Перечисление домов, обустроенных Сименоном для «постоянного проживания» может заинтересовать фирму недвижимости, изучающую потребительский рынок. Уж очень велик список и поразительна потребность к перемене мест, при заявленной тяге к стабильности и простому уюту.

Пароход для Дениз уже является преддверием Парижа — блестящие вечера, стол капитана, ежедневные коктейли, балы и разговоры до рассвета с важными персонами. Дениз считает себя чрезвычайно интересным собеседником и волнующей женщиной, ей необходима достойная аудитория.

Через Париж они направляются в Канны, где останавливаются в отеле «Мириам». Здесь на летний сезон уже собралось много знакомых. Джонни вместе с маленькими детьми Чаплинов целый день проводит на пляже. Тижи с Марком поселились неподалеку, а Буль была готова заняться кухней, когда найдется подходящая вилла.

Марк получил разрешение на работу на пляже — он раскрывает пляжные зонтики, ставит разноцветные шезлонги, с улыбкой разносит газированные напитки и купальники. Парню не терпится обрести финансовую независимость. К тому же, он обожает подаренный ему отцом суперсовременный мотоцикл и ночами гоняет по набережным в компании таких же грохочущих «ангелов ада»

Через несколько недель Сименон становится другом всех каннских стриптизерш. Что и говорить, здесь куда веселее, чем в Американской глубинке.

А вскоре Сименоны переезжают на виллу, расположенную на вершине холма, поросшего сосняком. Отсюда открывается захватывающий вид на город и залив. Письменный стол Сименона развернут к распахнутому окну. Что бы легче было передвигаться, он покупает три четырехцилиндровых «рено» — новинку тех лет. На одном, предназначенном для Дениз, добавляют всевозможные никелированные украшения с ее монограммой. Монограмма даже на автомобильных дисках — Дениз имеет привычку помечать свою собственность знаками отличия.

Вилла на холме хороша, но не для семьи с таким размахом. Перетерпев месяц, они

переезжают в роскошное поместье «Золотые ворота», отвечающее размаху и вкусам Дениз, да и финансовым возможностям ее мужа. Здесь всю ночь лунно сияют подсвеченные пруды, бурлит синяя вода в бассейне, выдолбленным в скале. Пришлось снова брать для Дениз секретаршу, нанимать шофера, садовника и вторую няню.

— Мне необходима комната для платьев, — объявляет Дениз, осматривая дом. Теперь у нее целый гардероб, а туфель — ящики, ведь она привыкла сразу заказывает не менее шести пар. Сумочки все от Гермеса и их такое множество, что требуется специальный шкаф.

Мари — Джо просится в школу, и отец записывает ее в самый красивый и современный детсад во Франции.

Ди снова беременна. Но у нее случается выкидыш и после лечения в лучшей частной клинике, она чувствует себя расположенной к новым приключениям.

Что бы восстановить силы Дениз, Жорж везет ее в Париж. Теперь мадам Сименон сопровождает личная горничная, одетая в черное платье, кружевной передничек и наколку. Следуя за хозяйкой, она несет ее сумочку. В отеле «Георг У» Сименоны занимают лучшие апартаменты. Но Дениз заставляет горничную дезинфицировать ванну и туалеты, заново пылесосить мебель и протирать шкафы. Жорж, вместо того, что бы вдыхать запах хлорки, отправляется в престижные публичные дома искать «естественную женщину».

В баре, где Дениз всегда задерживается, что бы принять двойную порцию виски, она познакомилась с образованной молодой дамой, владеющей европейскими языками.

— Дорогая моя, я очарована вами. И мне пришла в голову дерзкая мысль: ни согласились бы вы стать моей помощницей в делах мужа? Пожалуйста, не говорите «нет»!

Джойс Эткен стала секретаршей Дениз.

Парижская жизнь бьет ключом — супруги окунаются в чреду кутежей с друзьями Сименона. Загулы с постоянными возлияниями кружат голову. После одного из них, Дениз до утра танцует на тротуаре Елисейских полей. Да и сам писатель не теряется — он отводит душу в тех «тайных домах», о которых с пренебрежением вспоминал в индейской деревне.

«Я не терял надежду сделать ее счастливой» — повторяет в своих воспоминаниях Сименон. Верно, он щедро ублажает капризы жены. Не скрывает и того, что ее вздорный характер, амбициозность, тяга ко всему, что он считал буржуазной мишурой и яро ненавидел, вызывают в нем сильное раздражение, крепнущее с каждым днем. Но в этом противостоянии сдает свои позиции не она — он.

Гуляя по набережной Куруазетт, супруги остановились перед салоном красоты, витрина которого демонстрировала обилие модной косметики. Дениз заворожена, она умирает от желания иметь все эти вещицы. Бросает на мужа молящий взгляд:

— О, Джо! Я так истосковалась по всему этому волшебству, создающему красоту!

— Красоту?! — взревел он. — Фальшивую маску! Ты умираешь от желания выглядеть не так, как есть, а такой, как ты себя представляешь. Твой образец — обложки пошлейших журналов!

— Но мы живем в ХХ веке, все дамы моего круга не пренебрегают макияжем. Мы же не в деревне и я не на скотном дворе! Меня постоянно видят светские люди!

— Если это сделает тебя счастливой — я не возражаю.

— Вполне разумное решение, Джо. Перестань, в конце концов, быть деспотом!

— Разумеется, виноват я сам. Мне не следовало уступать тебе с самого начала, когда ты прибрала к рукам мою переписку. Когда позволил отвечать на часть своей почты, вести переговоры с издателями.

— Ты же сам заявил журналистам, что я твой поверенный, а ты всего лишь пишешь романы.

— Чего не сделаешь, чтобы не терпеть твои упреки и истерики. Я молчал. Я не хотел раздражать тебя, а письма без ответа валялись по несколько месяцев. Но я терпел.

— И будешь терпеть! — она воинственно выпятила грудь. — Я подарила тебе великолепных детей, я достойно представляю тебя в самом изысканном обществе. Не то, что твоя кувалда Тижи.

— Тижи ничего из себя не изображала, ее уважали все мои друзья. А вот тебя с твоими выходками мне часто приходиться стыдиться.

Они бранились, не замечая удивленно оборачивающихся прохожих и администратора магазина, угодливо ждущего у дверей завершения супружеской дуэли.

Но супруги были слишком увлечены выяснением отношений. Бурный диалог, разгоревшийся у витрин, продолжался в машине — Жорж нервно рулил по узким проездам между оградами и резко затормозил, въехав в ворота виллы.

— Стыдиться меня?! Тебе? Сам хорош: на право и налево трахаешь шлюх! И все, что шевелится. Это надо мной смеются, ведь ты даже не намерен хоть как–то скрывать свои похождения! — конечно, она заплакала и убежала. А он догнал и успокоил.

На следующий день Дениз закупила в Салоне всю понравившуюся ей косметику. Затем в сопровождении мужа, финансировавшего крупные покупки, был нанесен визит к Картье и к самому дорогому меховщику. У Дениз два бриллиантовых колье и масса мелких драгоценностей. Но она покупает все новые и новые, напоминая мужу, что драгоценности — финансовое вложение, которое должно вернуться к детям.

«Я люблю красивые вещи, особенно красивые материалы: золото за его теплоту, серебро за его отблески, кованое железо за его благородство, дерево за его живые прожилки. Бриллиант оставляет меня холодным, ибо он холоден сам. Изумруды и, так называемые драгоценные камни, мне безразличны, зато я восхищаюсь порой необработанным горным хрусталем, добытым на склоне гор. Я ценю комфорт, а не роскошь. Войдя в парфюмерную лавку на набережной Круазетт, я положил конец своей мечте первых дней или скорее первых Нью — Йоркских ночей: добиться гармонии вкусов между Ди и мной, а главное, подвести ее к тому, что я считал самым ценным достоянием женщины, ее совершенством — простоте»

Знаменитые Каннские кинофестивали обострили потребность амбициозной Дениз казаться значительной и вращаться в среде знаменитостей. Организаторы фестиваля пригласили Сименона возглавить жюри, которое состояло почти сплошь из его друзей — актеров и режиссеров. Дениз развернулась, получив возможность устраивать в своем поместье грандиозные приемы. На приеме для двухсот гостей, организованном в традициях высшей светскости, присутствовали звезды первого масштаба.