К тому же, как всем известно, я не пользуюсь псевдонимом, но моя фамилия иногда сокращается до трех букв. Жорж Сим — это имя сейчас известно во всем мире»

Даже в юные годы Сименон хорошо знал, что он хочет, и умел этого добиваться. Он был четок и придирчив в мелочах, касавшихся издания его книг. Вероятно, его усилия не пропали даром, а внесли свой вклад в популярность Мегэ.

В Эшандане, несмотря на напряженность семейной жизни, частые встречи с визитерами и огромное желание проводить как можно больше времени с детьми, Сименон умудряется писать пять — семь романов в год и выкраивать пару дней на регулярные поездки в Милан, где он приметил уникальный магазин игрушек. Что может быть радостнее, чем наблюдать за детьми, ошеломленными новой игрушкой? Они верят в сказку, и отец вовсе не намерен ограничиваться подарком одного апельсина или тюбика красок, как было в его детстве. Хотя и считает скудность и сдержанность правильными принципами воспитания.

Сименон получает приглашение стать председателем жюри каннского фестиваля. Одновременно бельгийский министр сообщил, что в 1958 году по случаю Всемирной выставки в Брюсселе, проводится кинофестиваль, как бы являющийся альтернативой Каннскому. Жюри должно состоять только из бельгийцев и возглавить его просят Сименона.

Знаменитость выбирает Брюссель.

Семья Сименонов отправляется в Бельгию в большом составе. Для Джонни и Мари — Джо прихвачены гувернантка и няня, дети не должны отвлекать Дениз от светских мероприятий, где она намерена блистать на первом плане. Жена председателя жюри, красавица, умница — да чем она хуже этих киношных безвкусных куриц?

Были приведены в порядок самые ударные туалеты, у лучшего меховщика Канн заказана шеншилловая накидка.

В момент заказа, как это было принято, Дениз лично выбирала каждую шкурку и подписывала ее, что бы исключить возможность подмены на менее качественный мех.

Дениз лежала в постели, когда Жорж внес коробку, где в роскошной упаковке лежала присланная от меховщика пелерина. Она подняла крышку, осмотрела мех и скривилась:

— Да он же на подкладке!

— А как бы ты хотела? Накрывать плечи шкурками?

— Но как же теперь поверить, что этот те самые, что я подписала?

— Ты никогда не довольна. Тебе принесут Боженьку на серебряном подносе, а ты будешь жаловаться, что у него на носу прыщик.

… В Брюссель Дениз привезла необъятный гардероб кинозвезды и горничную. В черном платьице с кружевным фартуком, в белой наколке, девушка шла за хозяйкой, несла ее сумочку, помогала сесть в машину. Это было чрезвычайно эффектно! Тем более, что у отеля и дворца, где проходили просмотры, всегда собиралась толпа зевак.

В эти дни, получив серьезное предупреждение мужа, Дениз резко ограничила свою дозу спиртного. Она и так пьянела от самого круга, в котором пришлось вращаться. На кинофестиваль собрались знаменитые кинозвезды от Софи Лорен с Карло Понтии, до Сильваны Манганы с мужем Лаурентисом и дюжина американских звезд крупного калибра.

Дениз, остававшейся вместе с женами членов жюри за бортом обсуждений конкурсных фильмов, решила организовать «Клуб жен», где женщины могли бы обсуждать конкурсную программу. Кинематограф мало интересовал Дениз, но возможность демонстрировать свои туалеты она получила отменную, затмив всех экстравагантностью нарядов.

В один из последних вечеров король Бельгии Бодуэн пригласил Сименона в свой салон без супруги. Здесь пили шампанское члены жюри и отмеченные премиями актеры. Застенчивый монарх краснел всякий раз, как к нему обращалась Софи Лорен. Пол часа Дениз ждала мужа, расхаживая в холле в вечернем платье с шиншилловой накидкой.

Когда он вышел, она едва сдерживала бурлившее раздражение:

— Ты уверен, что меня не приглашали? Софии Лорен же была там.

— Она — номинант премии фестиваля. А ее мужа — Карло Понтии — тоже не приглашали. Но я компенсирую твое ожидании. Доверься мне! — Сименон подхватил жену, ожидавшую от него приглашения на какой–то звездный банкет. — Тебе очень понравится.

Он привел ее в простонародную пиццерию рядом с отелем, славившуюся выбором колбасных изделий. И при всем параде, усевшись за простой столик, заказал жаренных охотничьих колбасок и пива. На расфуфыренную Дениз все оглядывались. К тому же, виски на дни поездки было под запретом.

— Ладно, я тебе это припомню, — прошипела она. — Тебе понравится!

В результате Сименон получил ультиматум: она должны заехать в Канны, где Дениз сможет приобрести все, что ей приглянется.

Она торжествовала: обувщик Барони изготовил шесть пар обуви под цвет костюмам мадам, в салоне Гермеса была закуплена целая партия сумочек и перчаток — в дополнение к костюмам и обуви.

У Гермеса на улице Фобур — Сент-Оноре Дениз замерла при виде туалетного несессера из крокодиловой кожи, выставленного в центре витрины. Пластинка из позолоченного серебра ждала имени хозяйки. Продавщица объяснила, что привлекший Дениз несессер — точная копия заказанного английской королевой. Внутри объемного чемоданчика, на красной кожаной подкладке, в специальных ячейках покоился ряд хрустальных флакончиков с крышечками из позолоченного серебра, щетки, расчески, зеркала из слоновой кости с позолоченной отделкой.

«Я купил бы и луну, если бы она продавалась, и я знал, что тем самым помогу Дениз обрести равновесие» — признается Сименон. Он устал от скандалов и постоянной напряженности в отношениях с женой. Ему ничего не оставалось, как уступать ее требованиям. Отныне Дениз будет путешествовать со своим тяжелым несессером, неся его лично, даже если приходилось проделать расстояние от салона аэропорта до трапа.

Зато Сименон получил огромное удовольствие во время прогулки с детьми по цветочному базару, находящемуся на Всемирной выставке. С ними поехал и Марк — лидер малышей. Дети устроили соревнование, кто больше съест воздушных брюссельских вафель со взбитыми сливками. Это лакомство их отец с все жизнь считал самым вкусным.

Для именитых гостей Выставки устраивают прием, на который предписывалось явиться лишь мужчинам в цилиндрах и женщинам в костюмах прошлого века. Ди, наконец, отвела душу, щеголяя в королевском наряде. Затем Сименонов усадили в большое, украшенное цветами лондо. Следом в колясках ехали члены муниципалитета, впереди шел, одетый в торжественные, красные с золотом мундиры, духовой оркестр. Толпы брюссельцев приветствовали автора любимого всеми Мегрэ, женщины бросали в экипаж цветы и кричали «Ура!».

Погода стояла чудесная, на Площади Ратуши — центральной площади города, вальсировали пары. Нарядные дети были счастливы. Кортеж остановился перед мэрией, где Сименона встретил бургомистр со свитой и преподнес мадам Жорж Сименон охапку красных гвоздика. Сименон жалеет, что уступил Дениз и оставил Буль в Эшандане, взяв место нее в поездку массажистку. Вот эта наивная душа порадовалась бы празднику, устроенному в честь ее маленького господина!

Затем следует поездка в Голландию. В Амстердаме Сименонов ждет прелестная голландская яхта. Это сюрприз любимому писателю, самому знаменитому бельгийцу: ему устраивают путешествие на яхте по северу Нидерландов, повторяя маршрут «Остгота».

Радость морского путешествия совершенно недоступна Дениз. Жизнь на воде и скромная, в сравнении с замковой, обстановка на яхте раздражает ее. Стоило ли оставлять Эшандан и штат прислуги, что бы ограничиться тесными каютами и единственной прислугой — массажисткой? К счастью, вето на виски закончилось на берегу Бельгии. Это немного расслабляет, но нервы на пределе: сколько можно терпеть это ностальгическое путешествие с безумными бытовыми трудностями? Все сидят по уши в грязи, делая вид, что довольны. Жорж рассудил, что горничная в поездке не понадобится. И вот, получил свое.

Массажистка в слезах решительно подошла к хозяину. Тот увлеченно разглядывал берег в морской бинокль, с удовольствием вспоминая юношеское путешествие.

— Мсье Сименон, извините меня, но я вынуждена уехать. Мадам Сименон пригласила меня в путешествие в качестве гостьи, а не прислуги. Я терпела, но больше не могу.