У самозваного пилота был открыт шлем и некоторые анатомические особенности позволяли отнести его к расе котоподобных.

– Искандер! - человек и изрод отталкивая друг друга локтями, прильнули к экрану.

Базу тряхнуло так, что Густлав разбил головой экран и, отплевываясь, принялся сдирать с морды детали, куски проводки и кристаллические кластеры. Они были на глубине в полтора километра, и сверху продолжали сбрасывать глубинные бомбы. Попытки запустить силовой экран не приносили успеха - еще первыми разрывами эмиттеры щита были срублены с внешней обшивки.

Однако, как уже успел оценить кто-то в рубке (за спиной Густлава возле подводной карты сгрудилось несколько человек), заряды были не такой большой мощности, чтобы с первого раза утопить подводное убежище.

Глубойды с подачи ВВ предпочли ретироваться куда подальше, и теперь подводная база на малом ходу пыталась вырваться из-под зоны обстрела.

– Ага, ждут, когда раком всплывать будем… - штурмовик возле входа добавил несколько кудрявых фраз и любовно погладил многоствольный 3,5-мм пулемет, проверяя плавность скольжения затворов стволов и ход ленты питания.

– Могут и поджарить… точнее, потопить! - возразил Густлав. - Но, скорее всего, нырнут сами и попытаются штурмовать.

– Без специальных приспособлений, шлюзовых камер? На такой глубине? - переспросил ВВ.

– У них есть такое зверье, что ему сотня-другая атмосфер не помеха, а коконы с силовыми шлюзами за полдня склепать можно из подручных деталей. Техники у кащер на зависть хороши!

В следующий момент очередной разрыв развернул многотонную махину базы и с размаху ударил о выступ подводной скалы. Прочный корпус выдержал, хотя с истерическим визгом затрещали шпангоуты и лопнуло несколько силовых растяжек.

Хуже было то, что большая часть гребных винтов и реактивных сопел от удара вышли из строя.

Пытаясь выровнять начавший было всплывать подводный корабль, Густлав маневрировал рулями глубины и оставшимися вспомогательными двигателями.

– Долго не протянем! Нас тащит кверху! - Он развернулся к одному из вспомогательных экранов, на котором сначала медленно, а птом все быстрее и быстрее стали мелькать цифры: 1350…1340…1320…1305.

Оставалась еще несколько минут, прежде чем их выкинет на поверхность (построенная с излишним запасом плавучести база удерживалась на глубине с помощью постоянно работающих вертикальных винтов).

– Трави балластные цистерны! - неожиданно всполошился ВВ. - Должны же быть!

– Все заполнили, похоже, эти дряни сверху распыляют какой-то аэрозоль, делающий воду более плотной. Нас неумолимо тащит на поверхность.

– Топи отсеки!

Несколько штурмовиков бросились к нижним отсекам, ремонтным базам, другие по внутренней связи принялись выпроваживать оттуда многотысячный экипаж.

Когда, наконец, под напором быстро заполнили несколько нижних отсеков, быстрый подъем замедлился, и база застыла на отметке в восемьсот метров.

– Теперь понятно, что чувствовали на "Курске", только наоборот… - пробубнил себе под нос ВВ. - Куда дальше?

Увеличить глубину погружения никак не удавалось, да и внутренние переборки опасно потрескивали, сдерживая сотни атмосфер.

Скорость упала до половины узла, и Густлав прильнул к голографическому сонару, рассматривая дно в поисках укрытия. Наконец он заметил то, что долго искал на карте во время бомбардировки - огромный подводный каньон, шириной в несколько сот метров и глубиной в километры.

Подводный корабль с прилепившимся сверху челноком (крепления ослабли, так что груз опасно покачивался на поворотах) с трудом набрал еще несколько сот метров глубины и, пройдя два десятка километров по каньону, остановился. Двигатели приказали долго жить.

Они мягко опустились на площадку у подножия подводной горы, размером сто пятьдесят на триста метров, чуть больше размеров самой базы. Сверху опасно возвышался гигантский выступ скалы, массой в несколько миллионов тонн.

Густлав приказал выключить всю электронику и замереть. Даже ремонтные роботы, то и дело сновавшие по кораблю, исправляя повреждения от бомбардировки, теперь валялись на палубах безжизненными грудами метала, пластика и проводки.

База затихла, и изредка был слышен шепот штурмовиков и повстанцев, пересказывающих друг другу последние новости и мягкий скрежет поправляемой амуниции.

Махмуд в легком бронежилете с двумя автоматами примостился у шлюзового проема возле главной рубки, за его спиной с короткоствольной винтовкой в руке и чем-то похожим на мачете в другой застыла Зарима. Все были в боевой готовности, с минуты на минуту ожидая подводного штурма. Даже Петровский одной рукой ежесекундно поправляя очки на носу (медикам все некогда было исправить этот дефект зрения) в правой руке держал крупнокалиберный двуствольный пистолет.

– Думаешь, твои друзья успеют пробиться к нам? - Переспросила принцесса Махмуда. Еще несколько часов тому назад перед самым началом бомбардировки они получили сообщение от одного из агентов на поверхности, что флот кащер покинул стоянки и начал сосредотачиваться за орбитами четырех лун. Сильный всплеск электромагнитной волны был зафиксирован через полчаса даже на глубине. Это могло означать только то, что поблизости от Кирбалы вышло из сверхсветовой области крупное флотское соединение. Они так и не узнали, чьи это были корабли, поскольку и к кащерам могло прибыть подкрепление, когда на базу совершенно внезапно обрушился первый подводный удар. Кащеры постарались заблокировать все радиочастоты, и теперь маленький глубинный мирок был совершенно отрезан от происходящего наверху.

– Я думаю, что они первым делом попытаются найти нас! - Неуверенно промолвил Махмуд и спиной прижался к Зариме, почувствовав ее мерное дыхание и биение жаркого сердца. - Погоди, сейчас они вдребодан разделаются с паразитами на орбите, а потом и к нам спустятся.

Сумасшедший пилот "ПД-5" с максимальным ускорением бросил свой штурмовик навстречу боевому порядку кащер. Он преодолел почти половину разделявшего две броненосные армады расстояния, прежде чем в ответ вылетел оппонент аналогичного класса.

Можно было представить, как миллионы глаз с обеих сторон были прикованы к поединщикам, к двум существам, которым, быть может, предстояло решить исход битвы. Между тем имперские корабли, будто любопытные селяне на ярмарке одной из диких планет федератов, незаметно двинулись вперед, как бы желая поподробнее рассмотреть сцену боя.

В пространстве между двумя флотами Искандер стремительно бросил машину в сторону, уходя от встречного залпа орудий противника и с неимоверной для такого класса корабля стремительностью сел ему на хвост. Синтет-пилот штурмовика кащер был лучшим в своей био-группе, можно сказать, его поколение специально тренировали для подобных битв, несущих глубокий символический смысл, как и все ритуалы, сопровождающие жизнь каждой касты каген кащер.

Он чувствовал буквально каждую клеточку, каждый узел своего корабля, служившего ему одновременно домом и внешним скелетом. Здесь было большее единение между управляющим существом и боевым механизмом, нежели чем у всадника и его коня. Технологии кащер вплотную подошли к тому, что "душа" каждого синтета фактически сливалась с потоком упорядоченных импульсов, нервными электрическими сигналами, передающимися по системе управления корабля. Но молниеносная реакция, многократно превышающие любые нормальные возможности, система сканирования пространства, усиленная сотнями измерительных приборов пасовали. Встроенные калькуляторы отказывались просчитывать нелинейную траекторию пилота Империи, по которой он бросал свой штурмовик.

Пилот каганата резко вывел свой корабль из-под удара: сложнейшие соединения биоткани и электронные контактов расслабились, сознание синтета растворилось в потоке событий, как учили наставники-эрваны (ради таких вот поединков закон разрешал жрецам кащер передачу части своих полумистических навыков и умений даже клонам и искусственно созданным существам). Он буквально каждой живой и неживой частью своего тела ощущал пронизывающие космос вибрации, исходящие от других кораблей и населяющих их экипажей. Внезапно его сознание наткнулось на яркую голубую точку ледяного пламени. Ментальный удар заставил синтета сжаться. Такой ярости и всепоглощающей ненависти он не чувствовал, даже когда расплачивался за учебные ошибки в руках эрванов-наставников.