Но они еще не были вне опасности. Выбравшись на большую дорогу, Певерил возле деревянного столба с указателем «К Грэт-Миссенден» поднял котомку, которую собрала для него Раббина, спрятав ее вместе со своим скромным узелком. Она тоже навсегда покидала Уайтлиф. Девушка не особо горевала о том, что ей придется оставить свою семью и уехать из родных мест.

Ведь ее работа в замке под руководством миссис Динглефут не обещала ничего, кроме непосильного труда и самого дурного обращения. И она упросила Певерила взять ее с собой, когда они покинут Уайтлиф, чтобы она стала служанкой ее светлости.

Флер с Певерилом теперь нуждались в немедленной помощи Раббины. Оказывается, в Грэт-Миссендене у нее живет тетушка, миссис Табита Гомм, сестра ее покойной матери. Она всегда любила девочку, которой редко выпадала возможность навестить ее. Миссис Гомм, вдова, была достойной, уважаемой женщиной и известной в округе кружевницей. Раббина была уверена, что тетушка приютит беглецов на ночь в ее маленьком полуразвалившемся домике на окраине.

Певерил договорился с неким Амосом, жителем Монкз-Рисборо, владельцем двуколки и лошади, который должен был довезти их до Миссендена. Он не мог узнать леди Сен-Шевиот и не знал также, кто такой сам молодой человек. Это был недалекий туповатый простолюдин, который занимался своим делом и не задавал лишних вопросов, равно как и не давал никаких сведений, даже когда их у него требовали. Ему нужны были лишь деньги. А Певерил посулил ему весьма крупную сумму, за что получил обещание помалкивать. Марш был уверен, что Амос не станет распространяться о своих ночных пассажирах, да и в любом случае, даже если в него закрадутся какие-то подозрения, то прежде чем он успеет поделиться ими с кем-нибудь, Флер с Певерилом будут уже далеко отсюда.

Когда беглецы спешно поднимались по пыльной дороге к перекрестку на вершине холма, Певерил вкратце поведал Флер о своих дальнейших планах.

Раббина представит их тетушке Табите как «сбежавшую влюбленную пару». Певерил смущенно извинился перед Флер за такую дерзость, но она сразу ответила.

— Словно я могла бы обидеться на вас, когда вы делаете все для моего благополучия, — с нежной улыбкой проговорила она.

— Благодарю вас, — прошептал юноша, сжимая ее руку.

Наконец они добрались до перекрестка, где впервые произошла задержка.

Как и договаривались, Амос сидел в своей двуколке, запряженной пегой лошадкой, жующей пучок соломы, и ожидал их. Он взглянул на обеих женщин с любопытством.

Ему не терпелось набить свой кошелек деньгами, которые посулил ему молодой человек.

— Сабираятся сильнай ве-тер, — с ужасным произношением проговорил он. — Я ра-азойдусь, есжели пайдет дожь, пока мы да-аберемся да Миссендена.

Раббина хихикнула и прошептала Певерилу:

— Он хочет сказать, что разозлится, сэр. В Бакингемшире это называется «разойтись».

— Я тоже «разойдусь», если пойдет дождь и миледи промокнет, — сухо ответил Певерил. — А эта двуколка являет собой довольно убогое укрытие от ливня.

— Я очень счастлива, и вам не стоит волноваться из-за меня, — сказала ему Флер.

Когда она уселась в двуколку между своими спасителями, неожиданно из зарослей выскочил какой-то мужчина. Он громко заорал, что хочет, чтобы его довезли до Уайтлифа.

Флер тихо вскрикнула и вцепилась в Певерила. Он успокаивающе прикрыл ее руку ладонью и прошептал:

— Тсс… не двигайтесь и ничего не говорите. Нежданным пришельцем оказался высокий светловолосый человек в гамашах, через плечо у него были перекинуты с полдюжины убитых кроликов и охотничье ружье. Он начал о чем-то спорить с Амосом. Тот объяснял, что едет в противоположном направлении, но незнакомец настаивал, чтобы Амос сначала подвез его до дома. Очевидно, он выпил изрядное количество джина, ибо теперь предлагал Амосу сделать добрый глоток из продолговатой фляжки, от чего тот упрямо отказывался.

Тут в их спор решительно вмешался Певерил:

— Послушайте, дружище, мы очень спешим, и будьте добры, не задерживайте нас.

Мужчина ответил, что провалился в яму, вывихнул ногу и хочет, чтобы его подвезли.

Он вызвал в Певериле искреннее участие, когда сказал, что он Джек Хоумок, племянник старого Хоумока, одного из привратников Кадлингтона. Джек начал залезать в двуколку и увидел ее пассажиров. Всмотревшись повнимательней, он узнал по меньшей мере двоих (Флер прятала лицо на плече Певерила, который чувствовал, как она дрожит).

— О-о, да разрази меня гром, если это не малышка Раб, дочка скотника… О… да она вместе с молодым джентльменом-художником! Кудай-то вы это направляетесь, из-из-вольте спросить? — пьяно выговорил он.

— Садитесь и не вмешивайтесь в чужие дела, — коротко отозвался Певерил.

Хоумок качнулся и уставился на юношу.

— Значит, путешествуете ночью с молоденькой д-дочкой скотника, а? Мистер художник? — с ухмылкой продолжал приставать Хоумок.

Певерил почувствовал в темноте, как Флер лихорадочно вцепилась в его руку.

— Ради Бога, только не вступайте с ним в ссору, — прошептала она.

Но было уже слишком поздно. Браконьер нагло придвинулся к ней и сорвал с нее шаль. Шелковистые локоны рассыпались по ее груди. Хоумок тут же узнал ее и издал удивленный возглас, в котором слышался страх:

— Боже праведный! Да это ж сама леди Кадлингтон! Какой же я нахал, что дотронулся до вас, миледи. Прошу меня простить!

— Мы пропали, Певерил, — в отчаянии прошептала Флер.

Но это было не так, ибо Певерил Марш — всегда добрый и скромный юноша, никогда не совершавший насилия — набросился на браконьера, который с хриплым воплем вывалился из двуколки и рухнул спиной на землю. Он лежал и стонал от боли. Ружье отлетело в сторону, кролики тоже. Певерил выпрыгнул следом, затем поволок браконьера на обочину. Хоумок смотрел на него злыми, налитыми кровью и джином глазами.

— Помогаете сумасшедшей жене барона сбежать, не так ли, мистер? — процедил он сквозь зубы. — Вот шум будет, когда я доберусь до замка и все расскажу. А далеко вы не уедете, уверяю вас. Это-то я вам гарантирую.

— Я этого и ожидал, — угрюмо произнес Певерил. — Ну что ж, дружище, этой ночью вам крупно не повезло, ибо я вынужден выбирать между миледи и вами… я хочу сказать, между ее жизнью и вашей. И пострадать придется вам.

В это мгновение облака разошлись, внезапно появившаяся луна осветила обоих мужчин, и Певерил заметил в поднятой руке Хоумока сверкающую сталь ножа.

Спустя секунду оба катались в пыли. Страх за Флер вселил в Певерила сверхъестественную силу. Единственным его желанием было заставить противника замолчать навсегда.

Амос молча наблюдал за происходящим. Он никогда не принимал участия в драках и не понимал их.

Флер с Раббиной обнялись, и миледи взволнованно прошептала:

— О Боже… если он будет ранен…

— Успокойтесь, миледи, — ласково проговорила молоденькая служанка. — Джек Хоумок так сильно пьян, что вряд ли управляется с ножом, как обычно.

Так и получилось. Хоумоку удалось воспользоваться своими мускулами против художника всего несколько секунд. Певерил вывернул запястье браконьера и прижал его к земле. Они вновь схватились вплотную. Перед Флер в темноте лишь мелькали расплывчатые силуэты дерущихся, и она слышала их прерывистое дыхание.

Внезапно браконьер издал пронзительный вопль. Нож оказался на дороге. Певерил дотянулся до ружья и с силой обрушил приклад на голову Хоумока. Это был первый жестокий поступок в его жизни. Браконьер откатился в сторону и неподвижно застыл на земле. Певерил затащил его в кусты и оставил там.

— Увы, ради меня вам пришлось совершить преступление! — воскликнула Флер, когда художник вновь уселся в двуколку. — Однако мы спасены!

— Не думаю, что этот парень умер. Я слышал, как он стонал. Но прежде чем его обнаружат и он сможет предать нас, пройдет какое-то время…

Его лицо было бледно. Он схватил Амоса за руку.

— Запомните, когда вернетесь в Монкз-Рисборо, вы ни одной живой душе не должны рассказывать о том, что видели, — свирепо произнес юноша.