Она подумала, что все могло было быть иначе, если бы «зеленые» из ее же партии не заблокировали экспорт американских энергоносителей в Европу, но сейчас это было не важно. В отличие от Кена Феникса, она была реалистом. Она понимала, что следовало играть с теми картами, которые оказались на руках, а не фантазировать о том, что можно менять правила так, как придет в голову. Феникс этого так и не понял, и именно поэтому она выкинула его из Белого дома пинком под зад на последних выборах.

Ей было совершенно ясно, что Грызлов не блефует. Если она продолжит давить на него по поводу этого инцидента, он сделает именно то, что угрожал сделать. И никто в Берлине, Париже или Риме не скажет ей спасибо за то, что она подвергла опасности их экономику и политическую стабильность. Особенно, когда ситуация была настолько не ясна. Варшава клялась, что не имела никакого отношения к нападению на российского генерала, но все знали, что поляки ненавидели и боялись русских. Как можно было быть уверенным, что они говорили правду?

Барбо приняла решение. Американский народ избрал ее не для того, чтобы начать новый этап священной войны с Москвой. Это было то, что сделал Феникс, и что стоило жизни его вице-президенту, Энн Пейдж. Ее задачей было найти дипломатическое решение, чтобы остановить дальнейшее неконтролируемое раскручивание маховика конфликта.

— У меня есть предложение, господин президент, — аккуратно сказала она. — Я полагаю, оно также и ваших интересах.

— Я слушаю, — сказал Грызлов. Он добавил улыбке немного тепла, но не во взгляд. — Про меня никто не может сказать, что не желаю быть разумным.

Дерзость этого заявления едва не вывела Стейси Энн Барбо из себя. Но она быстро взяла себя в руки. Российский лидер мог быть сукиным сыном, но с этим сукиным сыном она пока еще могла договориться.

— Я предлагаю встретиться на непосредственных переговорах на высочайшем уровне, чтобы не допустить эскалации этой тяжелой ситуации, — сказал она.

— Чего ради? — Скептически спросил русский.

— Мы должны найти способ восстановить доверие между нами, — быстро ответила Барбо. — Твердые, практические меры, которые позволят убедить наших союзников по НАТО, что ваше карательное нападение на Польшу больше не повториться. И, что не менее важно, нужны шаги, которые убедят ваше правительство в том, что в таких нападениях не будет нужды.

— Я заинтригован, госпожа президент, — сказал Грызлов. Его улыбка расширилась. — Я и не думал, что это возможно — американское правительство покажет себя столь разумным и ответственным. Очень хорошо. Я согласен на ваше предложение. Мой министр иностранных дел и ваш госсекретарь могут обсудить все детали предстоящих переговоров.

— Но это будет возможны, только если вы будете сдерживать свои силы, — предупредила Барбо. — Никакие серьезные переговоры не будут возможны, если ваши самолеты будут бомбить территорию стран НАТО — независимо от ваших оправданий.

— Естественно, — ответил Грызлов. Выражение его лица снова похолодело. — Но подобное понимание тоже будет чего-то стоить, госпожа президент.

— ?

— Вы должны заверить меня, что страны НАТО сделают все возможное, чтобы взять под контроль собственные границы, — сказал Грызлов. — Ваши союзники, в особенности, поляки, должны искоренять на своей территории террористов, угрожающих моей стране и ее жизненным интересам. И мы должны видеть, что что-то делается. Доверять, но проверять, как сказал один из ваших наиболее знаменитых президентов.

— Конечно, — сказала Барбо, пытаясь скрыть отвращение в голосе. Рональдом Рейганом она никогда особенно не восхищалась как политическим деятелем. Она посмотрела на Грызлова. — Так у нас есть согласие на эти переговоры?

Тот кивнул.

— МЫ готовы, госпожа президент. — Он улыбнулся, на этот раз искренне. — Я дубу надеяться, что эти переговоры станут началом новой эры разрядки отношений между двумя гордыми странами, одна из которых наконец, признает сферу влияния другой.

На мгновение, всего на мгновение Барбо ощутила соблазн спросить, какие именно страны Грызлов рассматривает как сферу влияния России. Но она решила, что это не имеет значения. Как всегда, дела значили больше, чем слова. Если она могла добиться соглашения, которое сохранит мир в Европе и других регионах, ее не заботили некоторые незначительные детали.

Геннадий Грызлов убедился, что линия защищенной связи с Вашингтоном была выключена, и повернулся к своим ближайшим советникам.

— Впечатляет, да? Одна мысль о том, что американцы доверили судьбу страны кому-то настолько недальновидному.

— Ее предложение о переговорах казалось искренним, — отметила министр иностранных дела Дарья Титенева.

Грызлов отмахнулся.

— Не сомневаюсь. — Покачал он головой. — Президент Барбо имеет все тактические навыки успешного политика, но ей не хватает стратегического видения истинного государственного деятеля.

— То есть, вы не думаете, что эти переговоры будут полезны? — Спросил начальник президентского штаба Сергей Тарзаров.

— Напротив, — ответил Грызлов. — Я думаю, что они будут очень полезны для нас — чтобы вбить клин между американцами и их европейскими союзниками. Но не верю, что дипломатия решит нашу польскую проблему.

— Да? — Спросил Тарзаров, подняв брови.

— Подумайте, Сергей, — сказал президент. — Вы знаете поляков лучше, чем я. Мы ударили их по лицу, в качестве предупреждения и требования прекратить поддержку наших врагов. Вы действительно думаете, что это заставит их действовать более разумно?

Тарзаров нахмурился.

— Скорее всего, нет, — признал он. — Они всегда были горячими головами. Их лидеры могли увидеть в наших действиях перчатку в лицо, вызов на дуэль.

— Именно, — сказал Грызлов. — Но у меня нет намерения ждать их секундантов, которые вежливо предложат мне выбрать оружие. Только дурак дерется честно. — Он повернулся к министру обороны. — Я хочу, чтобы вы усилили воздушные патрули истребителями и бомбардировщиками на Белоруссией и контролируемыми нами территориями на Украине. В следующий раз, когда террористы нападут на нас, я хочу, чтобы наши самолеты могли поразить их немедленно.

— Да, господин президент.

— Я также хочу, чтобы на Украине и на польской границе Белоруссии были развернуты дополнительная агентура и спецназ ГРУ, — сказал Грызлов. — При необходимости, вы имеете право на проведение секретных разведывательных операций в Польше.

— Сэр? — Спросил Соколов.

— Вы найдете этих террористов, Грегор, — решительно сказал Грызлов. — Вы найдете их укрытия и схроны с оружием. Вы определите, кто в Варшаве поддерживает наших врагов. И когда вы это сделаете, мы уничтожим их. Всех.

— Все вы слышали Грызлова, — сказал президент Барбо, оглядывая собравшихся членов совета национальной безопасности. Председатель Объединенного комитета начальников штабов, генерал ВВС Тимоти Спеллинг и директор ЦРУ Томас Торри были единственными остатками команды Феникса. Остальные были обязаны своими местами ей и были полностью ей преданы. — Каковы наши варианты помимо предложенных мной переговоров?

— Достаточно ограничены, — признал советник по национальной безопасности Эдвард Рош. Седой, бледный и аскетичный, Рош провел половину жизни за написанием аналитики по оборонной политике США в различных исследовательских центрах внутри Кольцевой дороги[24].

— С одной стороны, ясно, что НАТО не имеет реальных военных средств сдерживания русских от нового удара по Польше.

— Что?! — Даже не попыталась скрыть изумления госсекретарь Карен Грейсон. Миниатюрная бывшая сенатор от Монтаны провела большую часть своей работы в Конгрессе за обсуждением вопросов сельского хозяйства и международной торговли. — Вы говорите, что шестьдесят лет поддержки нами Альянса накрылись медным тазом? Как это возможно?