— Возможно, дар, она меченая, — Смурт говорил тихо-тихо, показывая свою покорность. Такого провала у него не было никогда. Так оплошаться… Первый раз в жизни, на этой чужой земле.

— А возможно ли, что твой сынок успел покататься на этой лошадке? Или ты сам? Или еще кто из наших доблестных объездчиков?

— Я бы знал об этом, дар.

— О, сдается мне, ты еще многого не знаешь. Если ее уже затронули, и в ней проснулся маг, что прикажешь делать?

— Она будет поймана, дар. — лорд склонился и повернулся было к выходу, но его остановил голос короля.

— Смурт, — он стал тихим и странно спокойным, — мне все равно, что говорят в городе. И что будут говорить о моих неудачах. Потому что, это мои неудачи. Пусть сложат сто песен, как облажался новый король. Но если эта девчонка меченая, отправь хоть армию за ней, но она должна быть здесь. Ты понял меня?

— Да, дар, — лорд еще раз поклонился и попятился назад.

— Кем он все-таки может быть? — король подошел к зарешеченному резной сеткой окну. — Один из уцелевших воинов? Почему он идет именно к пустошам?

Смурт остановился. Он бы с радостью сбежал из этого чертога, но дар продолжал гадать.

— Он нужен мне. Совпадений не бывает. Они оба нужны мне. Кто сказал, что мужчине не могла передаться сила по наследству?

— За все время, и все описанные случаи, это были только женщины.

— Мужчины умнее. И кто сказал, что не может быть чего-то в первый раз? Смурт, не подводи меня. Принеси мне мои стрелы.

Ей плохо спалось. Под утро все тело ныло и не слушалось, словно стало чужим. Она ворочалась во сне и наяву, путая их, просыпаясь, снова проваливаясь и опять выныривая, чтобы почувствовать напряженность в членах. И когда, наконец, забрезжил рассвет, это принесло ей облегчение. Она встала и побрела в кусты на непослушных ногах. Присела на корточки и…

Пронзительный визг раздался над еще сонным утренним лесом.

Человек, нервно спавший крепко свернувшимся в комок, вскочил на ноги и рванул сквозь ветви деревьев.

Недалеко от одного из деревьев стоял паренек со спущенными штанами и голосил во весь голос, глядя вниз. Оглянувшись на вновь прибывшего, паренек быстро подхватил штаны и стал визгливым голосом возмущаться, скрываясь за деревьями и кустами.

Зэсс подхватил его у дерева и прижал локтем к стволу, надавив на грудь. Голос юноши, и так казавшийся резким и высоким, взвился еще сильнее.

— Что со мной? Что происходит? Я еще сплю? Я ничего не понимаю.

Зэсс отпустил юношу и сделал шаг назад, присматриваясь.

— Что происходит? Скажи! Я ничего не понимаю. — у паренька глаза наполнились слезами.

— Что ты сделала?

— Я ничего не делала! Что я могла сделать, чтобы так вышло?! — юноша задохнулся эмоциями. — Я проснулась, пошла сюда, а у меня там…

Зэсс потрогал короткие взлохмаченные волосы, прилипшие ко лбу паренька. Опустил взгляд вниз, где под рубашкой тяжело вздымалась плоская грудь.

— Скажи что-нибудь! У меня даже голос другой! — Из глаз мальчишки полились слезы.

Он отпустил его, и юноша съехал вниз по стволу, скорчившись под деревом в рыдающий комок.

— Где твой медальон? — Зэсс прошел рукой по его шее. — Слышишь? Где побрякушка?

— Не знаю, — сквозь рыдания раздался слабый голос. Юноша тоже провел рукой по груди. — Я засыпала с ним. Точно помню.

— А кровь у тебя почему на одежде? — он ткнул тонким пальцем в засохшие мелкие бурые пятна на рубашке.

— Не знаю. — Мальчишка вновь заголосил. — Что происходит?

Зэсс наклонился и легко взвалил голосящее создание на плечо. Вернулся с ним к остывшему костру и скинул свою ношу на плащ.

— Вряд ли он должен защищать таким образом, — он перепрыгнул темные угли костра и рывком поднял плащ Тайги, на котором она спала. Сверкая, медальон кувыркнулся на траву рядом. Бродяга подцепил его пальцами.

— Что-то ты все-таки намудрила ночью. — он показал зареванному пацану раскрытый медальон, бурый внутри от высохшей крови.

Зэсс взял флягу и вылил воду на побрякушку, тщательно оттирая медальон.

— Тут надпись. — мужчина повернулся к бледному юнцу. — «На долгую память. Для забавы. Ш.» — Кто такой Ш?

— Откуда я знаю? — Парень был опять на грани истерики.

— Так, ну ка успокойся. — Зэсс перемахнул обратно. — Успокойся! — он приложил палец к дрожащим губам пацана. — Поняла? Ш-ш-ш…

— Я…

— Ш-ш-ш… Да?

Паренек кивнул, завороженно глядя ему в глаза.

Зэсс убрал палец и уселся рядом с пацаном.

— Что скажешь? — мальчишка шмыгнул красным носом.

— Хороших новостей больше.

— Каких?

— Твоя безделушка работает. Она действительно что-то может. Я это вижу. Это раз. — Он загнул палец. — Теперь ты — глупый мальчишка вместо глупой девчонки. И это тоже хорошо. Ш-ш… — он опять зашипел на кривящийся рот Тайги. — Теперь тебя точно не найдет никакая стража. И тебе нечего боятся. Это хорошо, понимаешь? Это два.

— Хорошо?

— Конечно.

— Теперь ты можешь идти куда захочешь. И никто не будет видеть в тебе смазливую девочку, никто не будет лезть под юбку. Видишь плюсы?

— Не очень. Я же не парень! Я не могу быть мужчиной!

— Мужчина — это громко сказано. Очень громко. Тебе на вид лет пятнадцать-шестнадцать, не больше.

— Да? — круглые глаза парнишки, наполненные слезами, понемногу принимали нормальный цвет с красного.

— Все хорошо. Я же назвал уже тебе два плюса.

— Как мне стать обратно девушкой?

— Пока тебе это не нужно. Быть мальчишкой для тебя сейчас очень удобно, поверь мне.

— А потом? Как я вернусь?

Зэсс замолчал.

— Ты сам не знаешь?

— Я знаю только, что магия не бесконечна. И то, что сделано для забавы вряд ли имеет долгосрочный эффект. Возможно, тебе еще не раз придется уколоться, чтобы оставаться мальчиком.

— Ты меня успокаиваешь? — она пристально смотрела ему в глаза. — Ты же не знаешь на самом деле.

— Не знаю. Но это игрушка. В чем-то твоя бабушка была права. Это действительно подарок и, возможно от мага, но это игрушка. Развлечение.

Тáйга пожала ставшими вдруг чужими плечами. Может, он и прав?

— Кто таким развлекается? — Тáйга показала на себя.

— Читать надо, прежде чем использовать.

— Я не могу прочитать то, что там написано. Я не знаю этого языка. Только ты смог прочитать.

— Хорошо. А что твоя бабушка еще говорила?

— Ничего, — Тáйга села перед костром, обхватив голову руками. — Какой кошмар! Но я не хочу быть таким! Я — женщина. Я этого не хочу. Мне нравится быть женщиной. Сколько эта забава будет длиться?

— Дойдешь до города, спросишь.

— У кого?

— У магов, у кого еще есть такие безделушки.

— Ты что? — Тáйга смотрела на него, словно на сумасшедшего, — нету магов. Нету магии. Я же говорила. Были когда-то. Может, осталось от них таких вот вещиц… но сейчас нет. Давно нет. Не у кого спрашивать. Я теперь сама как диковина.

— Мне надо подумать. Ты свыкайся пока с мыслью, что придется быть мальчишкой.

— Не хочу я свыкаться!

— Тогда ложись и помирай от безысходности. Какие еще предложения?

— Тебе то о чем думать?

— Мне есть о чем, а тебе — о твоем новом теле. Привыкай.

Он уткнулся носом в колени и застыл, глядя куда-то вниз, промеж скрещенных рук.

«Не мешать… как — будто это у него проблема! Хотя…»

Ей в голову пришла мысль, что теперь они на равных. Она превратилась в юнца, а он не знает ничего о себе. Но если бы ей дали выбор, она все-таки предпочла бы забыть свое прошлое, чем путешествовать в безопасности, но с болтающимся предметом между ног.

Она взглянула на свои новые руки с грязными обкусанными ногтями. Повертела ими в воздухе. Странно. Она ведь никогда не грызла ногти.

Невольно вспомнился испуганный пухлый шестилетний мальчик рядом с няней, готовый зареветь в любую минуту от непонимания происходящего и страха.

Эйон.

Может, именно таким он стал бы, если бы был жив. Может, ей дали возможность прожить жизнь и за него тоже. Одна жизнь на двоих. Стал бы брат грызть ногти, когда вырос?