- Не употребляю.

- Как хочешь, - жёстко ответил Вук. - Твоё дело. Если верования и убеждения не позволяют принимать алкоголь, терпи. Может, тебе так и предначертано в муках окупать грехи или что там ещё. Но если будет худо, имей в виду - это реально спасает.

Он отправился загонять вездеход в челнок, ничуть не сомневаясь, что Сергей не выдержит и попросит запретное снадобье. К чести Тимофеева, скрежещущего зубами и бьющегося в ремнях безопасности, выдержка подвела лишь после возвращения на базу.

- Я тут подумал..., - начал он, тяжело дыша. - Надо же - подумал! Не могу думать. Сил нет... Если ты предлагал, значит, знаешь... А Голгофа одна на двоих не бывает. Это не судьба. Это просто болезнь.

- Да, - согласился Вук, сдвигая пшеничные брови, и ещё раз протягивая пузырёк, - это болезнь. Странная болезнь. Необъяснимая болезнь, от которой помогает препарат под названием "этиловый спирт".

Биолог осторожно опустошил склянку, по капле выцедив напиток себе на язык. Откинулся на спинку кресла и блаженно улыбнулся.

- Только в такой миг понимаешь, в чём счастье, - сказал он виновато.

Вук, прищурившись и скрестив на груди руки, проговорил:

- Хочешь, Серёга, устрою сеанс бытовой магии? Я буду задавать вопросы и отвечать за тебя. Обязуюсь выпить все запасы рыбьего жира, если окажусь не прав. Итак. Вопрос первый: лгал ли ты мне сегодня? Прозорливо вещаю - лгал. Вопрос второй - а в чём ты мне солгал? Не менее уверенно утверждаю - а в том, что якобы не летал к жабе. Летал, Серёга. Летал к красаве, чтобы убедиться, что её действительно нет. Наклонился над кругом посмотреть - тут тебя и шарахнуло. Истратил весь личный запас пилюль, чтобы привести себя в чувство, но не помогло. Поделиться со мной не захотел, поскольку по инструкции я буду вынужден прервать экспедицию и вернуться на Землю с потерей половины гонорара и с невыполненной задачей. Потому и лгал. Кое-как переправился к шагающему ковылю, отрапортовал из последних сил, что всё хорошо, а дальше тебя накрыло. Так?

- Ты проходил это сам, - догадался Тимофеев, опуская ненужный и совершенно очевидный ответ. - И так же не хотел говорить о болезни мне.

- Воистину так. Раз уж мы с тобой оказались злостными нарушителями, предлагаю презреть инструкцию и довести работу до конца. Дело лишь за малым - убрать эту чёртову боль. Это шуршание в башке. - Вук яростно похлопал себя по лбу. - А прибор твой что говорит?

- Говорит, что я идеально здоров. Лучше не бывает. Это странно, Вуче. Прибор фиксирует всё - спазмы сосудов, очаги возбуждения, кислородную недостаточность, но ничего это у меня не нашёл. Ничего! Ни малейшей зацепки! Понятно, почему лекарства не помогают. Лечить-то нечего!

- Может, у нас фантомная боль? Жабий пузырь ввёл нас в транс и внушил нам, что мы больны. Типа отпугнул. Этот круг - это след пузыря, он испускает вибрации, которые резонируют с нашим мозгом и заставляют бежать прочь. Защита, выработанная эволюцией.

- Ты сам-то веришь в это?

- Нет, - честно сказал Янко. - Но больше ничего в голову не приходит. В голове у меня только одна мысль - где достать выпивки. Наверное, я уже готовый алкаш. Психологический алкоголик.

- Чушь, - категорично заявил Тимофеев. - От таких доз пьяницами не становятся. Это я как врач заявляю... Кстати, откуда на борту спиртное?

Вук поведал ему историю об отцовских бутылочках, Сергей хмыкнул. Потом произнёс:

- Ну, не знаю, как там с твоей нелокальностью, а у меня есть один препарат... Для консервации эндемиков. По официальной рецептуре он не содержит спирт. И вроде даже не пахнет. Но на самом деле....

- Много ли его?

- Литров десять.

Вук присвистнул и повеселел.

- Э-ге-гей! На таком запасе мы ещё пару раз слетать сможем.

- Не уверен, что это можно пить.

- Я готов проверить, - с энтузиазмом произнёс Вук. - Полетели, что ли?

- Отключил? - спросил Серёга.

- Отключил, - ответил Вук.

- Тогда вздрогнем.

Чашки взлетели, жидкости проскользнули в глотки. Тимофеев крякнул, реально вздрогнул, поморщился.

- Как лакуны объясним? - поинтересовался он. - Все отключения камер фиксируются.

- Ничего объяснять не понадобится. Я потом вставлю фрагменты, где мы с тобой сидим - я у пульта, ты у своего зоопарка. В сущности, это наше основное времяпрепровождение. День за днём - пульт, зоопарк, пульт, зоопарк...

- Да никто и смотреть не станет, - махнул рукой второй пилот. - Смотрят, когда ЧП. А коли нет, кому оно надо?.. Главное - после разборки придумать что-нибудь. Там уже связь онлайновая.

- Предлагаю гальюн. Наполним контейнер для ирригатора зубов, будем время от времени весело чистить зубки.

- Куда веселее, - вздохнул Тимофеев. - Сколько пьём, до сих пор не могу привыкнуть. Гадость страшная. Как её люди пьют?

- Так пьют не из-за вкуса, а из-за эффекта.

- Как на мой скромный взгляд, и эффект хреновый. Ходишь, тупой, ни о чём думать не можешь.

- Думать... - Вук рассеянно поглядел на Хиппи, развлекающего себя полётами по салону. Щен отталкивался задними лапами от одного борта, долетал до другого, делал переворот, подобно пловцу в бассейне, и летел обратно. На лбу его отчётливо светился лозунг: "Радость и беззаботность!". - Сергей, ты же биолог, ты должен знать...

- Знать - что?

- Как воздействует на мозг алкоголь.

- Просто воздействует. Разрушает мембраны эритроцитов, уничтожает их слабо отрицательный заряд. Эритроциты слипаются в гроздья, размеры которых сопоставимы с диаметром капилляров. Слипшиеся кровяные тельца не проникают в мозг, наступает кислородное голодание. Слабые участки мозга отрубаются. У кого-то это очаг логического мышления, у кого-то зона равновесия и баланса, у кого-то эмоциональные центры, - бодро отрапортовал напарник.

- Тогда следующий вопрос - почему нам становится легче, когда мы выпиваем? У нас перестает работать некоторая воспалённая часть мозга. Так? Какие-то, предположим, бактерии, грызущие эту часть, перестают получать кислород и массово дохнут. Ведь, так?

Тимофеев, протяжно вздохнув, кивнул:

- Так, Вучо. Я уже размышлял об этом. Страшно было признаться себе, что...

- Что мы подцепили какую-то дрянь. От той жабы. Как ты думаешь, мы заразны?

- Нет, - покачал головой Сергей. - Не заразны. Контакта не было. Мы же в скафандрах. И потом ни газо-, ни био- анализатор ничего не заметили. Если что и есть, то на высшем, полевом уровне. Только это такая смутная тема... Скажем так - официальной наукой не принято считать, что существуют воздействия, которые не регистрируются приборами. Наш прибор - между прочим, самый продвинутый анализатор в мире - ничего не зарегистрировал. Значит, бояться не следует.

Янко, сунув чашку в карман, отчего тот оттопырился и придал куртке дополнительный объём, отправился в рубку - настраивать щупы на поиски возможных точек нелокальности. Ковыряясь с техникой, он вспомнил, что в своё время Клотье рапортовал о признаках нелокальности в примерно том самом месте, где "Симург" сейчас находился. Проверить гипотезу Липполд и Ермишин не смогли, поскольку их сборочный комплекс двигался иным путём. От воспоминаний о покойном Клотье, а также о его напарнике Гарсиа, у Вука защемило в груди. Единственная тенерийская команда, в которой погибли оба члена экипажа. Да как глупо, если, конечно, данный эпитет можно было применять к самой смерти.

Клотье, Гарсиа и Черезов должны были выступать на международном симпозиуме в Париже. За день до выступления коллеги-космонавты отправились на прогулку по легендарному городу, не предполагая, в какую заварушку им суждено попасть. В переулках 10-го округа, куда троица заглянула для ознакомления с аутентичной стороной жизни парижан, к ним привязалась агрессивная кучка выходцев из бывших французких колоний. Исчезают колонии, но не память. Почему гнев этой памяти крепкие темнокожие парни обрушили на тех, кто к Франции вовсе не имел отношения - Клотье был канадец, Гарсиа - американец, Черезов - русский, - теперь уже никто не скажет. Себастьяна зарезали в глухом тупике, Энди проломили череп, а Черезову искромсали руки и обеспечили сотрясение мозга. Гарсиа выжил, но через три месяца сгорел от рака печени. Черезову долго восстанавливали нервы и сухожилия кистей, однако по сравнению с проблемами Себастьяна, это были вовсе не проблемы. Себастьян Клотье истёк кровью на грязных задворках Парижа, так и не прочитав свой доклад на конференции. Громилы, лишившие жизни одного космонавта и покалечившие двух других, были уничтожены полицией несколькими часами позже, после того, как отправили вслед за Клотье ещё нескольких туристов и одного местного жителя. Ответить за смерть героя-первопроходца не суждено было никому.