Он заметил красно-бело-синий табачный киоск, о котором ему было сказано, и похлопал Павло Литвина по плечу.

— Пристройся здесь и жди меня.

С явным недовольством крупный человек подчинился. Он нашел место, чтобы припарковать малолитражную ЗАЗ «Форза», на которой они ехали.

— Мне это не нравиться, майор, — проворчал Литвин, сгорбившись над рулем. — Я не доверяю этому prykhyl'nyk. Если он действительно наш союзник, зачем он прячется от нас и работает только через безликих посредников?

Кравченко пожал плечами.

— Мы действуем вне закона, друг мой. Так что не стоит удивляться, что наш меценат хочет держаться от нас подальше. — Он вздохнул. — Но у нас нет выбора. Нам нужны его деньги и связи, чтобы доставать оружие и снаряжение.

Он открыл дверцу и выбрался на тротуар.

— Мне все равно это не нравиться, — упрямо сказал Литвин, подавшись в окно машины. — Все, что мы о нем знаем, это то, что он может быть боссом в мафии и точно преступник. Мы, быть может, ведем войну на грязные деньги — возможно даже полученные от продажи наркотиков.

— Все деньги грязны, Павло, — сказал Кравченко. — Как и война, если уж на то пошло. — Кроме того, разве у нас есть выбор? — Он с отвращением сплюнул. — Пойти с протянутой рукой просить милостыню? Трусы из Киева отказали нам годы назад, а теперь ползают перед русскими на коленях, умоляя просто оставить их в покое.

Он покачал головой.

— Ты можешь быть прав насчет нашего покровителя. Он может быть преступником. Но я полагаю, более вероятно, что он один из олигархов, миллиардеров, которые создали и оснастили наш добровольческий батальон во время войны 2014 года. Почему бы еще какому-либо патриоту не поддержать нас сейчас?

— Олигарх. Криминальный босс. Какая разница? — Нахмурился Литвин.

Кравченко криво усмехнулся.

— Орудие и взрывчатка для нас, а не кокаин и героин для него.

Литвин недоверчиво посмотрел на него.

— А я говорю, что идти на эту встречу слишком рискованно. Почему они запрещают вам придти со своими людьми? Это что-то новое и оно воняет. Это может быть ловушка.

Кравченко посмотрел Литвину в глаза.

— Да, это может быть ловушка. Но если это так, что они могут сделать?

— Они могут убить вас, — ответил Литвин.

— Убить меня? — Мягко проговорил Кравченко. Затем его изувеченное лицо исказилось в страшной кривой улыбке, от которой по спине Литвина пробежал холод. — Нет, не могут. Павло, мы оба знаем, что я умер вместе с остальной частью нашего батальона три года назад, на той проклятой дороге между деревьями. — Он отвернулся. — Жди меня здесь.

— А если я прав и это ловушка? — Предупредил его Литвин.

— Тогда отомстите за меня, — сказал Кравченко через плечо, направившись к складу, назначенному для встречи. Он свернул с улицы в переулок, заваленный мусором и неубранными старыми ящиками. Заколоченные или выбитые окна смотрели на него с обеих сторон переулка.

На ржавой металлической рольной двери висела грязная табличка с надписью белыми буквами — URVAD TSENTR POTACHANNYA 20 — Правительственный склад снабжения?20. Он нахмурился. Вероятно, это было одно из мест, где боссы в старую советскую эпоху копили свежие продукты и предметы роскоши для nomenklatura, правящей элиты. Сейчас здесь было только запустение.

Он набрал номер на мобильном телефоне. Ответили после первого же гудка.

— Я здесь, — коротко сказал он и выключил связь.

Дверь с визгом и грохотом начала убираться вверх.

Как только Кравченко вошел на заброшенный склад, дверь скатилась обратно, ударив по покрытому выбоинами и трещинами бетонному полу. Включился свет, осветив большой черный седан «Мерседес», стоявший в центре пустого помещения.

За спиной украинца возник человек в джинсах и коричневой кожаной куртке. Он, судя по всему, стоял в тени у двери.

— Ваш телефон, — холодно сказал он. — Вы получите его обратно, когда мы уйдем отсюда.

Пожав плечами, Кравченко протянул ему мобильный телефон, а затем поднял руки, терпеливо ожидая, пока охранник обыщет его на предмет оружия или скрытых записывающих устройств.

Убедившись, что Кравченко был чист, он отошел назад и указал на машину.

— Идите.

Когда он оказался в нескольких метрах от «Мерседеса», задняя дверь открылась, и из нее появился другой человек, на этот раз в хорошо сидящем деловом костюме и черных очках, и встал перед Кравченко. Он был выше украинского партизана, с седыми коротко постриженными волосами и квадратной челюстью. Деловой костюм сидел на нем идеально, но, похоже, он не хуже бы смотрелся и военной форме.

— Мой работодатель… недоволен, майор, — тихо сказал он.

— Я тоже, — ответил Кравченко.

— Вам обеспечили значительные ресурсы для достижения конкретной цели — освобождения находящихся под российским контролем регионов нашей родины. Вы уверили моего работодателя, что чтобы добиться этого, следует вовлечь Москву в прямое столкновение с Соединенными Штатами, Польшей и другими державами НАТО. Вместо этого, русских уже контролируют половину нашей страны, в том числе ключевые источники энергии и большую часть тяжелой промышленности!

— Запад оказался трусливее, чем я думал, — признал Кравченко.

— Ваш недостаток воображения дорого нам стоил, — усмехнулся человек в солнечных очках.

— Все мои планы были одобрены на каждом этапе, — холодно напомнил Кравченко. — Ваш босс не увидел ничего невероятного в предположении, что наши атаки спровоцируют российское руководство на «ответный» удар по Польше, который спровоцирует прямое вмешательство НАТО и нашу конечную выгоду. Если проблема в недостатке воображения у меня, то его недостает и вашему работодателю.

— В ваших же интересах не оскорблять его, — предупредил второй. Его губы сжались в линию. — Этот человек не склонен прощать оскорбления — или неудачи.

— Мне плевать на личную безопасность, — прямо сказал Кравченко. — Я беспокоюсь только о победе. И о том, чтобы убить столько русских, сколько возможно. — Он уставился на человека в темных очках. — И вот мой вопрос: может ли ваш босс сказать то же самое? Или он готов все бросить, как только запахло жареным? Или он «летний солдат»? Который патриот, только пока светит солнце?[33]

— Мой работодатель не меньше заинтересован в победе, — ответил человек. — Он сомневается только в вашей способности ее добиться.

— Тогда ваш босс должен немного набраться терпения, — решительно сказал Кравченко. Он с отвращением покачал головой. — Ради бога, мы проиграли сражение, но не всю чертову войну! И даже в проигрыше, мы, прошу заметить, добились решающего понимания поведения российского лидера, Грызлова.

— Теперь вы начинаете искать выгоды в поражении? — Скептически спросил человек.

— Русские отреагировали на убийство Воронова именно так, как мы надеялись, рванувшись на польскую территорию, словно бешеный бык, — отметил Кравченко. — Наша ошибка заключалась в предположении, что Грызлов и его генералы отреагируют так же на нашу следующую атаку. Но это оказалось для них слишком тонко.

— Тонко?! — Человека в очках, казалось, это немного позабавило. Есть много слов, которые я мог бы использовать, чтобы описать ту резню на базе сепаратистов. Слова «тонко» среди них точно не было.

— Подумайте, — не дрогнул Кравченко. — Единственным отличием между двумя нашими атаками было расстояние до польской границы.

Человек фыркнул.

— Может быть, это и так, но, успешно заняв всю нашу страну до Днепра, Москва больше не будет отправлять солдат и генералов, чтобы мы могли отстреливать их далеко от их территории. Нет, вторжение на остальную часть Украины, это абсолютно не то, чего мы хотим.

— Верно, — сказал Кравченко. — Но позвольте мне закончить. Если гора не идет к Магомету, то Магомет должен идти к горе. Если наши русские цели не отважатся приближаться к Польше, то… — Он начал набрасывать свой новый план, намного более безжалостный, чем все, что он предлагал ранее.