Но тишина имеет свойство становиться тяжелой и мрачной. Тáйга вздохнула, ушла напоследок под воду и заспешила на берег. Натянула на мокрые ноги штаны и пошла к месту, где уже одетый Зэсс пытался развести костер. Она настолько свыклась с мыслью, что выглядит как мальчишка, что перестала обращать внимания на свой обнаженный торс. В Собачьем Ухе ей частенько приходилось бегать так, когда ее нехитрый гардероб стирался. Сначала робость и стыд брали свое, но если ты мальчик, то окружающие с недоумением воспринимают твои попытки прикрыться.

Собрав грязные вещи, пропахшие потом и покрытые дорожной грязью и пылью, она понесла их к воде, засучила штанины и принялась за стирку.

Позже, после горячего ужина, развалившись у костра и дожевывая лепешку, она смотрела на звезды, казавшиеся маленькими неподвижными водомерками на небесной глади. Когда они переливались, казалось, будто они двигаются, перебираясь из одного конца к другому.

— Зэсс?

— У? — он ответил сонным голосом.

— А что для тебя там, куда ты идешь? Ты ведь не знаешь? Что ты там ожидаешь увидеть? Почему пустоши?

— Там я еще не был.

— А в остальных местах был?

— Я тут нигде не был. За малым исключением.

— Когда я в замке жила, читала у лорда письма. Ему писали, что там неспокойно. Непонятно и неспокойно. Просили людей дать. И он сам мне говорил, что неспроста дар обереги повырывал из земли. Он их особым способом как-то переставил. Словно огородился от чего-то. И они к нам оттуда пришли не просто так. Ты меня слушаешь?

— Слушаю.

— Там и раньше плохие места были, а сейчас вообще непонятно что творится. Люди боятся. — Она вспомнила лорда Хаста. Когда тот начинал разговаривать про пустоши, было видно, что он сам боится, и становилось страшно.

— Куда еще податься тому, кто убивает прикосновением и не знает зачем он здесь? Правильная логика…

— Что правильное? — Она опять не поняла, что он имел в виду, но Зэсс пропустил ее вопрос мимо ушей.

— А если меня туда тянет? Хочу сразиться с чудищами и доказать свою храбрость и силу. — Тáйга услышала как он смеется.

— Зэсс…

— Девочка, куда по твоему ушла вся магия?

Она опешила. Ее впервые за долгое время назвали девочкой.

— Не знаю.

— Магия ушла?

— Да.

— Тогда почему для вас естественно, что можно найти вещь, с помощью которой легко женщину сделать мужчиной?

— Это осталось. Такие вещи — редкость. Но мы знаем, что они есть.

— Значит, могло остаться еще что то.

— Может быть…

— Или кто-то. И если вы не понимаете то, что идет на вас с пустошей, может ли это быть магией?

— Может… это может быть чем угодно, — она чувствовала подвох.

Он засмеялся.

— То, что не понимает человек, обычно, он относит к потустороннему миру, так что мне там самое место. На пустошах. Посмотрю, что там и как.

— И кого ты сам думаешь там найти? На кого расчитываешь?

— Моя цель не хуже любой другой. И направление не хуже любого другого. Считай, что мне просто интересно, чего так боятся все остальные.

— А ты ничего не боишься?

— Я не хочу умирать. Это очень неприятно. А страха перед кем то или чем то… — Он задумался. — Может, я боюсь слишком мало или слишком много для такой твари как я. Время все ставит на свои места. Когда начинаешь читать книгу, приятнее, если не знаешь конца.

— Ты умеешь завести разговор в дебри. И какие книги ты читал?

— Девочка, ты не слышала ни об одной. Давай спать.

Второй раз! Тайге показалось, что он врет, но она промолчала. Если Зэсс не хочет говорить, он не будет. А слушать его отговорки или сказки ей не хочется. Пусть считает ее безграмотной. Но он сам продолжил разговор.

— До пустошей есть еще одно место, куда я хочу попасть.

— Что это за место? — она была польщена, что он сам решил ей что-то рассказать.

— Ты его увидишь.

— Да? И что там?

— Увидишь. А потом — пустоши. У меня такие планы…

Этой ночью спалось из рук вон плохо. Зэсс стонал и метался все время, а под утро сделалось просто невыносимо. Все ночи Тайгу это раздражало, всё сильнее и сильнее, особенно, когда он мешал ей толком выспаться. Вот и сейчас она недовольно встала, покружилась вокруг костра, подкинула деревяшек. Посмотрела на мечущегося спутника. Он не просыпался, оставляя себя полностью кошмарам. И ей стало его жалко. По настоящему жалко. Что там внутри, под вечными глубокими синяками под глазами? Под его странной неопределенностью?

Тáйга присела над ним, потом взяла и аккуратно переложила его голову к себе на колени, разглаживая мокрый лоб и тихо что то приговаривая, словно ребенку. Спящий как будто услышал ее. Дыхание стало ровным, сжатые челюсти расслабились.

Она водила пальцами по тонкому шраму, разделяющему левую половину лица, по густым темным волосам, даже тихонько прикоснулась к губам.

Вскоре, уснула и она сама, завалившись на бок, прямо на покрывающуюся утренней росой траву.

Дар снова стоял у карты, вглядываясь в давно изученные наизусть ломаные линии границ. Так же стоял его отец. Но отец был слаб. Слишком слаб, чтобы воплотить в жизнь свои мечты. Сильный воин, но слабый желаниями. Он довольствовался малым. Он был согласен следовать предназначению. Сын переплюнул его во всем: силе, честолюбии, подлости.

Последние несколько ночей отец приходил к нему во сне. Все чаще и чаще, заставляя короля просыпаться в холодном поту. Он видел его раздутое лицо, как-будто смерть наступила давно, и разложение не заставило себя ждать. Черно-синее, распухшее. Отец подходил к его ложу и стоял над ним, просто глядя своими выпученными мутными глазами. Король чувствовал тошнотворный запах, исходящий от него, видел его, но не мог пошевелиться. Так он лежал, задыхаясь от вони, а мертвец все склонялся к нему и склонялся, разжимая синие облезшие губы и что-то тихо шепча.

Слов дар разобрать не мог.

Просыпаясь мокрым в темноте, он шел… нет, он почти бежал в постель к Дэе. Брал ее, сонную, не понимающую, что происходит, рыча как зверь и уходил, оставляя на ней свои следы и укусы.

Он даже решил было разрешить ей спать в его постели, но брезгливость к чужому телу рядом все же взяла свое. Королю не пристало сознаваться в своих страхах и слабостях. И он ждал следующей ночи.

А днем все было как обычно. Уверенный, не знающий поражений король. Мог ли какой-то мертвец испортить его сон? Помешать? Испугать правителя, завоевателя, готовящегося перевернуть это мир с ног на голову? Мог ли какой-то мелкий маг, который слишком много уделяет внимания своим нарядам и чистоте того, что у нее между ног, помочь королю справиться со страхами? Дэя нужна была лишь снять напряжение. В остальном он справится сам.

Дар усмехнулся своим мыслям и шелесту юбок позади.

— Помнится, я велел следить за тобой. Чтобы не сталкиваться в темных коридорах и не дрожать от мысли, что ты сейчас появишься.

— Дар льстит мне. — Илта прошелестела к его креслу и уселась, устраиваясь поудобнее.

— Тем не менее, — он прошел к столу и щелкнул пальцами мальчишке, чтобы тот принес вина, — разве у твоей охраны ослепли глаза?

— Ведьме положено появляться из ниоткуда и проходить мимо стражи. — Илта пригубила поднесенный кубок. — Я же должна оправдывать ожидания.

— Ты пока не оправдываешь моих ожиданий.

— Дар думал, я начну сыпать пророчествами?

— Было бы весьма неплохо. — Он сменил тему. — Удобно ли тебе? Ты получила желаемое?

— О, да! Постель мягка, еда вкусна, а платья с убитых смотрятся достаточно шикарно на моей тощей фигуре. Я живу словно королева. Даже твоя женщина завидует мне. Недаром же с ее языка капает столько яда. — Илта довольно улыбнулась. — Дар мог бы дать ей гораздо больше, тогда яду стало бы меньше.

— То, что я ей даю, как раз по ее зубам.

— Кто знает… порой, дальше нас идут те, о ком мы и подумать не могли… — Илта тихо пропела почти себе в бокал.