «А что такое параша?» — спросил он. «Ну, это бачок, куда отправляют естественные надобности содержащиеся в камере», — ответил я. С явным возмущением министр сказал: «Как это можно?! Друг перед другом, там, где они спят и принимают пищу, открыто отправлять естественные надобности. Это ведь люди, а не скоты…»[120]

Так был сделан приговор многолетнему обычаю содержанию заключенных. Буквально через месяц пришел категорический приказ министра об оборудовании отхожих мест в КПЗ. Вместо «параш» начали проводить канализацию и устанавливать унитазы.

Щелоков активно выступал за гуманизацию уголовно-исполнительной системы. В отличие от тех, кто требовал ужесточения мер. Чтобы лучше понять отношение министра к уголовной и исправительно-трудовой политике, приведу такой эпизод. В начале 70-х годов на коллегии МВД СССР рассматривались вопросы по совершенствованию работы ИТУ. Руководители Главка выступили с обширным докладом. Перед началом заседания министр познакомился с многочисленными диаграммами и схемами на стенах, призывающими к увеличению количества исправительных учреждений, штатной численности обслуживающего персонала и ужесточению режима. Отмечали наличие в колониях родильных домов и детских садов. После доклада все ждали ответ Щелокова. И вдруг прозвучал его вопрос: «Чем отличается наш ГУЛАГ от немецких концлагерей?». Наступила всеобщая растерянность. Пауза.

На поставленные вопросы о дополнительных затратах он сразу дал отказ и поставил перед членами коллегии задачу сократить число заключенных. Для этого войти с предложением в правительство, чтобы лиц, совершивших малозначительные неумышленные преступления, такие, как автоаварии, халатность и др. не сажать в тюрьму, а направлять на поселения, где бы они работали на производстве, жили на квартире, чтобы к ним могли приезжать родные. В будущем удалось достичь согласия, внести изменения в законодательство и сократить число заключенных более чем на 500 тысяч человек.

Щелоков считал неправильным, когда женщины рожают детей в местах заключения, и они растут там в яслях. Следовало продумать эти вопросы.

Изменить режимные условия в лагерях, колониях и тюрьмах. Гражданин, хоть он и совершил преступление, но это наш человек. Были пересмотрены все инструкции бывшего ГУЛАГа, нормы содержания и питания, организация свиданий с женами, отпуска для заключенных на случай смерти близких родственников.

Поставленные задачи нашли разрешение в приказах и обновленных инструкциях.

— В стиле Щелокова присутствовало умение лично вникнуть в проблему, опираясь на мнение и знание практических работников. Будучи первым заместителем начальника Главного управления исправительно-трудовых учреждений, мне неоднократно приходилось бывать на докладах у Н. А. Щелокова, — рассказывает Петр Григорьевич Мищенков. — До сих пор помню его доброжелательную улыбку, советы, напутствия. Он всегда подчеркивал, что работники колоний, тюрем, СИЗО добровольно отбывают срок наказания без приговора. Их надо беречь, заботиться об их быте, особенно об офицерах, солдатах, несущих службу в лесных ИТУ. Запомнилось мне одно из заседаний коллегии МВД, на котором я докладывал о положении дел в следственных изоляторах. Многие из них постройки царских времен, за годы советской власти эти учреждения мы не строили. В них постоянное переполнение, скученность, бытовые неудобства. В ряде регионов произошли чрезвычайные происшествия с жалобами на следственные органы, затяжку с судебными разбирательствами, грубостью, хамством контролерского состава. Ряд начальников УВД, министров были заслушаны на коллегии о положении дел в их подразделениях. Николай Анисимович поручил мне подготовить приказ по МВД СССР с конкретным планом на 5 лет по каждому региону о строительстве, реконструкции следственных изоляторов и о наказании виновных лиц, где были допущены серьезные происшествия. Решения этой коллегии и подготовленные документы по ее итогам дали мощный толчок по улучшению деятельности этих специфических учреждений системы ИТУ[121].

Основы реформирования системы ИТУ были заложены при активном участии начальника Главка Ивана Тимофеевича Богатырева. Министр очень ценил этого талантливого руководителя.

Свой трудовой путь Иван Тимофеевич начал трактористом в родном колхозе на хуторе Кругловка Волгоградской области. Воевал, восстанавливал разрушенный Сталинград. С 1953 года на партийной работе. С ноября 1954 года по январь 1958 года — второй, а потом и первый секретарь Тракторозаводского РК КПСС г. Сталинграда. В 1958 году переходит в обком КПСС заведующим отделом оборонной промышленности. С 1965 по 1969 годы — секретарь Волгоградского обкома КПСС. Был одним из инициаторов сооружения знаменитого памятника-ансамбля на Мамаевом кургане.

В МВД И. Т. Богатырев направлен в 1969 году и назначен начальником ГУИТУ МВД СССР. Для Богатырева, как и для Щелокова, это был новый участок работы, но он быстро освоился, став надежной опорой министра. Более пяти лет Богатырев возглавлял Главк и двенадцать лет был заместителем министра.

Вместе они побывали во многих тюрьмах, колониях и лагерях, изучая обстановку непосредственно на месте. В таких поездках министр встречался с заключенными, беседовал со многими из них, пытался разобраться в их психологии. Министра Щелокова нельзя упрекнуть в том, что он поверхностно знал тюрьму, заключенных, специфику работы ИТУ.

Приведу одну из заметок его архива: «В камере все знают и все о каждом. И как бы ни были откровенны между собой, все же они как-то далеки друг от друга. Заключенные, как и арестованные, ведут себя по-разному. Один, как рыба, молчит, другой, как волк, затаил злобу и молчит. А этот, ершистый, злой, как змея, бросается на всех с ядовитым жалом. А иной всего боится, запуганный и затравленный, всем стремится угодить, всех и всего боится. Есть, конечно, и такая категория, как говорят, видавшая виды. Им не впервые попадать сюда. Это свыкшиеся с пребыванием в тюрьме люди, для них это дом, своя родная стихия. Это открытые, бесшабашные натуры, с душой нараспашку. Они свыклись со своим положением. Хотя все всегда ждут чего-то, ждут амнистии, облегчения».