Мастер в магазине сузил для девочки самое маленькое обручальное колечко. Лишь позже Сименон поймет, что Мари — Джо уже тогда знала о назначении этого кольцо. Оно стало тайным символом ее самой сильной любви — любви к отцу. Девушка не расставалась с ним всю жизнь, постепенно увеличивая размер.

«Я наблюдал за детьми и Ди машинально. Эта потребность была свойственна мне всю жизнь и она, наверно, сделала из меня романиста. Всегда любил наблюдать людей и проникать в их настроение, конструировать ситуации. Наблюдая за кем–то на улице, в кафе, где угодно, я порой задавался вопросом: — что гложет этого человека, не давая ему покоя и деля его взгляд столь неподвижным?

Я искал «смптомы». Может, у него язва или не в порядке кишечник? А, может, его терзает горе. Позже в официальных или светских гостиных я наблюдал иных людей, которые выглядели вполне уверенными в себе, а я искал изъян в их броне. Сколько надменных наглецов оказывались, по сути, людьми робкими, всего лишь пытавшимися ввести в заблуждение окружающих! А скольких гордецов среди «сильных мира сего» под внешним прикрытием твердости, мучает чувство неполноценности? И сколько отъявленных смельчаков, на деле, оказываются трусами?

Больше всего у меня вызывали сочувствие униженные, ибо я убежден, что унижение — жесточайшее наказание для людей. Вот из этих «симптомов» и складывались мои романы.»

Сименон анализирует «симптомы» прогрессирующей болезни Дениз. Он заметил их уже на первой встрече, когда она бросилась брать интервью у негра — пианиста, выдавая себя за журналистку. Он тогда уже понял, что новая знакомая склонна разыгрывать роли, но со временем, амплуа Дениз изменилось не в ожидаемую Сименоном сторону. Вместо желанной «простушки» появилась властная, амбициозная «барыня».

В Эшандане в первый год содержится семь человек прислуги, в 1959 уже восемь, в 1961 штат обслуживающего персонала расширился до одиннадцати человек. Никто из них не служил непосредственно у Сименона — все находились под началом Дениз. Разве эта статистика сама по себе не «симптом»? Дениз нуждается в постоянном самоутверждении, подтверждении собственной значимости и власти. Давая распоряжение слугам, она постоянно говорит от имени хозяина, внушая, что все они призваны обслуживать некое недосягаемое и вздорное существо.

В борьбе за фигуру Дениз не ест за общим столом. Приходит в столовую в конце обеда или ужина:

— Извините меня, дети. Я раздавлена работой.

Она поздно встает и вместо завтрака выпивает одну или две порции виски. Затем вызывает врача и долго жалуется ему на здоровье.

«Симптомов» достаточно, что бы подумать о серьезном лечении Дениз. Но Сименон все надеется на чудо, боясь спровоцировать ухудшение ситуации

Марк жениться в Париже на Фншете — девушке, которую катал в Каннах на мотоцикле.

— Я думаю, мы поедем в Париж чуть раньше. Хотелось бы пообщаться с Марком. — Строил планы Жорж.

— Мне совершенно ясно — тебе не терпится увидать Тижи. Мамочка непременно будет рядом с сыном, — иронизировала Дениз.

— Что здесь удивительного? За все это время Тижи ни разу не нарушила принятые при разводе обязательства. Я буду рад увидеться с ней.

— Поезжай. Разумеется — я остаюсь. После постыдного развода, когда эта женщина обобрала тебя, я ни разу не видела ее, и не желаю видеть впредь.

— Но я же никого не обидел, дорогая! Требования Тижи ничем не ущемили твоего благосостояния.

— Но она омерзительна! Поступай, как хочешь, я остаюсь. — Дениз вышла, хлопнув тяжелой дверью.

В результате Сименон не поехал на свадьбу сына.

В Эшандане часто гостил английский писатель Сомерсет Моэм. Дениз внимательно прислушивалась к его словам.

— Раз вы, мадам Сименон, занимаетесь делами своего мужа, позвольте дать вам один совет. Издатели, кинопродюсеры — это, прежде всего, коммерсанты. Ими движет корысть. Это означает, что они склонны обманывать и прибедняться. Не бойтесь быть с ними требовательной, безжалостной. Это никогда не излишне, ибо я по опыту знаю: таким авторам, как ваш муж и я, они всегда в конце концов уступают».

Дениз охотно воспользовалась советом Моэма, начав жесткую борьбу за гонорары мужа с кинематографистами. В результате Сименон получил репутацию одного из самых дорогих авторов для кино. Количество предложений сильно уменьшается и фильмов, снятых по его произведениям, тоже.

Дениз хорошо усвоила тезис — «все издатели и кинопродюсеры — воры». Она, не смущаясь, говорит им это в глаза, и Сименону ни раз приходилось заставать приезжавших издателей, плачущими от обиды.

В каком–то разговоре Сименон рассказал Дениз легенду Альфонса Доде «О человеке с золотым мозгом». Она стала ссылаться на нее в беседах с издателями и персоналом.

— Вы знаете историю о человеке с золотым мозгом? Каждый приходит и отскребывает понемножку до тех пор, пока не остается не грамма! Вы все приходите сюда, что бы унести немного золота, не заботясь о том, что источник может иссякнуть, оставив меня с детьми в нищете.

Она любила длинные нравоучительные речи перед шеренгой покорно выстроившейся прислуги. Такая «пятиминутка» проводилась ежедневно. Затем следовала раздача подробных, по часам расписанных, заданий для каждого. В конце дня мадам Сименон не ленилась проверить исполнительность слуг.

Снова Каннский каннском фестиваль и председательство Сименона в жюри. На этот раз он отказался от оплаты его пребывания с женой, как было предусмотрено протоколом. В «Карлтоне» они заказывают свои обычные апартаменты, откуда открывается вид на набережную Круазетт и пляж.

Вечерний показ — смокинги и вечерние платья обязательны — начинается в половине десятого. Дениз готовится с семи часов. Проглатывает сэндвич с салатом, в то время как дамский парикмахер Клод, каждая минута которого оплачивается совсем не дешево, занимается ее прической, маникюрша ногтями, гримерша лицом.

Приняв душ и надев смокинг, Жорж предупреждает:

— Уже двадцать минут десятого.

— Спускайся, твое нетерпение нервирует меня, — не отрывая глаз от своего отражения в зеркале, говорит Дениз.

Дворец фестивалей в двухстах метрах, но надо пройти сквозь толпу зевак, зрителей, репортеров, заполняющих большую лестницу. В ожидании выхода кинозвезд толпа собирается у лифта и среди звезд идет соревнование — все хотят явиться последним, запечатлевшись в памяти зевак и, в первую очередь, репортеров. Дениз непременно необходимо оказаться в числе запаздывающих ВИП-персон. Каждый день ее прическа меняется — то ее украшаю бриллианты, то янтарного цвета жемчуг. Она млеет под блицами, ощущая себя самым значительным лицом происходящего.

На фестивале Сименон знакомятся с Феллини и его женой Джульеттой Мазиной. Джульетта, избегавшая пышных туалетов и почестей, скромно держится в стороне. Дениз необходимо блистать в центре внимания, она вновь организовывает кружек жен членов жюри. Дамы проводят свои «заседания» в фойе под предводительством Дениз. Но, увы! В прессе о замечательном начинании мадам Сименон ни слова.

Торжественный день вручения премий оказался горячим. Среди участников жюри разгорелся спор сторонников «Сладкой жизни» Феллини и фильма Антониони. С помощью Сименона победу одержала «Сладкая жизнь». Джульетта разрыдалась на его плече, когда он зачел список лауреатов. А Фредерико Феллини стал другом Сименона на долгие годы.

— Симпатичная пара. Он — чрезвычайно эффектный мужчина. Джульетта выглядит, как моя горничная на дне рождения своего деревенского брата, — прокомментировала Дениз новых друзей. — Могла бы себе позволить не оставаться серой мышкой, все же обладательница двух «Оскаров».

— Заметь себе, что этот мэтр мирового кинематографа и его жена — знаменитая киноактриса, чью Кабирию знают во всем мире, проживают в довольно скромной квартире в Риме и обладать замком не рвутся.

— И это тебе нравится? Увы, бедняги просто не умеют жить красиво. Всю жизнь ютятся, как парвеню, попавший в богатую гостиную и сидящий в коридоре на краешке кресла. Тебе повезло, дорогой: с адскими трудностями твоя жена поддерживает необходимый комфорт.