— Сколько мы еще будем бродить туда–сюда?

— Долго, но уже не сами, — ответил Гонза.

— Может, ты скажешь уже, кого мы ищем.

— Того, кто приведет тебя к цели.

— Я думал, что ты сам приведешь меня к ней, — удивленно посмотрев на гнома, сказал Захарий.

В ответ на его замечание Гонза резко остановился. Потом он заложил руки за спину и стал ходить взад–вперед, что–то ворча себе под нос. Слов разобрать было невозможно, но не было никаких сомнений, что он собирается сделать нечто, противное его естеству. И действительно, смирившись, наконец, с неизбежным, гном выдал целую лекцию, настолько познавательную, что человек слушал его с открытым ртом. Вместе с тем, тот тон, которым она была изложена, недвусмысленно указывал на то, что вторично столь откровенно рассказчик изъясняться не намерен, и если единственный слушатель оставит без внимания что–либо важное, то это — его личные проблемы.

— Послушай меня, не в меру любопытный представитель своего глупого мира, и хорошенько запомни все, что я тебе скажу. У арлемов и людей нет ничего общего. Каждый идет своей дорогой. Вы же, например, не считаете себя единым целым с теми несчастными животными, которых так любите употреблять в пищу. Вы видите в них всего лишь кусок мяса, которым можно набить свое прожорливое брюхо. Вот и мы смотрим на вас приблизительно также. И если какие–то глупые эльфы или феи разглагольствуют о своей привязанности к людям, то на то есть свои причины. Как ты думаешь, от кого скорее дождется сочувствия какой–нибудь кролик: от глупой коровы или вечно голодного волка? А что думает та же корова, вместе с кроликом оказавшаяся перед лицом жестокого волка? Вот и все эти «человеколюбцы» как только попадают на Флар, тут же раскрывают свою истинную сущность, состоящую в том, что по настоящему их интересует только собственное благополучие. Так что, усвой, что меня интересует не то, найдешь ты или нет эти побрякушки. Ты мне нужен живой, потому что от этого зависит мое благополучие. Ты вынудил меня показать тебе дорогу, но поведет тебя по ней такой же сумасшедший, как ты сам. А я всего лишь буду по возможности следить, чтобы ты не сломал себе шею. Хотя это будет неимоверно трудная задача. Ни одно нормальное существо не стало бы ввязываться в эту историю, только глупые люди. Может быть, поэтому вас и пользуют как тупых баранов.

— А ты умнее, чем я думал, — воспользовавшись паузой, вставил Захарий и едва не вывел Гонзу из равновесия.

— Даже самый последний торк гораздо умнее тебя, — с презрением заявил гном. — Я, просто пытаюсь говорить на понятном тебе языке, чтобы до тебя получше дошел смысл моих слов. Ты не знаешь и толики того, что известно мне.

— Так просвети меня.

— А я чем, по–твоему, занимаюсь, глупый осел? — возмутился Гонза, но природное тщеславие тут же заставило его смягчить тон. — Ты — слишком ничтожное существо, чтобы преодолеть все преграды на пути к заветной цели. Тебе нужен человек, который расчистит дорогу. Сильный человек, которого может остановить только смерть. Вот к нему мы и направляемся.

— И как я заставлю такого человека расстараться для меня, столь ничтожного существа? — усомнился Захарий.

— А это — уже твоя проблема, — ехидно ответил гном. — Может, придется кое–что рассказать ему в подходящий момент. Главное — точно рассчитать, когда и что именно. А теперь пошли дальше. А то ты мне уже порядком поднадоел.

На этом разговор был окончен и Гонза с Захарием продолжили свой путь. Гном шел впереди, заложив руки за спину и опустив голову вниз. Время от времени он произносил свои любимые ругательства, при этом промежутки между ними постоянно сокращались. Человек же, следуя за ним, осмысливал все услышанное, пытаясь извлечь из него максимальную пользу. Выводы напрашивались сами собой. Судя по всему, Захарий мог полностью довериться своему спутнику, несмотря на все его презрительные высказывания. Кроме этого, можно было уже не сомневаться, что гном точно знает, что делает, и это тоже радовало. А то, что Захарий ввязался в очень серьезную игру, было понятно с самого начала и без предупреждений арлема. Еще несколько мыслей, требовавших дополнительных разъяснений, крутились в голове человека, но он не рискнул снова потревожить своего спутника.

Ближе к вечеру, преодолев мелководную реку и сосновый лес, путники, наконец, нашли то, что так долго искали. Большой военный лагерь, подступающий к самой опушке леса, открылся их взорам. Среди множества палаток горели походные костры, вокруг которых небольшими группами ютились солдаты. Никаких криков и суеты, привычных для подобных мест, не наблюдалось.

— Солдаты Вильштока. Он перед боем любит хорошо отдохнуть, — объяснил Гонза и добавил. — Он–то тебе и нужен.

Неприятное волнение охватило Захария. Ноги вдруг стали ватными, а сердце стало нагло отсчитывать последние мгновения перед следующим шагом, после которого уже будет очень трудно повернуть все вспять. Самые разные вопросы устроили в голове человека настоящую сумятицу, стремясь во чтобы–то ни стало быть озвученными, пока существует такая возможность.

— Откуда ты знаешь, что нужно делать? — все–таки спросил Захарий, подсознательно оттягивая необратимое.

Гонза, с ухмылкой наблюдавший за мучениями человека, не стал ерничать и честно ответил на его вопрос, хотя взволнованный спутник все равно мало что понял.

— Все дело во времени. Я вижу его со стороны, потому что здесь время ваше, а не арлемов. Обычно мне нет до него никакого дела, но одному упрямому ослу удалось настоять на своем. Только не мечтай, что я буду постоянно злоупотреблять этой возможностью. Сумасшедший — ты, а не я. Мне лишние неприятности вовсе ни к чему.

Упоминание о возможных неприятностях не произвело на человека никакого впечатления, — вместо ожидаемых гномом уточняющих вопросов, он задал совершенно неожиданный.

— А арлемы в этом лагере есть?

— Если есть люди, значит, есть и арлемы, — невозмутимо заявил Гонза.

— А у Вильштока какой арлем?

— Зачем тебе знать? Ты же все равно ни одного из моих соплеменников видеть не можешь, — удивился гном.

— Так я смог бы больше о нем узнать, — объяснил Захарий.

— Ты и так о нем все узнаешь. Ему нечего скрывать, — заверил его Гонза и, подумав, все–таки ответил на вопрос. — У Генриха Вильштока нет своего арлема, давно уже нет. Этот человек выбрал дорогу к сатам.

Захарий хотел спросить, кто такие саты, но вместо этого тяжело вздохнул и сделал несколько шагов в сторону лагеря. Но потом, спохватившись, что не спросил самого главного, остановился и повернулся к Гонзе.

— Что именно мне нужно делать?

— Доверься обстоятельствам, и они сделают всю работу за тебя, — усталым голосом посоветовал ему гном и растворился в воздухе.

Кто–нибудь должен был остановить странного юношу, бродившего по военному лагерю и диковато оглядывающегося по сторонам, но вместо этого ему просто указали на шатер Вильштока. Стража должна была послать его куда подальше, а не молча пропустить во внутрь. И уж совсем непредсказуемо повел себя сам Генрих. Он не только терпеливо выслушал запутанные объяснения Захария, но и приказал устроить его на ночлег, пообещав с утра найти ему какое–нибудь применение. Возможно, легкость, с которой бывший монах обосновался в лагере, имела вполне логическое объяснение. Попадавшиеся на его пути солдаты были поглощены мыслями о завтрашнем дне, стража и представить себе не могла, что какой–то проходимец вот так запросто явиться к самому командующему армией, а Генрих просто ухватился за представившуюся возможность отвлечься от мыслей о Скулде. Вот только Захарий, пытаясь заснуть на твердом мешке с золотом под громкий многоголосый храп, еще долго размышлял о судьбе и предназначении.

Чей–то воняющий дегтем сапог самым грубым образом разбудил Захария, а его владелец вполне предсказуемо вместо утреннего приветствия вылил на бывшего монаха ушат отборных ругательств, многие из которых тот услышал впервые.