Генерал был стар, болен и не расположен вступать в пререкания по этому поводу. Он обожал Элеонору Чейс еще с тех пор, когда она была совсем молодой девушкой, а он — командиром ее мужа. Не уверенный, что она поступает правильно, он, однако, уступил ее желанию.

Так Вивиан лицом к лицу столкнулся с важнейшим для него обстоятельством: если он не женится и не признает ребенка, то будет лишен денежного содержания. А тех денег, которые он должен будет унаследовать в свое совершеннолетие, едва хватит, чтобы расплатиться за кутежи. Клуни останется его, но тут тоже возникала одна сложность — он не имеет права продать замок. Это означало для него настоящую нищету. Пока леди Чейс жива, всем управляет она. А она заверила его, что создаст ему крупные неприятности, если он не искупит зла. Однако если он женится на Шарлотте, то миледи подпишет все чеки, которые он предъявит. Позже миледи покинет Клуни и отправится с Ханной и слугами в уединенный дом (если будет жива!), а Вивиан станет хозяином замка.

Молодой человек скрежетал зубами. Его загнали в угол, он понимал это и теперь, как загнанная крыса, огрызался. Он даже попытался заявить, будто не уверен, что ребенок Шарлотты от него.

— Ты же знаешь, что это ложь! И если ты повторишь ее, Небеса поразят тебя громом. Ну как, можешь ли ты вновь заявить об этом, но положа руку на Библию?

Вивиан пробормотал, что он не может поклясться в чем-нибудь.

— Потому что знаешь, что именно ты ответственен за состояние Шарлотты, — спокойно проговорила леди Чейс.

Ханна неоднократно на цыпочках подходила к ней, опасаясь, что сердце миледи не выдержит напряжения этой мерзкой сцены. Но каждый раз Элеонора отсылала ее.

— Бог даст мне силы увидеть, как восторжествует справедливость, — повторяла она при этом.

Один раз во время спора Вивиан раздраженно спросил у матери:

— Значит, будущее этой гнусной девчонки для вас важнее моего?

— Не более и не менее, — был ответ. — Раньше я любила тебя всей материнской любовью, глубоко и беспредельно, и гордилась тобою более всего на свете, но твой недавний поступок разбил мне сердце. Я умру в горьком разочаровании, но оставлю тебя только этой несчастной девушке, которая станет твоей женой, и Создателю.

Никогда еще Вивиан не слышал таких беспощадных слов от своей нежной и любящей матери. Он тут же замолчал. Потом пробормотал извинение:

— Простите меня, милая матушка, я просто потерял голову.

— Это не отговорка, сынок. Я бы предпочла, чтобы ты оказался вором, нежели насильником над невинностью.

А потом Вивиан с Шарлоттой стояли бок о бок и слушали, как леди Чейс рассуждает об устройстве их будущего. Она все четко спланировала. Доктору Кастлби уже известно о неких затруднительных обстоятельствах. На его помощь и молчание можно положиться. На свадьбу не будет приглашено высшее общество. Дальним родственникам и друзьям немедленно сообщат, что венчание состоится в строгом уединении, в небольшой часовне в Клуни, которая долгое время стояла запертой. Ее откроют только для церемонии. А после, сказала леди Чейс, Вивиан вместе с молодой женой отправится в свадебное путешествие на тихий морской курорт во Францию. Затем Вивиану придется вернуться, чтобы приступить к своим обязанностям в качестве хозяина замка. По их возвращении леди Чейс устроит прием. Жаль, сказала она, что Вивиан не вернется в Оксфорд. Тем самым ему придется воздержаться от получения ученой степени. Она с сарказмом добавила, что, честно говоря, всегда сомневалась в способности Вивиана когда-нибудь ее получить.

Вивиан нервно грыз ногти. Если бы он был способен убивать взглядом, то обе женщины были бы уже давно мертвы. Всей душою он ненавидел Шарлотту, ибо видел в ней причину такого ужасного наказания. Он также ненавидел мать за то, что она придумала это наказание для него. Когда леди Чейс сказала, что ее здоровье настолько плохо, что она может не дожить до их свадьбы, он втайне возжелал, чтобы это поскорее случилось, дабы нежеланная свадьба никогда не состоялась.

Леди Чейс откинулась на подушки и закрыла глаза. Она чувствовала себя усталой, изможденной, но по-прежнему упорно боролась со Смертью — своим последним врагом. Она не должна умереть и не умрет, пока не восстановит поруганную честь Шарлотты.

— Итак, Вивиан, теперь проводи Шарлотту, — приказала она. — А вечером ко мне придет наш викарий мистер Медоуз, и мы обговорим с ним все необходимые формальности.

Шарлотта двинулась к дивану, прижав к губам платочек.

— Что я могу сказать вам, миледи? — прошептала она.

— Ничего, Шарлотта. Ты и без того достаточно натерпелась. Теперь же иди с миром и не беспокойся, ибо волнения могут повредить ребенку. У тебя впереди трудное время.

Оказавшись в наступающих сумерках внизу, в библиотеке, Шарлотта с Вивианом остались наедине. Когда за ними закрылась дверь, Вивиан повернулся к несчастной девушке и сказал:

— Думаю, ты прекрасно понимаешь, что пойти на этот брак меня вынудили только деньги. Я не собираюсь жить в нищете и сам зарабатывать себе на пропитание только потому, что совершил ошибку.

— Я не хочу выходить за вас замуж, — холодно проговорила Шарлотта, посмотрев на него взглядом, полным презрения и даже ненависти. — Я иду на это только ради моего ребенка.

Он презрительно усмехнулся и промолвил:

— Ну, ты, безусловно, беспредельно рада, что поймала на крючок такой высокий титул и прекрасный дом, — он небрежным широким жестом обвел библиотеку.

— Я не собираюсь выслушивать ваши оскорбления, — заметила она.

— Милочка, — язвительно проговорил он, — как только ты станешь моей женой, ты будешь внимать каждому моему слову и выполнять все мои приказания. Став моей супругой, ты спасешь свою честь в глазах людей, однако для меня ты будешь самой низкой рабыней.

Она знала про его скверный характер, но едва ли могла вообразить, что мужчина может говорить такие слова женщине, которая носит под сердцем его ребенка. Однако Шарлотта Гофф в этот момент уже не была беспомощным существом. И она пришла в ярость. Подойдя к нему вплотную, с горящими от гнева глазами, она замахнулась на него.

— Ничтожный негодяй! О, до чего же я ненавижу вас!

Вивиана это изрядно позабавило. Его никогда не привлекали женские слезы и отчаянные крики. Отметив про себя, что в гневе Шарлотта выглядит чертовски красивой, он схватил ее пальцы, которые уже тянулись к его щеке, и крепко сжал их. Когда она еще раз сказала, что ненавидит его, он рассмеялся и поцеловал ее прямо в губы, отчего она почувствовала омерзение и тошноту. Его поцелуй словно опалил ее губы огнем.

— Нет, красавица, когда ты станешь моей по закону, я не позволю тебе поступать по своему усмотрению, — объявил он. — Ты у меня быстро поймешь, кто в доме хозяин. Тогда ты по собственной воле отправилась со мной в лес — неужели сейчас ты слишком чиста для моих поцелуев?

Однако Шарлотта Гофф уже навсегда распрощалась со смиренностью и робкой нежностью девственности. Она сильно ударила его ногой, затем еще раз и так била до тех пор, пока он, почувствовав страшную боль в голени, не отпустил ее.

— Не думаю, что я выйду за вас замуж даже ради ребенка, — решительно проговорила она. — Мне ненавистно любое ваше прикосновение.

— Мне тоже, — произнес Вивиан. — Но, к несчастью, у моей матушки иные намерения насчет нас. Она всегда, похоже, была сторонницей подобных браков. Насколько мне помнится…

Шарлотта попыталась пригладить растрепавшиеся волосы. Она чувствовала себя очень плохо. Библиотека поплыла перед ее глазами, но молодой человек больше не испытывал к ней интереса. Его внезапно возникшая страсть к ней угасла, и он, сложив руки за спиной, подошел к окну и угрюмо уставился в надвигающиеся сумерки.

Шарлотта горящим, негодующим взглядом смотрела на его ненавистную фигуру. Впервые она чувствовала ненависть и презрение, охватившие ее душу; она, которая в жизни не испытывала неприязни ни к одному живому существу. Ее презрение к нему было настолько сильно, что превосходило презрение к себе за ту слабость, которая привела ее к этому позору. После нескольких секунд, проведенных в его омерзительных объятиях, она было решила навсегда убежать и от Вивиана, и из Клуни. Но затем ее охватило новое ощущение. Она почувствовала непреодолимое желание отомстить ему ребенком, которого зачала от него. Пусть Вивиан понесет наказание. Пусть его брак с ней станет для него тяжким бременем, и пусть он мучается, ибо ему была ненавистна сама мысль об их браке. Пусть он даст свое имя несчастному ребенку, которого, когда настанет срок, она произведет на этот злосчастный свет. И она громко проговорила: