Двери лифта открылись и Антон бросился навстречу Андрею. За эти недели это стало едва ли не ритуалом, хотя у Антона были ключи, он постоянно звонил в домофон и ждал, что Андрей встретит его на площадке. Они бросались друг к другу в объятья после чего уходили в квартиру и там наставал черед предаваться радостям общения.

За это время их отношения окрепли, однако со стороны Антона последнее время наметился некоторый надлом. Во–первых, Клара, посетив психолога, кардинально переменила тактику своего поведения. Она прекрасно знала, КУДА ходит сын после учебы, отлично понимала, что они видятся на работе, и стоически переносила ночи, когда Антон не приезжал ночевать, а это случалось довольно часто. Но при этом она постоянно заглядывала ему в глаза и томно, надоедливо интересовалась куда же он направляется, а в ответ получала славно слепленную ложь, в которую и сама не находила сил верить. Но этот взгляд, полный немого укора, постоянно преследовал Антона, особенно в последнее время. Ну и второй фронт, который тоже имел место именно дома — это само собой была Надя, которая последнюю неделю превратилась для Антона в наваждение. Каждый раз когда они виделись, она позволяла себе тонкие, но очень едкие замечания насчет того, что Антон совершенно зря думает, что он на самом деле гей, и что его во всем этом убедил Андрей. Сама Надя пребывала в этот период в ранге хорошей подруги, как для Антона, так и для Андрея и лишь совсем последнее время Андрей стал относиться к ней с некоторым подозрением, при том, что виделись они исключительно на работе

Сам Андрей зачастую ловил себя на мысли, что чувствует к Наде чувство ревности и его очень раздражает то, что она много общается с Антоном. Поделать с этим он ничего не мог, так как давала о себе знать давняя обязанность Наде, которую испытывал Андрей в связи с тем, что, как он считал, он увел у нее Антона в последний момент, хотя это было полной чушью, на которую способны только излишне порядочные люди.

Надя же активно солировала в доме Гордеевых, ее постоянно ставили пример (чаще всего Рите, которая после помолвки с Тимофеем перебралась в дом на постоянное жительство).

За Антоном же Андрей последнее время замечал какую–то странную грусть в глазах и опасался, что с ним что–то не то происходит, но вслух сказать что–либо очень боялся. И пусть между ними с момента исторического золотого дождя, все осталось по прежнему, какая–то странная напряженность во всем этом не давала спать спокойно обоим.

То у Андрея обострялось нервное чувство страха за Антона, то наоборот, Антон, накрученный овечьим взглядом матери начинал ненавидеть сам себя, но прятал это как можно глубже.

Но каждая встреча превращалась для них в самый прекрасный и желанный праздник. Они отдавались своим ощущениям, одаряли друг друга поцелуями и объятьями, и странное свечение между ними по прежнему было достаточно сильным.

Главным изменением, которое достойно упоминания, можно назвать то, что в этой паре полной доминантой стал Антон, которого постепенно начало раздражать то, что Андрей по прежнему смотрит на мир как молодой, чуть ли не пятнадцатилетний человек. В результате появилась система запретов, которая касалась многих сфер жизни Андрея — Антон контролировал объемы денег, которые тот тратил на книги, растения, игрушки для кошки или просто развлечения. За месяц Андрей сильно отдалился от Тимофея и Риты, которые раньше были очень близкой дружеской парой для них (само собой не считая уехавших Соню и Женю) — сейчас они изредка виделись на работе, а об общих ужинах или выездах на природу и речи не было. Единственный выезд, на который пригласили хоть кого–то — была поездка в Велиж, где начиналось строительство крупного научного комплекса, который грозился стать новой Силиконовой долиной. И то, в качестве попутчицы в эту поездку выбрали Надю, которая, конечно была рада испортить влюбленным романтическую поездку. В тот выезд Надя сделала несколько фотографий счастливых Антона и Андрея на фоне Западной Двины. Все эти фото хранил у себя Андрей и постоянно их пересматривал. В его жизни процветал культ Антона Гордеева и он был для него и богом, и лучшим другом, и главным критиком и любовником. А Антона это чересчур возвысило, и для его юного возраста это стало непосильным испытанием. Но он все поднимался и поднимался выше, все четче и пафоснее задирая собственный нос.

Между тем, за забором к северо–западу от дома Гордеевых завершились ремонтные работы, и утром 7‑го октября, дня, с которого возобновляется наше повествования, у отремонтированного патио, на стоянке появились два автомобиля. Хозяева решили вернуться с отдыха и оценить свой новый дом.

Катя Носова значительно переменилась за этот промежуток времени. Большую часть путешествия она потратила на то, чтобы изменить себя внешне и это ей удалось — благодаря многочисленным процедурам и парочке пластических операций она стала выглядеть не старше Зины, а учитывая разницу в красоте в пользу Кати, то теперь она выигрывала у той просто значительно.

Виктор тоже не терял зря времени и слегка омолодился, пересадил волосы и потерял внешне около десяти лет.

Поставив чемоданы в свежеотремонтированной гостиной, Виктор снял чехол, покрывавший новый диван и упал на него как следует расслабившись:

— Неужели мы дома, — протянул он, — я думал мы никогда не доедем до Озерска.

— Мне не терпится все убрать здесь, — сказала Катя упав в кресло, с которого она изящным движением смахнула покрывало, — тебе нравится?

Виктор оглядел гостиную. От кичливой лепнины и видимости прошлого века не осталось и следа. Колонны были одеты в нержавеющую сталь, потолок был выполнен из легкого материала со скрытыми под панелями светильниками–свечками, которые могли давать свет разной цветовой гаммы.

— Хочешь я тебе покажу светильники? — спросила Катя, но Виктор отмахнулся:

— Потом, сейчас — два часа отдыха, душ, а потом — хоть на рубанке стриптиз танцуй.

Катя немного обиделась на мужа, поскольку ей не терпелось облазить все уголки своего нового жилища. Она решила напомнить супругу:

— Мы сегодня, если ты не забыл, еще собирались к семейному юристу.

— Я помню, — сказал Виктор, — это мне гораздо интереснее твоей уборки. Кстати, девушка, которую мы наняли в прислугу скоро придет.

— Как ее зовут?

— Вика, — ответил Виктор, — и не создавай только иллюзий на сей счет, хорошо? Она замужем и очень хорошо воспитана.

— Замужняя женщина и согласилась идти в прислуги? — удивилась Катя, — посмотрим на нее. Сколько ей лет?

— Тридцать два.

Виктор встал с дивана, два раза покрутил руками, подхватил чемоданы и потащил их наверх:

— Комнаты будем выбирать?

— Там уже все подготовлено, — сказала Катя, — та что твоя личная — налево, моя — направо. Общая — в центре.

Виктор взмыл по удобной лестнице в башню второго этажа, где очень быстро сориентировался — все таки от старого жилища новый дом значительно отличался в лучшую сторону.

Стоит вспомнить и еще об одной детали, которую мы упустили. За время своего длительного отдыха чета Носовых установила совершенно новое отношение к проблеме ушедшей из дома дочери. Поскольку она им являлась не родной, и посмела в благодарность за их заботу спутаться с ублюдком Гордеевых, то и она теперь приравнивалась по статусу к тем же «ублюдкам», а следовательно, горевать о ее потере Носовы перестали, поскольку так будет жить гораздо комфортнее и спокойнее. И визит к семейному юристу имел одну четкую цель — Носовы хотели взять ребенка, причем обязательно мальчика лет пяти–шести.

И само собой все эти метаморфозы обострили и капитально актуализировали старый бзик Кати насчет высшего света — теперь, переехав в Северодвинский, обладая патио с огромным потенциалом по проведению светских сборищ. Взятый на воспитание малыш, прекрасный дом, репутация — надо всем этим Катя собиралась провести массивную работу.

В гостиную вошла женщина. Сначала остановилась, осмотрелась. Поняв, что попала именно туда, прошла в ее центр, где и была встречена Катей: