Профессор Дюран вызывает Сименона на беседу.

— Знаете, что терзает вашу жену и мешает улучшению ее состояния? Ей невыносима одна мысль, о которой она твердит мне каждый вечер. Речь идет о Буль, связанной со всем вашим прошлым. Подозрение, что теперь она хозяйка в доме, выводит вашу жену из равновесия.

— Буль не хозяйка…

— Я знаю. Но это стало навязчивой идее мадам Сименон. Пока Буль останется в доме, я не могу ничего сделать.

— А я не могу после более чем сорока лет жизни в нашей семье, прогнать эту уже немолодую женщину! Буль растила моих детей!

— И все же, вам придется сделать выбор.

Домой Сименон вернулся потрясенный. Он избегал Буль, думая о том, как разрешить сложившуюся ситуацию. Кажется, выход найден! Ночью он звонит Марку

— Твоя жена ждет второго ребенка. Тебе пригодится Буль.

— Это лучшая няня, которую я могу пожелать. Скажи, что я жду ее.

На следующий день Сименон объясняет Буль необходимость пожить с Марком.

— Я не нужна вам больше, мой маленький, милый мсье… — всхлипнула она и слезы полились рекой.

— Вы нужны Марку, — настаивает Жорж. — А все каникулы Марк проведет здесь. Мы расстаемся ненадолго. — Он обнимает плачущую женщину.

Она долго еще будет сердиться на него за предательство. А он пожинать плоды своей странной беспечности.

Сименон пытается поговорить с дочерью. Они, как и прежде, часто гуляю вдвоем в парке.

Однажды во время прогулки Мари — Джо признается:

— Есть одна вещь, которую я никогда не забуду, и всегда буду чувствовать себя грязной.

— Ты рассказала о ней врачу?

— Нет. Я никогда ему не скажу. Это очень ужасно. Я никому никогда не расскажу об этом. Речь идет о маме.

Лишь много позже Сименон услышит с кассетной записи признание дочери, которое она все же сделала доктору. Речь шла о сцене во время поездки в горы, где одиннадцатилетняя Мари — Джо находилась вдвоем с матерью.

«Она сказала, что я уже никогда не смогу быть настоящей женщиной в отношениях с мужчиной, ибо навсегда сохраню ее образ и вид ее лона, раскрытого прямо передо мной, у меня перед глазами, и ее пальцев, пытающихся найти наслаждение. И чашку чая подле нее, рядом с кроватью и себя, смотревшую на нее все это время…»

Мари — Джо называла случившееся «инцестом».

Сименон принимает решение еще раз попытаться вытащить Дениз из депрессии.

Профессор выслушивает его.

— Я хочу совершить путешествие со всей семьей на современном пароходе. Смена впечатлений, городов, прекрасные условия… Как бы ни было замечательно в вашей клинике, согласитесь, морское путешествие может подействовать целительно.

— Вы не должны строить иллюзий. Это мнение всех наших специалистов. Мадам Сименон много говорит о вас. По ее словам — вы чудовище. Она ничего не может поделать с собой, это мания, болезнь.

— И вы уверены, что болезнь неизлечима?

Профессор вздохнул и покачал головой:

— Увы. Результат вашего эксперимента, если вы все же на него отважитесь, предугадать невозможно. Позаботьтесь лучше о Мари — Джо, она способна преодолеть свой невроз.

И все же Сименон отважился сделать последнюю попытку вернуть жену. Он забрал Дениз из клиники, дабы всей семьей совершить круиз по Средиземному морю. Новый итальянский пароходе отплыл из Венеции. Затем последовали Неаполь, Сицилия, Афины, Стамбул, Одесса, Сочи. Марк со всей семьей и все остальные члены семейства расположились в прекрасных каютах. У Жоржа с Дениз каюта двухместная с двумя кроватями. На верхней палубе зеркально сверкает на солнце бассейн, в котором постоянно резвятся дети. Дениз неподвижно полулежит в шезлонге, отстраненная и молчаливая.

Вечером на палубе гремит оркестр, Жорж танцует с Мари — Джо под итальянские мелодии. Ди остается на палубе допоздна и возвращается в каюту, когда муж уже глубоко спит.

Однажды ночью Марк вышел на палубу и обнаружил в бассейне голую мачеху. Он тщетно пытался что–то надеть на нее, но ей удалось выскользнуть из рук, и голой убежать к себе в каюту.

Сименон проснулся от того, что под его одеяло скользнуло обнаженное мокрое тело. Ее руки обвились вокруг его шеи, низкий голос сладострастно пропел:

— Люби меня.

Сонный, Жорж удивленно смотрел на нее. Дениз упорствовала, и он пытался удовлетворить ее. Безуспешно. Отвесив мужу звучную пощечину, она оделась и выбежала из каюты.

Утром к Сименону подошел телефонист:

— Считаю обязанностью сообщить вам, что ваша жена попросила меня по радиосвязи соединиться с клиникой Пранжен в Швейцарии. Вам известно, что стоимость такой связи оплачивается по минутам? Она говорила более двух часов, отталкивая меня, когда я пытался прервать разговор, смешанный с рыданиями.

— Я оплачу вам все издержки.

Вернувшись в Швейцарию, Дениз по собственной воле отправилась в клинику.

Рождество 1965 года — стало первым настоящим Рождество в новом доме. Собрались все дети и внуки. Марк снял свой первый среднеметражный фильм, и отец подарил ему права на экранизацию книги «Материалы агентства «О», состоящей из тринадцати новелл, как раз подходящих для телевидения. Французы заявили о готовности незамедлительно купить фильм. Настроение у всех отличное.

Следующий день омрачило тревожное происшествие. С утра Сименон работал в своем кабинете, а когда зашел в прилегающий к нему туалет, целиком выложенный красными плитками, почувствовал внезапное головокружение. Поскользнулся, упал, подвернув ногу и не смог отпереть дверь (вероятно, тоже красную). Его нашла Тереза и втащила, стонущего в комнату. В клинике рентген показал, что у больного сломаны ребра и шейка бедра. В клинике Сименону отвели отдельные апартаменты с маленькой гостиной и ванной. В палате рядом с его кроватью ставят раскладную для Терезы — она будет заниматься туалетом больного. Это единственная женщина, которой он позволяет оказывать интимные услуги. Они все время вместе, но Сименон не испытывает скуки, охваченный чувством юношеской влюбленности. Слово «любовь» не произносится, и еще долго Тереза будет останавливать попытки Жоржа говорить о чувствах. У Терезы есть взрослый сын в Италии, куда она уезжала в отпуск. Эта мягкая, милая женщина прекрасно относилась и к детям Сименона. «Она — сама естественность. Не заботится о внешнем эффекте, придерживается простоты в одежде. Я тоже не люблю буржуазные замашки. По происхождению я из ремесленников — эту категорию ставлю выше всех. И потому в всегда без всякого кокетства называю себя ремесленником — человеком, делающим свое дело.»

Эткен ведет дела Сименона, но теперь он намерен взять бразды правления в свои руки. Дениз звонит редко, рассеяно спрашивает о детях и не слушает ответы. Пробыв несколько недель в клинике «Сесиль», Сименон возвращается домой и активно принимается за свои дела. Дениз не хотела подписывать контракты с восточными странами, не способными платить гонорары. Сименон заключает договора с Югославией, Польшей, Венгрией, Чехословакией, Румынией, Болгарией, откуда к нему приходят восторженные письма читателей. «Россия еще не подписала Бернскую конвенцию, относительно авторского права, то там уже давно издают мои романы, тиражи в 500 000 экземпляров расходятся в один день. Это ничего не приносит мне, кроме человеческого тепла, которое я ценю больше всего».

Дениз получила у врачей разрешение на еженедельный визит домой по средам с полдня до шести. Она приезжает с шофером на своем огромном «крейслере», одетая в темное с каменным лицом и безмолвная, как статуя.

Сименон пытается рассказать жене о детях, она едва слушает, словно выполняет тяжелую обязанность. Просит Пьера принести ей пару стаканов виски. Жорж останавливает мальчика. Дениз устраивает бурную истерику, напугавшую Мари — Джо. Девочку снова мучают страхи. Она не успокаивается и после отъезда матери. Доктор Энни предлагает взять ее в пансион для трудных детей.

Сименон отвозит дочь в «Беркай». Здесь приятная, радостная обстановка. Лишь одна деталь — решетки на окнах — свидетельствует о том, что это не отель. Посещать дочь можно раз в неделю. Она не плачет, только не хочет выпускать его руку. Наконец отпускает отца и смиренно уходит в свою комнату, а он возвращается домой, заливаясь слезами.