- Тем, что он Блас. Я же говорила вам, ваша светлость, что я никогда не смогу полюбить его? Я же говорила вам, ваша светлость, что он меня совершенно не привлекает? Что меня передёргивает от одного его взгляда? И тошнит? Может быть это он виноват в расстройстве моего желудка? - звонкая увесистая пощёчина отрезвила Леру и отбросила на край противоположного сидения. Молодая герцогиня энергично потрясла рукой в воздухе.

- Привыкнешь. Потом втянешься. А потом понравится. И не выводи меня из себя. Прости за это. Ничего личного, Аурэлис, но твоей наглости нет предела. Не смогла сдержаться. И ещё... Не мне давать тебе советы, но я всё же рискну. Представь, что на месте Бласа твой чёртов дракон и не сдерживайся. Просто будь собой. Так и быть войду в твоё положение и дам тебе ещё две недели, но не больше. Или я захочу исполнить своё обещание по поводу волкодавов.

- Не захотите, ваша светлость.

- Да?

- Я вам гарантирую.

- Надеюсь на это. Помни, радость моя - я слежу за тобой!

- Ваша светлость? Прошу вас... Всего одна просьба.

- Слушаю.

- Одилия, умоляю... Ради всего святого! Я сделаю так, как ты хочешь, но только отправь куда-нибудь Канову. В какое-нибудь удалённое поместье. Займи его чем-нибудь. Пожалуйста! Но, только пусть он будет подальше от меня и остаётся живым... - она глубоко вздохнула, с ужасом понимая, что сказала самое главное условие их с драконом плана. Важно, чтобы Одилия поверила и сделала всё так, как надо им. Внутренне содрогаясь и мысленно проклиная всё на свете, она боялась дышать, пока не услышит ответ герцогини. Оказывается, любовь очень мешает быть железным, спокойным и невозмутимым. Она делает человека счастливым, но зависимым и слабым. Хотя, зачем говорить за всех людей? Любовь делает её счастливой и сильной, но одновременно слабой и зависимой. Господи! Как же всё сложно-то?

- О, боги! Обещаю! Как же вы мне надоели, честное слово!? Аурэлис, ну почему ты такая дура?

- Потому, что люблю...

- Давай уже прощайся с этим недостатком. Он тебя ужасно портит, радость моя.

- Да, ваша светлость. Начну прямо сейчас.

- Наконец-то!

Аркадия встретила их солнцем, влажным морским воздухом и ароматами цветущих апельсиновых рощ. Рай да и только! Одилия без сожаления и жалости вытребовала у своего супруга отправить неугодного слугу в отдалённое поместье на восточную границу с Мелорией. Валерия была в полном восторге от принятого решения и мысленно потирала руки. Одилия превзошла себя саму! Уж отправила, так отправила! Главное запомнить, как оно называется - Додурга. Впечатляющее название! Точно не забыть! Канова спокойно отнёсся к подобной новости, чем окончательно вывел молодую герцогиню из себя. Она от досады даже топнула ножкой, видимо желая получить душещипательные сцены прощания несправедливо разлучённых влюблённых, с последующей смертью одной и неминуемой казнью другого. Но, вот сложилось, как сложилось... Лера, стояла на открытой веранде её нового жилища, с прямой спиной и холодным взглядом. Пусть все видят только то, что она желает показать! То, что творится в её душе и сердце - никого не касается! Сейчас она прощалась с ними - её душу и сердце Канова заберёт с собой. Они его по праву. Только его. Дракон был сдержан и собран, как и подобает воину-кочевнику, который отправляется в дальний путь за славой, золотом или за смертью. Он отыскал Леру глазами и долго смотрел, обжигая её взглядом. Она чувствовала, как жизнь медленно вытекает из тела. Здесь останется только её тело. Делайте с ним, что хотите! Ей безумно хотелось плакать и кричать, броситься ему на шею и никуда не отпускать, но она стояла с прямой спиной и прощалась со своим драконом. Пусть она не настоящая варварка-кочевница и совсем не принцесса из правящей династии, но он-то считает её такой и должен видеть, что избранница его сердца не опозорит его перед всеми, и не уронит лица. Так велит традиция. Так должно быть. Он должен гордиться своей женщиной и уехать с гордо поднятой головой, увозя с собой её любовь. "Люблю тебя..." - кричали её глаза. "Люблю тебя..." - услышала она в ответ. Судорожно сглотнув комок в горле, Валерия внезапно улыбнулась и подмигнула ему левым глазом. Лёгкая улыбка едва тронула его губы. Он опустил взгляд, быстро вскочил на коня и направился к повозкам, уходящим в Додурга. Лера изо всех сил вцепилась в деревянное ограждение - костяшки на руках побелели. Вместо бьющегося сердца и поющей души была пустота.

Роскошный восточный особняк герцога Фернандес-Очоа де Альмодовара находился в Кайсери, столице Аркадийского королевства. Лера могла сидеть у себя на веранде на куче шёлковых мягких подушек и видеть море. Крики чаек раздавались, как жалобные стоны душ, утонувших в море людей.

- Донна Аурэлис? - позвал её бархатный баритон Бласа. Она вздрогнула от этого голоса и покрылась холодным потом. Лера судорожно вскочила с подушек и гордо выпрямила спину. "Ещё не хватало принимать его на подушках. Как какая-то пошлая одалиска... Перебьёшься милый Блас!"

- О, милорд! Вы подкрались так не слышно...

- Простите, если напугал вас, донна.

- Прощаю! Что привело вас сюда? Впрочем, зачем я спрашиваю? Это ваш дом. Вы вольны бывать здесь столько, сколько сочтёте нужным.

- Да. Я родился в Инкермане, но теперь я здесь тоже гость, как и вы. Теперь здесь владения молодых герцога и герцогини Альмодовар. Они были любезны и пригласили меня погостить у них и бывать по-родственному, без приглашения.

- И вы непременно решили воспользоваться этим приглашением, милорд, - Валерия не смогла скрыть сарказма в голосе. - О! Простите меня! Я начинаю говорить вам дерзости, хотя повода вы не дали. Простите, милорд. Я совсем одичала. Её светлость очень занята... У неё столько всяких дел... и обязанности по дому, и его светлость требует внимания... и эта традиция... ну, спать днём...

- Сиэста? Ну, да! Забавная традиция, не так ли?

- Очень забавная, милорд. Настолько забавная, что герцога и герцогиню с самого дня приезда мы видим только ближе к вечеру. И то лишь на очень короткое время.

- У них медовый месяц, донна Аурэлис! - с удивлением сказал Блас и посмотрел на неё. Она опустила глаза под его пристальным взглядом. Валерия была одета по-домашнему, в голубой шёлк и прозрачную органзу, и украшена побрякушками по аркадийской моде, словно Шехерезада. Её волосы, цвета белого золота, начали виться от влажного воздуха Кайсери, а кожу уже слегка тронул загар. Она была свежа и хороша, словно раннее утро над Лазурным морем. Блас сглотнул, как удав, и приблизился к ней. - Аурэлис... Почему вы боитесь меня?

- Разве я боюсь вас, милорд? - поспешно переспросила она.

- До жути.

- Согласна. Боюсь до жути.

- О, боги! Почему? Что я сделал такого ужасного, чтобы вы шарахались от меня и смотрели, как на мерзкую пупырчатую жабу? - негодовал Блас.

- Пупырчатую? - переспросила Лера и удивлённо уставилась на маркиза.

- Да, именно. Пупырчатую. Потому, что гаже их я ничего в своей жизни не видел! - объяснился он. - Они обитают только в Аркадии. Как-нибудь я их вам покажу, моя донна.

Последние слова он произнёс с еле заметной дрожью в голосе, но Лера её все же уловила. Она ещё раз внимательно посмотрела на Бласа. На его узкие, горящие каким-то дьявольским огнём глаза, пухлые плотоядные губы, широкий, почти негритянский раздавленный нос.

- Вы похожи на фавна, милорд.

- Кто это такой, чёрт возьми? Потрудитесь объясниться, моя донна.

- О! Ничего плохого!

- И всё же, моя донна. Я настаиваю.

- Он и бог, и демон одновременно. В зависимости от того, что он чувствует и ощущает, то он и творит - добро или зло, любовь или ненависть, страх или доверие. Он может быть рубахой-парнем, балагуром-бабником, весёлым менестрелем или становится исчадием ада, если его заденут или пренебрегут им. Он опасный друг, коварный искуситель, жестокий насмешник и неприемлемый друг для одинокой беззащитной девушки. Такой, как я, например. Поэтому я боюсь вас милорд, - тихо сказала Валерия и отступила на шаг от Бласа.