Заместитель начальника уголовного розыска вышел вместе с Арнани.

— Ты пожалеешь! — шепнул он ему у двери.

Арнани только улыбнулся. Он-то знал, что генерал добьет поверженного врага, и угрозы полковника мало чего стоили после смерти Асланова.

Ликвидатор сытно позавтракал, оделся и собрался уходить. Он уже опаздывал.

Телефонный звонок застал его у двери. Пришлось снимать туфли, надевать шлепанцы, чтобы не таскать грязь в комнату, и только после этого он подошел к телефону.

Хорошо знакомый голос четко и внятно произнес:

«Код Ликвидатора: двадцать два, тридцать три, сорок четыре. Код Ликвидатора!»

Слушая короткие гудки, Ликвидатор понял, что теперь можно никуда не идти.

«Код на самоуничтожение. Код на самоуничтожение. Код на самоуничтожение», — билась в голове мысль.

Ликвидатор переоделся в легкий халат и взял пистолет. Взвел курок, приставил дуло к уху…

И вдруг рассмеялся. Он смеялся минут пять не переставая, до слез, до кашля. Никогда еще ему не было так весело.

Внезапно он понял, что в силах не убить себя. В голове что-то прозвенело и пропало. Мысль опять стала ясной и четкой, она звала к немедленному действию.

«Все у нас делают наполовину. А единственное, чему учат хорошо — это умению убивать. Довели до уровня искусства! Впрочем, может, только я один бракованный? Другие получились удачнее? Тогда за мной начнется охота, и за мою жизнь никто не даст и копейки… Что же, прежде чем превращаться в дичь, побуду еще немного охотником. Надо довести до конца еще одно дело!»

И Ликвидатор стал составлять план действий.

Дадаев смотрел на портрет Султана Каримова, и слезы сами лились из его глаз. Сил плакать уже не было, а слезы еще лились.

«Сынок! Мой Султанчик! Я виноват, что ты рос незаконнорожденным, променял свою любовь на политическую карьеру, женился на этой старой страхолюдине, единственное достоинство которой — что она старшая сестра Гейдарова. Надо было ей в меня влюбиться, надо мне было жениться на ней, а не на твоей матери, которую я любил больше жизни. Как оказалось, больше жизни, но не больше карьеры. И в смерти твоей я виноват: создал чудовище, создал зверя, который сожрал мое дитя…»

Телефонный звонок прервал его печальные размышления.

Звонил Гейдаров:

— Пора заканчивать траур, Джогар! Я тебя понимаю, единственный сын и все такое… Государственные дела ждут! Ты у меня остался единственный родственник и преемник! Жду тебя через полчаса. Ты же у нас куратор правоохранительных органов. А они у нас постарались, такую сеть наркомафии раскрыли, «старшему брату» не стыдно похвастаться. Поздравь их лично!

Дадаев пришел в себя. Слезы высохли сами собой. Он жестко посмотрел на портрет сына и обрел рассудительность и трезвость мысли.

«План твой, Султанчик, был превосходным! Асланов клюнул на него, как голодный осетр. Если бы не твое легкомыслие и не любовь к ресторанам и кафе. Ничего! Я отомстил за тебя! Уничтожил твоего убийцу, уничтожил зверя, которого сам создал. Твоя тень не должна меня тревожить!»

Дадаев позвонил генералу.

— Здравствуй, дорогой! Поздравляю с победой! Кто у тебя там отличился? Арнани и Джафаров? Какой Джафаров? Из КГБ? Пришли их ко мне!.. Что? Джафаров исчез? Как исчез? Дома у него были? Да? Все на месте, кроме оружия?

Дадаев, не прощаясь с генералом, положил трубку телефона и сел в кресло.

Ноги стали ватными и не держали.

«Почему он себя не уничтожил? Почему он себя не уничтожил?»

Дадаев услышал в коридоре приближающиеся тяжелые шаги и уже знал, кому они принадлежат. И раз они приближаются, значит, охраны у него больше нет.

Джогар Дадаев умер от разрыва сердца.

Ужас убил его.

Джафарову достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что его непосредственный шеф, «хозяин», недавно еще всемогущий господин, Джогар Дадаев, мертв.

И умер он, к огромному сожалению Джафарова, своей смертью.

Искаженные болью черты лица Дадаева на глазах у Джафарова менялись на умиротворенные, будто невидимо присутствующая смерть не захотела оставлять плод своего творчества в таком неприглядном виде и костлявой рукой сняла выражение ужаса. Смерть не хочет выглядеть ужасной — она должна быть желанной.

«И здесь ему повезло! — усмехнулся Джафаров своим мыслям. — Не увидел я, как он молит о пощаде, глядя со страхом в черный зрачок пистолета. Франкенштейн умер не от рук созданного им чудовища. Смерть опять посмеялась над небесами… Впрочем, что ни делается, делается к лучшему! Вдруг на близком расстоянии от голоса, не искаженного несовершенной связью, сработал бы приказ на уничтожение?»

Но времени на сожаления у Джафарова не было.

Смерть шла за ним по пятам, Джафаров хорошо знал, что приказ на самоуничтожение контролируется особым управлением, подчиняющимся самому Гейдарову. И что Рагим Шукюров, начальник этого управления, еще ни разу не делал ошибок.

Джафаров окинул взглядом хорошо знакомый кабинет. Он знал здесь все потайные места. Дадаев был настолько уверен в своем Ликвидаторе, что даже бравировал своей абсолютной, как ему тогда казалось, властью над ним. И показывал своему созданию, где у него что лежит.

Поэтому Джафарову не нужно было много времени для поисков того, за чем, собственно говоря, он и пришел.

Первым делом Джафаров снял висевшие на шее у Дадаева три маленьких ключа от сейфа. Там было почти все, что было нужно Джафарову для успешной попытки скрыться от возмездия властей, скрыться в абсолютно контролируемой стране.

Сейф был с секретом: мало иметь все ключи, надо было еще знать маленькую хитрость, которую придумал создатель сейфа, — наличие потайной кнопки в почти открытом сейфе.

Не нажав ее, можно было получить густой заряд картечи прямо в грудь или в лицо, если взломщик был небольшого роста.

Джафаров об этом хорошо помнил.

Приоткрыв сейф, он просунул в щель руку и, нащупав на верхней панели кнопку, отключил адскую систему.

Из денег в сейфе были лишь доллары и немецкие марки, но зато бриллиантов и драгоценностей было на долгую безбедную жизнь в любом государстве мира.

Джафаров отдал должное и тому и другому и быстро наполнил объемистый кейс, с которым всегда ходил и к которому охрана Дадаева привыкла.

Но главное, что интересовало Джафарова в сейфе, были документы.

Все бланки паспортов были подлинными. Здесь были не только российские документы. Американские и польские, английские и немецкие, французские и голландские… Даже японские.

Японские паспорта Джафарова не заинтересовали. И не потому, что он имел что-нибудь против японцев или не видел себя в кимоно, едущим на рикше. Джафаров ощущал себя европейским человеком, да и желания поиграть в ниндзя у него не было.

Джафаров забрал три российских паспорта, английский, американский и голландский — больше во внутренний карман пиджака не помещалось.

Единственное, что еще позволил себе взять Джафаров перед тем, как покинуть кабинет, было оружие: последняя новинка, бесшумный пистолет с тремя запасными обоймами патронов.

Оставлять эту вещь в сейфе было выше его сил, и Джафаров сунул пистолет за пояс брюк.

Пора удирать из опасного кабинета.

Джафаров закрыл сейф, повесил обратно ключи на шею мертвого Дадаева и покинул кабинет, не оставив после себя никаких следов.

К сожалению, путь на улицу был только один, и им приходилось идти.

В начале коридора, который вел к кабинету Дадаева, находилась комната охраны, в которой лежали убитые Джафаровым пятеро охранников.

Джафаров молил аллаха, чтобы здесь никто не появился раньше, чем он выйдет из здания.

Если аллах и услышал его, то, по своему обыкновению, сделал все лишь наполовину: Джафаров подошел к комнате охранников одновременно со своим другом из уголовного розыска Арнани, которого начальство срочно направило к Дадаеву.