Лихорадки и простуды — вот лишь некоторые из заразных болезней, которые приписывались сырым ночным туманам. Считалось, что, проникая в поры кожи, промозглый вечерний воздух подвергал опасности здоровые органы. В работе «Слова назидания» (Ricordi Overo Ammaestramenti; 1554) итальянский священник Сабба да Кастильоне предостерегал от «многочисленных хворей, что порождает в человеческом теле ночной воздух». Томас Деккер писал о «том густом табачном дыхании, что исторгает из себя ревматическая ночь». Считалось, что после заката люди могут с легкостью подхватить болезнь или даже умереть. Так, гибель пятерых человек, случившаяся однажды ночью в 1706 году в Хертфордшире, по общему мнению, была признана следствием «порыва смертоносного воздуха». Особенно опасными были знойные климатические зоны, где малярийная лихорадка, вызываемая москитами, приписывалась ночным испарениям. В Южной Италии, отмечал приезжий, воздух «в особенности губителен ночью». Но и в большей части Европы, а также в колониальной Америке страх перед ядовитыми парами царил на протяжении всего XVIII века. Воздействие солнца на больных людей считалось, напротив, целительным в значительной степени потому, что светило рассеивало вредоносные туманы. «Его завидев, — восхвалял солнце елизаветинец Роберт Грин, — бегут пары ночные нечистот»²⁰.

Страх подхватить хворь усугублялся бытующим мнением, что болезни усиливаются ночью. «Все недуги, — отмечал монах-францисканец Варфоломей Английский, — как правило, ночью сильнее, чем днем». Томас Эймори отмечал: «Не проходит ни ночи, чтобы болезнь и смерть не причинили страданий и не унесли многие жизни»²¹. Действительно, симптомы, указывающие на ряд болезней, ночью становились более выраженными, как, впрочем, это происходит и сейчас. Даже смерть больных, как известно, с наибольшей вероятностью может наступить ранним утром. Часто это происходит по причине циркадных ритмов, свойственных таким болезням, как астма, острая сердечная недостаточность и вызванные тромбами инсульты, что, возможно, усугубляется ослабленным притоком крови к мозгу из-за горизонтального положения тела во время сна. В целом мы становимся наиболее уязвимы, когда «циркадный цикл» организма находится «на пике спада». Нет оснований предполагать, что физиологические циклы четыреста лет назад существенно отличались. Кроме того, пока мы спим, ослабевает и наш иммунитет, высвобождая меньшее количество «клеток-киллеров» для сдерживания инфекций²². В раннее Новое время вину за болезни дыхательных путей обычно сваливали на вредные свойства атмосферы. Две самые распространенные в ту эпоху болезни — грипп и туберкулез легких (чахотка) усиливались с наступлением темноты то ли от суженных дыхательных путей, то ли от повышенной чувствительности к аллергенам, то ли от дополнительной нагрузки на легкие от положения «лежа ничком». Злая ирония заключается в том, что многие люди могли бы выздороветь, если бы их спальни лучше проветривались ночами, особенно когда в одной комнате спало несколько членов семьи. Одно-единственное окно, оставленное слегка приоткрытым, могло бы противостоять смертоносным микроорганизмам, распространяемым с кашлем и чиханием. Реформатор конца XVIII века Джонас Хэнуэй писал, что бедняки, в особенности в периоды болезни, «воображали, будто тепло жизненно необходимо для выздоровления». В результате «они зачастую травились собственным застойным воздухом»²³.

«Ночь принадлежит духам» — предостерегала пословица. Негостеприимное вечернее царство, с его жуткими видениями, пугающими звуками и ядовитыми испарениями, влекло к себе полчища демонов и духов, которых драматург эпохи Стюартов Джон Флетчер именовал «отродьем черным мрака» (black spawne of darkness). Небо было их империей, ночной воздух — земным доменом²⁵. Разумеется, не было никого ужаснее Сатаны, князя тьмы, злодеяниям которого несть числа; они становились повсеместно известными благодаря развитию печатного дела, ибо рассказы о них неоднократно появлялись как в популярных трактатах, так и в научных текстах. «Каждый день доходят известия, — писал некий немецкий священник в 1532 году, — об омерзительных преступлениях, совершенных дьяволом. Там тысячи людей умерли; там корабль со многими людьми пошел ко дну; там вымирает целая земля, город, деревня». Апокалипсический дух христианства и, в частности, пророчества, предрекающие Армагеддон, заставляли людей верить, что Сатана сейчас более, чем когда-либо, готов к нападению. Страх порождали и его власть наказывать грешников, и его способность отбирать у смертных души. «Палач Господа» — так именовал его Яков I (1566–1625). Темный по своей природе, Сатана искусно принимал ряд обличий, часто — черной собаки или ворона. Несмотря на то что молва приписывала ему способность появляться в любое время суток, люди верили, что он предпочитает ночной мрак. Некоторые писатели, такие как елизаветинец Томас Нэш или англиканский епископ Джереми Тэйлор, полагали, что Господь запретил дьяволу появляться при дневном свете. Нэш писал о ночи: «В наказание нам наш Создатель сделал ночь его [дьявола] особым владением и царством». «Ночь, пути ада, время воцарения Сатаны», — звучала предупреждением немецкая вечерняя молитва²⁶.

Конечно, ночь лучше всего соответствовала дьявольским замыслам. Ночной мрак очень напоминал ад — вечный дом Сатаны, где пламя не давало света и «мерзейший дым» слепил глаза «душными испарениями». Отвергнув свет Божиего слова, дьявол окружил себя тьмой, в буквальном и переносном смысле. Одна лишь ночь усиливала его мощь и вдохновляла его дух. Человек же ни в какое другое время не был столь уязвим, слеп и одинок, как ночью, когда его можно было легко застигнуть врасплох²⁷. В самом деле, темнота стала нечестивым царством Сатаны на земле, его темной провинцией, откуда велась нескончаемая война против царства Христова. Полчища Сатаны включали отряды демонов, бесов, домовых и ведьм, и все они для живших в ту эпоху людей были столь же реальны, сколь и их предводитель. «Мир Тьмы, — предупреждал правовед сэр Мэтью Хейл в 1693 году, — иногда поражает нас жуткими формами, гнусными запахами, мерзкими вкусами и другим оружием ангелов зла». Темное могущество демонов было чудовищно. Являясь людям в «различных видах», сообщал кальвинистский проповедник Джеймс Кафхилл, они «лишают их покоя, когда те бодрствуют; тревожат их сон; калечат их члены; забирают здоровье; поражают болезнями»²⁸.

Как и повсюду в Европе, в топографии практически любого британского селения отражался потусторонний мир. Многочисленные места, названные в честь самого князя тьмы, служили традиционным предостережением в равной степени местным жителям и неосмотрительным странникам. Так, было хорошо известно, что в «Дьявольских ложбинах» возле шотландского прихода Таннадайс Сатана однажды «оставил поразительные свидетельства своего присутствия и могущества». В деревне в Эссексе дерзкий дьявол сбросил церковный шпиль, который прихожане воздвигли днем. Несмотря на предложение одного джентльмена закупить новые материалы, никто так и не осмелился взяться за восстановительные работы. Нечисть населяла не только дома, демоны обитали в прудах, лесах и церковных дворах. «Эти места так пугают в ночное время, — писал французский правовед Пьер Ле Луайе в 1605 году, — особенно простолюдинов». Столетие спустя некий автор в журнале Spectator утверждал, что «в Англии не найдется ни одной деревни, где бы не было привидения, ни одной церкви, рядом с которой не обитали бы призраки; любой общинный выгон имеет свой собственный круг фей, и вряд ли вы встретите пастуха, который не видел духов»²⁹.

Там, где ученые авторитеты мыслили общими категориями, народное сознание наделяло демонов индивидуальными чертами. Сельские жители были осведомлены о злобных выходках местных духов, известных в Англии под такими именами, как Йоркский Баргест, Долговязая Марджери и Джинни Зеленые Зубы. Среди общепризнанных истязателей были волшебные существа. В Англии их так называемым королем был Робин Добрый Малый; он имел репутацию обманщика, и в числе его выходок было то, что он уводил ночных путников с дороги в болота и чащи. В этом персонаже черпал вдохновение Шекспир, создавая образ эльфа Пака в пьесе «Сон в летнюю ночь» (ок. 1595)³⁰. С эльфами были тесно связаны блуждающие огоньки, озорные бесы, что распространяли по ночам над болотами свет, который люди, на свою беду, ошибочно принимали за пламя фонаря. «Фонарь дьявола» (the Devil's lontun) — называли их в некоторых областях Англии. «Ignis fatuus, — писал Сэмюэл Батлер в 1663 году, — есть пагубный огонь, который околдовывает и заманивает людей в омуты и топи»³¹.