… За считанные минуты, пока прогревался мотор на малых оборотах, я прочертил замысловатую ломаную кривую на карте, а когда оставалось вычислить несколько направлений, самолёт вышел на старт, мотор взревел, а стрелка компаса так запрыгала, что никаких «градусов» уже не поймать. Пришлось подождать, пока машина взлетит, наберёт высоту, а уж тогда определить координаты цели. Держу компас на планшете и смотрю на стрелку, как только она успокоилась, немедленно приступил к делу. Пилот ещё не совершил круг над аэродромом, а я уже сообщил ему кратчайший путь к цели. В задании значилось: «Обнаружить и уничтожить замаскированную вражескую зенитную установку». Теперь, когда координаты цели определены, сверяю ориентиры, нанесённые на карте, с реальными, что плывут под крылом самолёта. Докладываю пилоту, что, по моим расчётам, цель должна быть минут через пять лёта, и искать её надо вблизи лесного массива. Внимательно всматриваюсь в земной ландшафт, сшитый, как лоскутное одеяло, из полей, огородов, лесов и перелесков. Высота пятьсот метров. Ровно гудит мотор, а я, как сжатая пружина, вожу глазами по обозримому пространству, и пока того, что ищу, не нахожу. Под нами огромный лесной массив зелёным ковром накрыл землю, но вот кончается и он. Вдали показалась извилистая лента опушки леса, а дальше снова поле, населённые пункты, речка, шоссейная и просёлочная дороги. По времени должны были долететь до цели, но в обозримом секторе видимых объектов не обнаруживаю. Опушка лесного массива уже позади. Передаю пилоту: «Снизить высоту до четырёхсот метров и лететь вдоль границы леса». Лётчик сделал необходимый манёвр и буквально через две минуты в поле зрения попала избушка лесника. Проносимся над ней и я замечаю, как в небо направлены две оглобли от телеги. Всё понятно, зенитка обнаружена. Кричу в трубку: «Цель обнаружена». Атакуем. Самолёт развернулся и ещё раз прошёлся над «вражеским объектом», условно уничтоженным моими бомбами. Всё. Дело сделано. Берём обратный курс. Отведённого времени на выполнение задания хватило, и радостный, с чувством исполненного долга, свесив голову, любуюсь нашей красавицей, матушкой землёй. Сердце наполняется радостью и гордостью за себя, что шаг за шагом постигаю сложную науку штурманского дела, росту и мужаю, как специалист и личность. Приземлившись, вылезаем из кабин, подходим к главному штурману училища и докладываем о выполнении задания. Как доказательство, подаю ему карту с обозначенной и «уничтоженной» целью. Он взял её и сказал: «Вы свободны». Я отошел от стола, а он ещё о чём–то поговорил с пилотом, затем отпустил и его. Подводил итоги учебного дня сам начальник училища. По всему было видно, что результатами он недоволен. Весь личный состав выстроился на учебном плацу. Мы уже знали, что молодые курсанты со своим штурманским заданием справились не столь успешно, как ожидалось, поэтому и «разбор полётов» проводился привселюдно в форме разноса.

«Товарищи курсанты, — начал он. — Страна тратит на вас огромные деньги и хочет в вашем лице видеть первоклассных специалистов — военных штурманов, но вы ни надежд страны, ни руководства училища не оправдываете. С первым серьёзным и ответственным заданием — поиск и уничтожение «вражеских» объектов — справились не все. Вы призваны быть правой рукой пилота, и от быстрой ориентации в воздухе, умения находить и поражать вражеские цели, слаженности действий всего экипажа, будет зависеть успешное выполнение заданий. Представьте себе, что вы выполняете не учебное, а боевое задание. Вы должны были с воздуха уничтожить огневые точки противника и обеспечить успешное наступление наземным войскам, но вы, не выполнив своей задачи, обрекли на верную смерть своих братьев по оружию — пехотинцев. Знайте, в нашем деле ошибки очень дорого стоят, и их, как у минёра, не должно быть. Впереди у нас ещё более сложные учебные задания, которые потребуют от вас хороших теоретических знаний, концентрации внимания, решительности и быстроты принятия решения. Это бомбометание по цели с высоты двух тысяч метров, а так же поиск и уничтожение целей в ночное время. Курсантов, выполнивших задание неудовлетворительно, ожидает переэкзаменовка, а в случае повторного «неуда» — немедленное отчисление. Однако, не могу не отметить добросовестных курсантов, выполнивших задание на отлично». Он вынул из кармана свёрнутый вчетверо лист бумаги и стал читать. Таких ребят оказалось двенадцать, в том числе и мы с Сергеем. Перед строем нам была объявлена благодарность с занесением в личное дело. После ужина, когда наступило время самоподготовки, я спросил Сергея:

— Ну ты, Серый, и партизан. Говорил, что с заданием плохо справился, а сам получил «пятёрку», да ещё и благодарность схлопотал.

— Это я с испугу. Я и сам не знал, выполнил задание или нет. Это у тебя сразу было видно, торчат оглобли — значит зенитка, бомби — и получай «пятёрку», а у меня всё по–другому. Рядом были расположены: и мельница–ветрянка, и трубы кирпичного завода, и церковь, и все они были в одном квадрате. Я выбрал мельницу и случайно попал в цель. Так что моя пятёрка липовая.

— Серёжа, не скромничай, ты точно всё рассчитал, только не прикидывайся неумёхой. Не пойму, для чего тебе это надо?

— Васька, ты меня разозлил! Говорю тебе серьёзно, как на духу, так, как оно есть, и не перед кем мне выпендриваться.

— Ну ладно, пусть будет так. Ты в воскресенье в увольнение идёшь?

— А чё там делать–то? Лучше позагораю.

— В кино сходим. С городом познакомимся, а то полгода учимся, но толком не знаем ни города, ни его истории. Может, девушек пригожих встретим?

— А зачем они тебе? У тебя же Ленка есть.

— Я за тебя беспокоюсь. Такой парень, а без девушки. Да ты, как только появишься на «людях», девки за тобой гужом побегут.

— Вот уж, нужны они мне. С ними одна морока. Думай, переживай. Любит, не любит, верная ли тебе? Я вот смотрю на тебя, влюблённого, и сам себе говорю: «Пока ты, Серёжка, учишься, не засоряй свою башку всякими дурными мыслями, как Васька, занимайся нужным делом и не отвлекайся по пустякам».

— Ну, Серый, ты даёшь! Дружбу с девушкой ты считаешь пустяком? Да ты даже не знаешь, какой это стимул. До знакомства с Леной я был каким–то аморфным, неуверенным, а сейчас знаю, что хочу и обязательно добьюсь своего. Обещал ей летать, и своё слово сдержал. Любовь, Серёга, — это великая сила, она людей окрыляет и даёт им возможность расти и совершенствоваться. Разве неприятно ей будет через два года увидеть рядом с собой офицера–штурмана, который стал таковым благодаря её стараниям. А ты говоришь мелочи. Я даже скажу больше: «Человек без любви, как птица без крыльев». Не подумай, что я цитирую кого–нибудь. Это я сам придумал, потому что, как подумаю о ней, так и хочется полететь к ней, увидеть её лицо, улыбку, обнять, поцеловать, развеять все сомнения и получить новый заряд тепла, энергии и радости на долгое время.

— Вася, согласен с тобой, что любовь — это огромная сила, но кроме силы доброй созидательной, о которой ты сказал, есть ещё сила разрушительная. Скажи мне, сколько нас, мужиков–дураков, кончают жизнь самоубийством из–за неразделённой любви, из–за измен и предательств своих любимых. И ещё скажи мне, сколько ты знаешь счастливых семей, в которых супруги любили бы друг друга от первого знакомства до последнего издыхания?

— Серёга, ты тоже прав, но ведь против природы не попрёшь, а с твоими рассуждениями, опасениями и страхами, ты так и завянешь старым холостяком. Мне кажется, человек, не испытавший любви, так на всю жизнь и останется ущербным, невостребованным и несчастным. Любовь предполагает и радость, и страдания, и душевный подъём, и многочисленные жертвы, но это горение, яркое свечение, а не зловонное тление в одиночестве, которое не отпугивает даже кровожадных комаров.

— Да, Васька, с тобой трудно спорить, ты меня уговорил. Идём «на люди». В воскресенье получим увольнительные и устроим местным девушкам трам–тарарам.

Старшина выдавал увольнительные только по воскресеньям и то не всем, а лишь отличникам учёбы. Поскольку у нас с Сергеем с учёбой проблем не было, то и увольнительные получили без труда. Накануне почистили и погладили свою парадную форму, подшили свежие подворотнички, до глянцевого блеска начистили обувь и в три часа вырвались на волю. Ужином мы жертвовали, но это нас не смущало, поскольку получали стипендию и могли позволить себе и поужинать, и культурно провести время. Это была наша первая вылазка в город. О нём мы только знали, что это городок районного масштаба с двадцатитысячным населением, но с очень богатой историей. В нём был свой кинотеатр, дом культуры, городской парк с танцплощадкой, две средние школы, наше училище и несколько мелких предприятий местной промышленности. Теперь же нам предстояло всё это увидеть собственными глазами и оценить по достоинству. Я предложил Сергею нашу культурную программу спланировать так: сначала сходить в кино, затем погулять по парку, подкрепиться в городской столовой, после чего пойти на танцы, которые в воскресенье начинались в шесть часов вечера. Друг согласился. Мы вышли на городскую площадь, где были сосредоточены все культурные и административные здания. Городок оказался небольшим, но чистым и опрятным. С одной стороны стоял роскошный двухэтажный дом, некогда принадлежащий местному купцу, где теперь размещалась городская власть, рядом кирпичная, с двумя куполами церковь; напротив, огромный для такого города, универсальный магазин, также сработанный ещё до революции. Замыкали площадь дом культуры и небольшой кинотеатр, построенные уже при советской власти. Вся площадь и прилегающие улицы были вымощены каменной брусчаткой и, наверное, добрую сотню лет, без ремонта, служили людям. У входных дверей кинотеатра и дома культуры красовались огромные афиши с названиями фильмов. В доме культуры демонстрировали фильм «Три товарища», а в кинотеатре — «Парень из нашего города». Мы предпочли кинотеатр. Пока стояли в очереди за билетами, на нас уже обратили внимание девчушки–малолетки. Зыркая глазками, они о чём–то перешёптывались, что–то обсуждали и громко смеялись, но когда мы с каменными лицами строго посмотрели на них, они, как стайка любопытных воробьёв, мигом упорхнули и скрылись из глаз. В течении тридцати минут до начала фильма слонялись по площади, но приличных девушек нашего возраста так и не встретили. Возможно, в «детское» время на свет Божий они ещё не вышли. Большинство фильмов довоенного времени были патриотической направленности, связанные с любовью к Родине, с армией и рекламой её мощи и несокрушимости. Этот фильм был такого же содержания. Зал был полон зрителей, и после просмотра они его живо обсуждали. Нам он тоже понравился. В приподнятом настроении вышли на улицу. Был прекрасный солнечный день. Лето ещё не началось, но температура уже приближалась к тридцати градусам. Перекусив в столовой, пошли в парк на «пятачок», как местная молодёжь окрестила свою танцплощадку. Танцы уже начались.