Драгоценный мой Сьело!

Вот и сделан долгожданный шаг — у меня почти не остается внешнего поля деятельности в нашей истории. Еще немного и лавина настигнет некоторых героев и накроет их с головой. Я не хочу, чтобы ты испытывал к ним жалость, поскольку они ее не заслуживают совершенно. Просто прислушайся к голосу своего сердца, оно многое сможет пояснить тебе — ты не думал так разве?

А я тут задумался над тем, как здорово было бы, если ты прямо сейчас пришел. Я бы приготовил грибы, как ты любишь, заварил чай, тот что тебе больше всех нравился. И поставил бы заварные пирожные в духовку. С начинкой из взбитых сливок и клубники. Ты помнишь ту клубнику, которую мы покупали начиная с апреля и лакомились ею — это было так прекрасно и радостно. Не находишь? А вот я думаю, что это были лучшие дни. А уж как мне нравилось кормить тебя черешней. А помнишь, салатики, которые я нам в дорогу делал с огурцами и фасолью. А ты еще просил не добавлять в них маринованные грибы. И, наверное, был прав на сто процентов. А может и нет. Грибочками точно не испортишь хороший салат. А еще Чили. Помнишь те острые супы, что ты ел и хвалил. А я заправлял их сметаной, сидел сзади, гладил тебя по голове. А ты кушал и набирался сил. Это были лучшие дни моей жизни, которые просто должны вернуться назад и все исправить, восстановить. Почему все в моей жизни должно заканчиваться плохо? Чем я это заслужил? Кто придумал слова «ты сделал выбор». Это ты придумал «этот выбор». Я все равно люблю тебя.

Со всей моей любовью и нежностью,

Твой А.

16.02.2010(почти ночь)

Виктор Носов продолжал сидеть в гостиной и ждать жену, которая по прежнему отсутствовала. Часы показывали два ночи. Перед Виктором стояла третья открытая бутылка виски, за окном ветер неспешно трепал ветви деревьев, похоже, что начиналась буря. Виктор не любил погодные аномалии, так как они, зачастую, нарушали возможность вылета из аэропорта и наносили вред престижу авиакомпаний. Пожалуй, единственное, что действительно волновало этого человека — это самолеты, и регулярность их вылетов и прилетов. С самых молодых лет Виктор Носов был помешан на авиации, но за штурвал самолета так и не сел — потому что к окончанию своего института он уже пил достаточно много, чтобы не пройти обычную медицинскую комиссию.

На улице раздалось урчание мотора — это Катя Носова вернулась со своей странной прогулки, затянувшейся до половины третьего. Супруга вошла в гостиную, бросила на тумбочку черные перчатки и сумочку, повесила на вешалку плащ:

— Ты чего не спишь? — спросила она мужа.

— Ты не поверишь! — откликнулся Виктор, — совершенно случайно тебя жду. Хотя собирался уехать без тебя по неотложному делу!

— Что за дело, — спокойно сказала Катя, — и почему срочно. После трех то бутылок виски?

— Вот что, — Виктор протянул жене лист с записанным адресом.

— Чей это адрес? — спросила она.

— Это адрес наших голубков. Сони и этого ублюдка. И я собираюсь туда поехать.

— Сейчас?

— Именно, — ответил Виктор, — но это не все новости, что я могу тебе поведать. Сначала расскажу все, а потом поеду.

— Что еще случилось? — Катя по прежнему была на удивление спокойна.

— Тут была Клавдия.

— Что за Клавдия?

— Клавдия Геннадьевна, или ты забыла к какому психологу мы обращались для решения нашей общей проблемы, возникшей в нашей семье много лет назад?

— Я поняла. Что она хотела?

— Она просила помощи и защиты.

— От кого?

— От того психа, что рассылает камешки. Представь себе, я уже получил три штуки. Красивые такие, знаешь?

Катя застыла, она не хотела говорить с мужем о своих опасениях.

— По ее словам эти камешки еще наша общая знакомая Наталья Борисовна получала. Которую оловом напоили, помнишь?

— И что теперь?

— Я ее отправил на все четыре стороны. Убьют, так убьют. Значит заслужила.

Катя посмотрела на мужа широко раскрытыми глазами:

— Ты ей не помог?

— Я сказал ей, что считаю все это дурацким розыгрышем, будто кто–то подстраивается под этого жуткого маньяка. Что я еще ей мог высказать?

— Не знаю. Мне непонятно, зачем ты ее вообще сюда впустил.

— Захотелось. А теперь пусти меня, я поеду за нашей дочкой Соней.

Виктор Носов накинул плащ и шляпу и довольно ровной походкой вышел из дома оставив Катю в полном недоумению. Он решил не рисковать садиться за руль и потому пошел по аллее, ведущей к станции.

Там, на стоянке автомобилей он приметил зеленую «пятерку» возле которой крутился таджик, спортивного телосложения.

— Работаешь? — спросил Виктор его.

— Да, — мужчина подошел к Виктору. Он был в белой футболке, стареньких джинсах и легких кроссовках на босу ногу, — куда надо ехать?

— На Северодвинскую, — сказал Виктор и сел в машину.

Мужчина занял место водителя и сказал:

— Пристегнитесь пожалуйста.

— Я заплачу штраф, если что, — процедил сквозь зубы Виктор, — тебя как зовут?

— Фуад, — сказал таджик.

— Ну и имечко, — сказал Виктор и они тронулись с места, — понимаешь. Мою дочь совратил и изнасиловал один богатенький сынок. У тебя есть дети?

— Нет, — ответил Фуад.

— А сестра?

— Три сестры, но все живут на Родине.

— Что бы ты сделал, если бы твою сестру совратил и увез один богатый франт.

— Убил бы не спрашивая имени, — заявил Фуад.

— А поможешь с этим гадом расправиться, если я заплачу?

— Да запросто, — ответил таджик, — мне сейчас деньги очень нужны.

«Пятерка» плавно вырулила на шоссе, которое соединяло аэропорт с центром города. Фуад быстро развил скорость под сто километров в час, поскольку шоссе позволяло так гонять.

Над городом стояла неспокойная ночь. Облачность затянула звездное небо и усилившийся ветер стал резко сгибать деревья к земле. Зашумела листва. Похоже, что действительно собирался небольшой ураган. Под напором ветра сломалась ветка огромного каштана, стоявшего на обочине шоссе. Ветка свалилась прямо на трассу и Фуад в последний момент умудрился объехать ее не задев:

— Ну и погодка, — чертыхнулся он.

— Нормальная погода, — ответил Виктор, — а ты неплохо водишь. Запишешь потом мой адрес, у меня есть для тебя работа.

Машина въехала в спящий город. С обеих сторон встали высотные здания проспекта Вернадского, постройки десятилетней давности. Виктор смотрел на эти дома с отвращением. Когда–то он сам жил в похожем высотном доме на «Тульской». Ту страшную двушку он ненавидел — в ней были кривые стены, потолки и странный пол, настеленный на пять сантиметров выше бетона. А под паркетом — трехсантиметровый слой пыли. Страшное было жилье. Виктор не стал заниматься его ремонтом. Просто накопил на дом и продал ту квартиру в том виде, в каком купил. Причем приобрели ее у них очень быстро, так как район метро «Тульская» всегда считался очень хорошим. Это не Гласково, Клин или Чкаловский, где метро появилось не сразу и до центра ехать очень далеко.

Машина проскочила Мурманский вокзал и выехала на Валдайский бульвар. Они были почти у цели. На часах было почти три часа ночи. В кафе на втором этаже вокзала машину проводила взглядом Рита. Она допивала свой кофе и ждала, когда ей принесут мобильник, который разрядился еще в Мякурах. Сразу после погони за Клавдией она собралась позвонить Тимофею, но тут же и обнаружила, что телефон сел. Побежала к станции — там магазинчик сотовой связи уже был закрыт. А тут как раз подошел последний экспресс в центр. В него Рита и забралась, доехала до Мурманского вокзала, где в комнатах отдыха можно было найти зарядное устройство для телефона. Домой ехать не хотелось, так как оттуда ходу назад ей уже было бы не видать.

Часы на башне вокзала пробили три часа. Подошел официант и подал ей новую чашку кофе и телефон. Рита быстро нашла номер Тимофея и набрала его. Неважно — спит он или нет — она влипла в такую историю, что без его помощи не обойдется:

— Алло. Тиш?! Я тебя не разбудила?