— Ну… я как-то не присматривался… слишком уж.

— Так начни! Начни присматриваться. Смотри на задницы. На титьки. Сконцентрируйся на главном. Мы должны попасть в дамки до того, как наденем форму.

Когда Джерри узнал, что Джонас не может уехать домой на рождественские каникулы (ехать далеко, а в условиях войны достать билеты практически невозможно), он пригласил Джонаса к себе. Тот согласился и прожил две недели в еврейской семье в Бруклине. Впечатления остались незабываемые. Кроме того, он немного выучил еще один язык — идиш.

Ни Джонасу, ни Джерри не удалось к тому времени достигнуть поставленной цели. Они по-прежнему оставались девственниками. Но, следуя рекомендациям Джерри, Джонас начал повнимательнее приглядываться к девушкам. По иронии судьбы в поле его зрения попала и Сюзан, сестра Джерри. Он отметил размер ее груди. Оценил, как она виляла бедрами при ходьбе. Он так увлекся своими исследованиями, что ему даже пришлось одернуть себя: очень уж вызывающе все это выглядело. Лежа в кровати в комнате для гостей, он представлял себе, как Сюзан стучит в дверь, входит, раздевается, ныряет под одеяло. В реальной жизни он к ней не прикоснулся. Она же была сестрой его друга! Но фантазии грели ему душу и тело.

Пришла весна, а их желания так и не претворились в реальность. Джонасу пришла в голову здравая мысль, что они очень уж откровенно выказывают свои намерения. Девушки, с которыми они встречались, знали, чего они хотят. А вот сами девушки этого не хотели.

Наконец в апреле Джерри убедил двух девушек заглянуть в их комнату в общежитии. Поскольку официально девушки туда не допускались, им пришлось подняться по пожарной лестнице, залезть в окно и через холл проскользнуть к юношам. Такие сложности, кстати, отпугивали многих девушек.

Девушки были из города. То есть жили в Кембридже. Одна еще училась в школе. Вторая школу закончила и работала официанткой. Обе жили с родителями и к одиннадцати их ждали дома.

На красавиц девушки не тянули. Темноволосая, кареглазая толстушка Элен и худенькая блондинка Рут. На лице Рут пламенели два прыщика и остались язвочки от уже заживших.

Все четверо прекрасно понимали, ради чего они идут в общежитие. Нерешенными оставались два вопроса: кто будет с кем и на каких условиях?

Девушки, как выяснилось, желали получить по пять долларов каждая. Джерри отрицательно покачал головой, соглашаясь максимум на два.

Джонас схватил Джерри за рукав серого твидового пиджака и вывел в коридор.

— Слушай, идиот, ты читал «Простаки за границей» Марка Твена?

— При чем здесь?..

— Всю жизнь «пилигримы» мечтали о том, чтобы поплавать по Галилейскому морю. А когда с них запросили восемь долларов, согласились заплатить только четыре, и яхта уплыла. А «пилигримы» так и не походили под парусом по Галилейскому морю. Из-за четырех долларов на восьмерых. Я собираюсь дать одной из них пять долларов и получить все, что мне хочется. И предлагаю тебе последовать моему примеру.

Джонас вернулся в комнату и протянул пять долларов Элен, темноволосой толстушке. Решившись первым, он получил право выбора. Джерри потом упрекнул его в этом, но теперь ему не оставалось ничего другого, как отсчитать Рут пять долларовых купюр.

Столь же решительно Джонас подвел Элен к софе в гостиной. Недовольно зыркнув на друга, Джерри увлек Рут в спальню.

Элен разделась безо всякого стеснения или колебаний. Голая, помогла раздеться Джонасу.

— Знаешь, — улыбнулась она, — я готова поспорить, что я у тебя первая.

— Не совсем.

Она обхватила пальцами его пенис.

— Во всяком случае, у тебя есть то, что для этого требуется. Ты готов?

— Конечно.

Он ничего не знал о любовных играх, но полагал, что самому действу должно что-то предшествовать. Ему не хотелось показывать Элен, что он не знает, как вести себя дальше.

— Конечно, — повторил он. — Начнем.

Элен открыла сумочку и достала презерватив. Разорвала обертку, вытащила резинку.

— Ты не обрезан. А твой друг обрезан наверняка.

Она натянула презерватив на его стоящий член. Затем легла на спину и раздвинула ноги.

— Иди сюда.

Происшедшее потом живо напомнило ему занятия физкультурой. Однако никогда он не испытывал такого удовлетворения. Когда Джонас кончил и в изнеможении упал на Элен, та взъерошила ему волосы и похлопала по спине, впервые проявив какие-то чувства. Он заметил, что весь в поту, как, впрочем, и она. Только тут он решил ее поцеловать, хотя такого желания она не выказывала. А поцеловав Элен, он почувствовал, как ее язычок скользнул к нему в рот.

Когда Джерри и Рут вернулись в гостиную, Джонас лежал на спине под Элен, а та, оседлав его, как жеребца, постанывая, выходила на финишную прямую. Его глаза были закрыты. Как и ее. Они не замечали, что два человека с отвисшими от изумления челюстями таращатся на них.

— Боже ты мой! — выдохнула Рут.

Джонас вернулся в Кембридж осенью 1943 года не для того, чтобы начать новый семестр, а чтобы зарегистрироваться на призывном пункте, поскольку в качестве своего адреса он указал комнату в общежитии, в которой жил с Джерри Рабином. Из Кембриджа и ушел в армию Соединенных Штатов.

Прежде всего в армии ему дали новое имя. Там этот вопрос решался одинаково для всех: у каждого были имя, фамилия и инициал посередине. Сержант, заполнявший соответствующий бланк, записал его имя как Джонас, инициал Э. (от Энрике), а фамилию — Батиста. Армия могла иметь дело не с Джонасом Энрике Раулем Корд-и-Батиста, а с рядовым Джонасом Э. Батистой.

Не прошло и нескольких дней, как его имя претерпело очередные изменения. Парням в его подразделении не понравилось имя Джонас. Ведь его давали в память о человеке, которого проглотил кит, заметил кто-то из них. А еще оно звучало почти что как Джудас[23], который был предателем. Короче, они решили, что имя Джонас ему не подходит. Попытались звать его Джо, но это имя встречалось очень уж часто. Батиста? Вот тут кто-то и нашел решение. Бат. Это понравилось. Бат. Теперь его звали Бат даже те, кто и не знал, что его фамилия Батиста.

После первых двух недель в Форт-Диксе его вызвал капитан Баркер.

— Откуда вы прибыли, Батиста?

— Кембридж, Массачусетс, сэр.

— Выпускник Академии Калвера?

— Да, сэр.

— Свободно владеете немецким и французским?

— Да, сэр.

— Так вот, рядовой, таких, как вы, можно использовать не только в пехоте. Я вас перевожу. Трехмесячные программы подготовки офицеров есть не только во флоте.

— Капитан ищет вас, лейтенант. Он в пивной на другой стороне улицы.

Лейтенант Джонас Э. Батиста кивнул сержанту Дэвиду Эмори и направился в пивную, находящуюся в сотне ярдов. Он только что закончил допрос трех немцев, гражданских лиц, но не узнал ничего такого, о чем следовало бы доложить капитану Граймсу. Все утро сыпал холодный мелкий дождь, брусчатка мостовой скользила под ногами.

— Эй, Бат. — К нему присоединился другой лейтенант, Даффи. — Граймс собирает командиров взводов.

— Да, мне только что сообщили.

— Как по-твоему, в чем дело?

— Получен новый приказ.

— Откуда ты знаешь?

— Черт, нам постоянно присылают новые приказы.

Тридцатилетний Даффи был даже старше капитана Граймса. А Бат был самым молодым командиром взвода в роте. И в батальоне. Воевал он уже седьмой месяц. В Бельгии его легко ранили в левую руку: пуля не задела кости, но «Пурпурное сердце» он заслужил. Он убил немецкого солдата в рукопашном бою, а не указывая взводу, куда надо стрелять. Еще девятнадцатилетний, Бат пользовался репутацией смелого, решительного, знающего свой маневр офицера.

В пивной капитан Граймс сидел за массивным дубовым столом. Перед ним стояли четыре большие кружки пива, одна для себя, три — для каждого из взводных. Остальную часть стола занимала карта.