Канвейлер показывает нам свою квартиру. У кровати я вижу сделанный углем прекрасный портрет хозяина работы Пикассо, существующий еще и в виде литографии. Здесь же и большой портрет г-жи Канвейлер – одно из самых известных творений Андре Дерена. Стены также украшают несколько полотен Фернана Леже и маленький ван Донген.
Д.-А. КАНВЕЙЛЕР. Я не коллекционер, я торгую картинами. Поэтому себе оставляю только те, которые мне очень нравятся, и если есть куда повесить. Моя коллекция – она сентиментальная… Но если я выбрал для себя какое-то полотно, то никакая сила на свете не заставит меня его продать… Эту квартиру Зетта нашла по время оккупации… Я в ту пору укрывался со своей женой в провинции Лимузен. А наша бывшая квартира находилась в Булони, чье сельское очарование исчезало под натиском наступающей мощи индустриального центра. Словом, жить в Булони становилось невозможно. Моя свояченица перевезла наши вещи сюда. Когда после Освобождения мы вернулись в Париж, нас ждал приятный сюрприз – наша квартира на набережной Гранд-Огюстен оказалась точно такой же, как в Булони, и вдобавок – в двух шагах от Пикассо…
В библиотеке, где два стеллажа были забиты книгами до потолка, идут работы по разбору деревянного камина…
Д.-А. КАНВЕЙЛЕР. Ужасно не хочется рушить этот камин… Но он занимает слишком много места – мне некуда ставить книги по искусству. Здесь поместятся еще два стеллажа…
Повсюду, куда ни ступишь, груды книг: они заполонили квартиру, загромождают комнаты, не дают пройти по коридору… «Книжные пробки» в квартирах напоминают «автомобильные пробки» на улицах… От них страдают все мои друзья и знакомые. Не за горами то время, когда мы не сможем выйти на улицу из-за машин и войти в квартиру из-за книг…
БРАССАЙ. А Пикассо? Что он делает со своими книгами? Я никогда не видел у него книг на полках… И библиотеки тоже никогда не было… А ведь книги у него должны быть…
Д. А. КАНВЕЙЛЕР. Насколько я его знаю, они всегда валялись у него кучей. И, время от времени, чтобы расчистить пространство, он рассовывает их по ящикам… Ящики с книгами повсюду – в Париже, в Каннах, в Вовенарге… Пикассо уверяет, что помнит, в каком ящике что лежит, и может легко найти то, что ему нужно… До того как у Сабартеса случился односторонний паралич, книжным царством заведовал он… А теперь этим занимаемся мы с Зеттой: ищем для Пикассо то, что он попросит. Но время идет, и я уже не знаю, сколько грузовиков, больших и маленьких, отправлено на юг с вещами, которые оставались в Париже. На улице Гранд-Огюстен почти ничего не осталось… И, несмотря на составленные Пикассо «списки», несмотря на его феноменальную память и присмотр, который он ведет «дистанционно», кое-что из вещей исчезло бесследно… К примеру, нам так и не удалось разыскать серию гравюр, датированных примерно 1930 годом, очень ярких, которые, как утверждает Пикассо, он лично упаковал в один из ящиков…
Фотографии
1. И эта сокрушительная мощь сконцентрировалась во взгляде, который вас пронзает, покоряет, поглощает…
Пикассо в своей мастерской на улице Боеси. У него за спиной – «Ядвига» кисти Таможенника Руссо (1932)
2. Сваленные в кучу картины, непонятные свертки, среди которых затесались полотна Таможенника Руссо…
Мастерская Пикассо на улице Боеси. На стене – картина Таможенника Руссо (1932)
3. Высокие башни из пустых коробок из-под сигарет: он постоянно добавлял туда новые, потому что у него не доходили руки их выбросить.
Пустые коробки из-под сигарет, поставленные одна на другую, перекрашенная ваза и скульптура 1931 года (1932)
4. Прямо на паркете валяются кисти, склянки с краской и тюбики – выдавленные до основания, выжатые и перекрученные конвульсивным и лихорадочным движением пальцев Пикассо…
Его «палитра» на улице Боеси после ночной работы (1932)
5. Некий налет художественной фантазии хозяина нес на себе только один из каминов.
Квартира Пикассо на улице Боеси. На камине – «Новогодняя елка» и первая скульптура Пикассо, датированная 1899 годом (1932)
6. Керосиновая лампа, стоящая на земляном полу, отбрасывала на стены причудливые тени, кольцом окружавшие белые изваяния.
Скульптурная мастерская Пикассо в Буажелу ночью (1932)
7. В том же стремительном темпе мы осмотрели и маленькую ветхую часовню, сплошь увитую плющом. Пикассо объяснил, что это строение XIII века и что время от времени там служат мессу.
Часовня XIII века и вид Буажелу (1932)
8. Включили фары «испано-сюизы», и при этом боковом освещении я сделал последнее фото: слабый луч света, направленный на фасад маленького замка Пикассо…
Замок в Буажелу, освещенный фарами «испано-сюизы» (1932)
9. Я был очень удивлен, увидев их здесь, так сказать, во плоти и крови, точнее, в виде кривых и округлостей, с носами все более выдающимися, с шарообразными глазами, похожих на каких-то варварских богинь.
Скульптурная мастерская Пикассо в Буажелу (1932)
10. В парке Гюэль, показывая волнистые скамейки, инкрустированные цветными осколками абсолютно в стиле «Миро», только без авторской подписи, Миро говорил мне: «Все мое искусство вышло отсюда…»
Миро в парке Гюэль в Барселоне (1955)
11. Однажды, в том же 1932 году, встретил у Пикассо необычную пару…
Сальвадор Дали и Гала в своей парижской мастерской (1932)
12. «Фотограф Брассай сделал серию снимков декоративных элементов старых порталов, и никто не поверил своим глазам – настолько ар-нуво оказалось сюрреалистично» («Тайная жизнь Сальвадора Дали»).
Фрагмент декорирования входа на станцию метро 1900 года (1933)
13. Париж, по ночам укутанный темной пеленой, уже принял печальный облик столицы воюющего государства…
Церковь Сен-Жермен-де-Пре и «Дё-Маго», снятые ночью, во время отключения электричества (1939)
