Прислуга по–прежнему сторонится хозяина. Сименон выспрашивает Буль о причинах такого отношения к себе и та неохотно рассказывает, что строгие инструкции от хозяйки поступают ежедневно:
— Месье не такой человек, как другие, он пишет и обдумывает романы. А посему запрещается входить к нему в кабинет и даже стучаться в дверь в любое время, даже если на двери отсутствует табличка «не беспокоить». Запрещается шуметь, разговаривать с ним, запрещается смотреть ему в лицо.
— Что?! Разве я так страшен?
Сименон не знает, как противостоять этому. Не проводить же беседы с прислугой?
Однажды он столкнулся на лестнице с горничной. Та в ужасе рванулась в сторону.
— Чего вы боитесь? Разве я похож на Синюю бороду? Если мадам Сименон и рассказывала вам что–то подобное, то это была всего лишь шутка.
— Шутка?! — взвилась появившаяся Дениз. — Я знаю тебя лучше всех, и только я могу сказать правду.
— Но я тоже хорошо знаю тебя. И тоже могу сказать правду. — Он чувствовал, что его понесло и остановиться будет трудно. Но выяснять отношение в присутствие прислуги (еще две горничные появились на крик) — не тактично. Сименон хотел уйти, вопль Дениз остановил его:
— Какую еще правду ты хочешь сообщить всем? Я знаю, что была шлюхой и остаюсь ей! — она была сильно пьяна, сотрясаясь в истерике. — Да, да! А ты кто? Ты думаешь, что ты лучше?…
Жорж унес плачущую жену на кровать, привычно подставляя тазик для рвоты. Он старался не смотреть на ее искаженное спазмами лицо, и думал о новом доме, как о спасении. Возможно, там она будет счастлива?
4
В феврале 1962 года Сименон соглашается возглавить в Лондоне вместе с английским Мегрэ — актером Рупертом Дэвисом, торжественный вечер — ужин и ежегодный бал производителей трубок. Белый галстук и вечернее платье обязательны. Упаковываются фрак, вечерние платья для Дениз и драгоценности. С ними едут Тереза и Эткен.
Перед отъездом Жорж застал Терезу одну, склонившуюся над туалетным столиком в будуаре. Его охватило сильное желание. Он приподнял ее юбку, но она никак не прореагировала, не проявив ни согласия, ни протеста. «Я никогда никого не вынуждал заниматься сексом и никогда не практиковал пошлую буржуазную связь со служанкой. Женщина есть женщина, не зависимо от социального положения. В обязанность прислуги вовсе не входит сексуальное обслуживание хозяина. Едва я овладел ею, как почувствовал ее наслаждение и, ощутив приближение своего, во время удалился, так как не знал, принимает ли она противозачаточные таблетки. Она посмотрела на меня без всякого выражения, и я вышел из комнаты смущенный и счастливый.»
В тот же вечер после отчета прислуги Тереза задержалась, что бы честно рассказать Дениз о том, что произошло.
— Если желаете, я готова уйти сейчас же.
Ди рассмеялась:
— Знаете, милая, если бы я ревновала месье к слугам, то давно бы уже не жила с ним.
— А если он опять начнет..? Если он захочет…как мне вести себя?
— Это ваше дело, вы можете продолжать, если вам приятно.
Вчетвером они улетели в Лондон. Отель «Савой» полон знаменитостей. Симона Синьоре с загадочной улыбкой поправляет узел белого галстука Сименона:
— Выглядишь на миллион долларов. Кто на этот раз? Думаю, что не Дениз…
Банкетный зал, речи, бал, ужин, тосты… Подвыпившего Сименона доставляют в отель. На следующее утро, пока Дениз спит, Жорж идет в комнату Терезы. Она не отталкивает его. Без разговоров и поцелуев они вступают в связь. Сименон удовлетворенно замечает, что наслаждение было обоюдным и гармоничным.
В тот же день приходит телеграмма от Марка: у него родился сын Серж. Сименон стал дедушкой.
Дениз на грани срыва. Передышки между приступами алкоголизма, сопровождающимися истериками случаются все реже. Она в постоянном напряжении: отделка нового дома приносит много забот: надо отдавать распоряжение то краснодеревщику, то гардеробщику.
Присутствие мужа раздражает ее, мгновенно провоцируя ссору. Но добиться ее соглашения обратиться к врачу муж никак не может.
— Не верю никому! — кричит, бьющаяся в истерике женщина.
В начале 1962 Дениз в минуту просветления сама позвонила знаменитому психиатру профессору Дюрану, руководившему одной из самых престижных клиник Европы и давнему другу Сименона.
— Я больше не могу доктор, у меня нет сил. Мне необходимо встретится с вами. Да, прямо сейчас.
Клиника Дюрана в Пранжене находилась в тридцати километрах от Лозанны. Доктор обещал выехать без промедления.
Взволнованная, Дениз бросается в кабинет мужа:
— Я вызвала профессора Дюрана! Он скоро приедет, — она с мольбой посмотрела на Жоржа и протянула к нему дрожащие руки: — Мне страшно. Не уходи…
Дюран — француз, его вид внушает доверие, голос ласковый, мягкий взгляд голубых, все понимающих глаз.
— Ты можешь нас оставить, Джо, — говорит успокоившаяся Дениз.
Он поднимается в спальню и шагает там из угла в угол в течение часа.
Дюран спокойно беседует с Дениз в ее кабинете.
— Как мило вы все устроили. — Он огляделся. — С огромным вкусом.
— Вам нравится? Это моя идея. У Джо более мужественный вкус — он любит простоту и намерен соблюсти ее в новом доме, который скоро будет завершен.
— Н-да… У вас огромное хозяйство — этот замок, прислуга — все требует больших забот. В моей гостинице — я так называю свою клинику, так как никого не держу там насильно, есть апартаменты на любой вкус. А для самых любимых пациентов я обставил отдельный павильон в парке на берегу озера. Это вилла Наполеона Ш «Сан — Суси».
— У вас я смогу отдохнуть?
— Отдохнуть? О, этого мы добиваемся в первую очередь. Ведь суета и тревоги — основа всех недугов.
— Тревоги убивают — это так верно! Профессор, я измучена обязательствами. Они раздавят меня!
— Понимаю. Такой дом вести трудно, тем более, что мсье Сименон, вероятно, много времени уделяет творчеству.
— Дело не в доме. Я веду все дела мужа, а это работа для целого бюро. Я изнемогаю от усталости!
— Этого никак нельзя допустить. Тем более что, насколько я понимаю, ваш муж очень дорожит вами.
Дениз мрачно покачала головой:
— Боюсь, с ним не все в порядке. Джо стал раздражителен, зол! Его выводит из себя одно мое присутствие. Да я немного пью, но надо же как–то расслабиться?
— Милая Дениз — вы позволите мне обращаться к вам как к доброму другу? Дорогая Дениз, мы все вместе постараемся решить мучащие вас проблемами. Начнем с того, что я серьезно поговорю с вашим мужем.
Сименон ждал профессора в гостиной.
— Ну, что она вам сказала?
— Послушайте, Сименон, ваша жена нуждается в покое и соответствующей обстановке. Ей лучше на некоторое время приехать нам.
— Когда?
— Принуждение в этом случае исключено. Позвоните, когда она сама решит. Для вашей жены всегда найдется свободная палата.
— Профессор, насколько серьезно ее состояние?
— Для ответа на этот вопрос необходимы обследования и наблюдения. Варианты могут быть самые разные. — Он посмотрел в глаза Сименону. — Не хотелось бы разрушать ваш оптимизм, но могу сказать только одно: мы постараемся ей помочь.
Доктор уехал, Сименон поднялся в кабинет жены. Ди стояла в центре комнаты с таким выражением, будто сыграла с мужем скверную шутку.
— Ты слышал, что он сказал? — Когда захочу тогда и поеду. А может, и не поеду вовсе. Я это буду решать сама. И это вовсе не психушка, в которую ты мечтаешь меня запереть. Клиника со свободным режимом.
Восемнадцатого января Тереза помогла хозяйке собрать вещи для поездки в клинику. Выпив больше обычного, Дениз направилась в спальню к Мари — Джо. Жорж решил не вмешиваться и потом очень пожалел об этом.
…Прощанье. На голове Дениз боком сидит парижская шляпка с похожим на пику пером, в котором ощущается некий вызов. Вся она напряжена, как струна, удерживаясь на грани истерики. От двери оборачивается к молча стоящему мужу:
— Ты ничего не скажешь мне, Джо?
