— Очевидно, вы меня с кем-то путаете, мадам. Это был не я. Никогда не совершал ничего подобного и не знал никакой невольницы.

Она откинулась на спинку дивана, ее щеки порозовели от гнева и волнения. Так, значит, он совершенно не помнил бедной Фауны и той волшебной недели в имении Пилларз! Да как он смел смотреть на нее с таким безразличием?

Когда они остались вдвоем и сели за шахматную доску, у нее возникло непреодолимое желание еще раз испытать его. Она наклонилась вперед, касаясь пальцами сапфировой звезды на своем платье. Он проследил за этим изящным движением и был очарован великолепным изгибом ее лебединой шеи.

— Сэр Гарри, — проговорила она, — не встречались ли мы с вами прежде? Посмотрите на меня повнимательнее и вспомните.

Он изумленно воззрился на нее, и его красиво вылепленное лицо покраснело от смущения.

— Нет, я не помню, чтобы мы встречались с вами, госпожа маркиза… или… — Он замолчал.

Он уже собрался добавить, что, возможно, случайно встречался с ней раньше, но прошлое стерлось из его памяти из-за ранения в голову. Однако она прервала его:

— Ладно, неважно. Давайте начнем игру.

Он наблюдал, как она переставляет шахматные фигуры на доске, заметив, что ее тонкие длинные пальцы дрожат. И еще больше был озадачен странностью ее поведения. Однако она не смотрела на него. Зубы ее были крепко стиснуты.

Почти неуправляемый гнев снедал Елену. Он должен был узнать ее. Должен! Конечно, изменились ее манеры и одежда; теперь она обрела индивидуальность и занимала положение светской дамы. Но ее лицо, цвет волос, фигура… Он должен узнать их. Не узнавая ее, он отнимал у нее всю сладость отмщения. Ей страстно хотелось, чтобы он вскрикнул, увидев ее и услышав ее голос, и тогда она сказала бы ему, что не помнит его. Как он осмелился так перевернуть ситуацию? Что за чудовищное отсутствие искренних чувств? Сейчас она ощущала нестерпимое презрение к себе, потому что понимала, что по-прежнему желает его так, как не желала ни одного мужчину в течение этих прошедших лет. «Он должен заплатить сполна за мое унижение и за свое бездушное отношение ко мне», — думала она. Ее руки дрожали, однако голос был тверд и решителен, когда ей пришлось заговорить вновь.

— Теперь ваш ход, — произнесла она.

Игра получилась длинной и очень сложной. Свечи догорали, а часы позолоченной бронзы на каминной доске пробили два часа ночи, когда Елена сделала свой заключительный ход.

— Шах и мат, сэр, — объявила она.

Он пристально посмотрел прямо ей в глаза. Они были бездонны, как темные озера, однако теперь ее розовые губы тронула улыбка. И Гарри Роддни был потрясен до глубины души. Внезапно какое-то ослепительное воспоминание пронзило его. Он смертельно побледнел и схватился рукой за голову.

— Что с вами? — осведомилась она, наблюдая за ним.

— Я… я не знаю, — пробормотал он. — Я… вы восхитительно обыграли меня, нанеся решительное поражение. Поздравляю вас, маркиза.

Она смело взглянула ему в глаза.

— Вас не так легко было победить. Как мне известно, вы не раз играли с покойным лордом Памфри, который находил вас весьма грозным противником…

— Вы были знакомы с… Памфри, — все еще невнятно произнес он. Уже множество людей в Лондоне пытались напомнить ему о его дружбе с Джорджем Памфри и об их шахматных дуэлях. Он был немного знаком и с его вдовой, вышедшей замуж за этого несчастного болвана Эдварда Хамптона. Гарри с Генриеттой, встречаясь при дворе, обменивались неприязненными взглядами. И он сказал Елене:

— Да, вы совершенно правы.

Она, дрожа, отвернулась. Какой же он трус! Он признает свое знакомство с Джорджем Памфри, но не вспоминает ее, Фауну! Что ж, она поймает его на этом признании! С этого мгновения она должна быть совершенно спокойна, иначе можно потерять все шансы на победу. Внезапно ее настроение переменилось, и Гарри был ошеломлен силой очарования, направленного на него.

— Мне надо было бы дать выиграть моему гостю… ведь просто невежливо с моей стороны выиграть у вас, не так ли, сэр Гарри? — осведомилась она и мелодично рассмеялась. — Ладно, давайте-ка поднимем бокалы за нашу следующую игру… а сыграть в нее мы должны очень скоро.

И он словно растворился в ее приветливости. Он уже не чувствовал смущения и неловкости, когда сидел рядом с ней и наслаждался ее восхитительными улыбками. Ни разу в жизни он не встречал такой загадочной, интригующей женщины. Она словно бриллиант сверкала многочисленными гранями своей красоты и очарования. Он с удовольствием пил вино, которое она сама подливала ему. Сейчас рядом с ним сидела совершенно другая Елена. Его, знающего толк в светском флирте, все же несколько обескуражило, что маркиза де Шартелье, оказывается, не лишена чисто женского кокетства. Он решил было, что она выше этого.

Гарри немного опьянел от выпитого вина, но еще больше от чувственности и привлекательности сидящей рядом женщины, от которой исходил щекочущий нервы, волшебный аромат духов. Он отставил свой бокал, отер губы кружевным платком и смущенно рассмеялся.

— По-моему, — заметил он, — запах ваших духов еще больше дурманит голову, чем восхитительное вино маркиза.

— Я рада, что вам нравится этот запах, — проговорила она и закрыла глаза, вздрогнув от воспоминания о том, что он говорил ей когда-то, много лет назад: «Я устал от этого тяжелого искусственного запаха, моя милая Фауна. Аромат твоих волос и кожи намного прекраснее, и ни один мужчина в мире, кроме меня, еще не наслаждался им».

Итак, он снова начинает очаровываться мною, подумала она с горечью. Бедный глупец! Он дорого заплатит за все! Но всему свое время. И это произойдет не сегодня ночью. Сегодня же она оставит его сбитым с толку и еще не догадывающимся о том, что она намеревается сделать: простить или забыть.

— Вероятно, скоро вы вернетесь в столицу, чтобы порадовать сердца всех, кто проживает в Лондоне? — Таковы были его следующие слова.

— Сэр, ничто не препятствует вам посещать нас в Брайтлинси.

— Если бы я смел надеяться, что вам угодно мое посещение, мадам, то я, безусловно…

— Считайте, что приглашение сделано, — сказала она.

— И принято, — весело кивнул он, разыгрывая старую игру с легкостью и галантностью, добавив: — Разумеется, я слышал о Бастилии — весьма знаменитое место. Такое странное название дано в честь мрачной парижской тюрьмы? Удивительно, что господин маркиз оставил это название.

— Моего мужа, — сухо произнесла она, — забавляет подобный черный юмор.

— Давно ли вы замужем, мадам?

— Нет, — ответила она и рассмеялась.

Он лихорадочно искал объяснение загадочному поведению этой женщины. Необычная и своевольная натура! Неужели она и в самом деле влюблена в этого маленького иссохшего француза? Люсьен де Шартелье имел репутацию джентльмена чрезвычайно ученого, но крайне неприятного. Как получилось, что такое ослепительное, очаровательное создание делит ложе с этим человеком… если, конечно, тут не прямой расчет. Ведь маркиз сказочно богат. Может быть, в этом отношении маркиза де Шартелье ничем не отличается от остальных жаждущих богатства тщеславных дам из современного светского общества? И Гарри спросил:

— Вы француженка, мадам? Вы говорите по-английски с таким совершенством… и все же… — Он замолчал.

Теперь ее вновь охватил гнев. Он зашел слишком далеко, спрашивая о ее происхождении. И у нее чуть не сорвалось с кончика языка язвительное: «Предатель! Ты прекрасно знаешь, что я Фауна, бывшая невольница квартеронка…»

Но ей снова удалось взять себя в руки. Она нанесет ему сильный удар своей бархатной лапкой. Этот молодой красавец, сидящий рядом, возможно, слишком смущен и, весьма вероятно, боится признать ее, по-прежнему пытаясь воззвать к ее чувствам. Ее лицо прояснилось. Она опять стала нежной и женственной, чаруя его.

— А вам больше понравилось бы, если бы я ответила, что француженка… или все же вы предпочитаете видеть во мне англичанку?